Читаем без скачивания Эхо неугасшей любви - Мишель Смарт

Он посмотрел на нее в упор. Керен ответила ему каменным взглядом, но не позволила себе засматриваться на него. Так нельзя. Если она посмотрит слишком внимательно в его красивое, мужественное лицо, она ослабеет. Ей нужно оставаться сильной.

— Это правда, — тихо сказал он. — Мои отец и брат действительно выдвинули мне ультиматум. И причин здесь несколько.

Потрясенная тем, что он начал с правды, Керен почувствовала, что ее каменное выражение спадает, и постаралась снова надеть маску.

— Не сомневаюсь. Необходимо снова запустить поточную линию Филипидисов.

Яннис поморщился, но взгляда не отвел.

— Ни о чем таком и речи не было.

Керен пожала плечами.

— Не было!

— Мне в самом деле не важно, что за всем стояло. Я давно должна была понять… С какой стати мужчина, который полтора года ведет себя так мстительно, вдруг меняет тон? Можно подумать, ты в самом деле хотел меня вернуть! — Она с горечью усмехнулась. — Сначала мне казалось, что ты просто хочешь мне отомстить, потом решила, что в тебе говорит оскорбленная гордость — ты не хочешь быть первым разведенным Филипидисом. И только об одном я не подумала: о том, что твои близкие давят на тебя и даже поставили тебе ультиматум.

— Их ультиматум не был причиной… — Он глубоко вздохнул и запустил пальцы в волосы. Ей стало больно, когда она увидела, что его шевелюра еще больше растрепалась. — Керен, во-первых, я никогда не хотел, чтобы ты уходила.

Она отвела от него взгляд:

— Нам обоим прекрасно известно, что это ложь.

— Твой уход… Боже, я меньше всего этого хотел.

— Да, особенно когда зашвырнул мои чемоданы в багажник такси…

— Мы уже об этом говорили, и для человека, который сказал, что говорить не о чем, ты поступаешь не слишком последовательно, позволив мне говорить.

— Я с трудом слушаю потоки лжи.

— Или боишься того, о чем я хочу поговорить? — с вызовом спросил он.

У нее под кожей как будто снова забегали муравьи.

— Ты искал на своем ноутбуке бракоразводные сайты, — выпалила она. При виде его откровенного потрясения она глубоко вздохнула и только потом добавила: — Я заглянула в твою историю поиска.

Их окружило молчание, как будто вакуум поглотил все звуки.

Что-то темное мелькнуло на лице Янниса, прежде чем он склонил голову и тяжело вздохнул:

— Значит, ты видела, что я искал?

— Да.

— Почему не сказала мне?

— Мне не следовало заглядывать туда, верно? Ты очень собственнически относился к своему ноутбуку и закрывал крышку всякий раз, как я входила. Было очевидно: ты что-то скрываешь.

— Ты не ответила на мой вопрос. — Яннис тяжело вздохнул. — Ты должна была сказать мне. Я бы непременно тебе сказал, будь все наоборот. А почему ты вчера об этом не заговорила?

Потому, что она не могла.

Потому, что она была слишком испугана, даже когда Яннис запер ее в гардеробной и она еще верила, что ненавидит его, она боялась услышать, что он настолько ненавидит ее, что хотел с ней развестись. Знать, что он хотел, чтобы она ушла из его жизни…

Она бы погибла.

— Какой смысл? — с горечью спросила она. — Мы оба понимали, что все кончено, а через несколько дней ты взял Марлу на тот прием во дворце — назло мне, чтобы меня унизить.

Он закрыл глаза и снова тяжело вздохнул:

— Я хотел, чтобы ты ревновала.

— Что?!

— Пригласив Марлу во дворец, я пытался добиться от тебя какой-то реакции. — Он схватился за голову. — Мой замысел рикошетом ударил по мне, — он снова посмотрел на нее. — Тогда я не в состоянии был мыслить здраво. Я понимал, что теряю тебя.

Керен вдруг поняла, что ей не хватает воздуха. Ее следующее «Что?!» было едва слышным.

— Я тебя терял. Я это чувствовал. И решил в последний раз бросить кости, надеясь вернуть тебя.

Она еще крепче прижала сумку к раненой груди. Муравьи кусали ее изнутри.

— Неправда! — прошептала она. — Ты сам отдалился от меня. Ты перестал меня любить…

— Никогда…

— Ты каждую ночь поворачивался ко мне спиной! — Керен уже кричала. — Ты не прикасался ко мне. Из твоей возлюбленной я превратилась в твою собственность. Ты хотел меня контролировать — ты сам в этом признался позавчера! И вместе с тем ты терпеть не мог, когда я занималась чем-то без тебя или без твоего позволения!

— Ради бога, Керен, с чего ты взяла, что я так себя вел? — Яннис тоже повысил голос. — Я был в ужасе.

— Из-за чего?

— Из-за всего! — заревел он. С трудом взял себя в руки, закрыл глаза, несколько раз вздохнул и снова посмотрел на нее. — Сейчас я все понимаю, но тогда мне казалось, будто на нас обрушилась непреодолимая сила, цунами. Огромная волна уносила тебя от меня. Я уже не знал, как до тебя достучаться. Ты ускользала от меня, и чем больше я старался тебя вернуть, тем сильнее ты сопротивлялась. Я справлялся плохо, теперь я понимаю, но мне бы не хотелось снова пережить то время, чтобы сделать все по-другому, потому что я не хочу заново пережить те дни. Я лучше умру, чем заставлю тебя прожить хоть секунду той жизни. Мы оба пережили ад…

Ледяные иглы снова впились ей в сердце. Она прекрасно понимала, к чему он клонит.

— Не надо. — Ее предупреждение больше напоминало мольбу.

Яннис отпил еще бурбона и глубоко вздохнул:

— Надо, glyko mou, потому что мы слишком много раз уклонялись от важного разговора и погубили нашу семью. Разве ты не помнишь, как все было раньше? Как мы любили друг друга? У нас все получалось. Мы действовали сообща. С самой первой встречи мы идеально подходили друг другу — ты и я. Но потом мы потеряли…

Керен закрыла уши руками и затрясла головой:

— Прошу, Яннис, не надо!

Но он взял ее дрожащие руки в свои и крепко сжал.

Он сверлил ее взглядом, в котором сострадание смешивалось с решительностью.

— Мы потеряли Софию, — произнес он. — Мы потеряли ее. Наша малышка умерла. И ты сломалась.

Она покачала головой. Глаза жгло от слез.

— Керен, ты сломалась. И, господи прости, я не знал, как тебя вернуть.

Глава 12

Керен слышала глухие удары сердца. Оно билось о ребра, словно пыталось вырваться наружу. В голове послышался истошный вопль ведьмы-банши. Из глаз хлынули жгучие слезы.

Яннис выпустил ее руки и гладил ее по мокрым, дрожащим щекам, смахивая слезы пальцем.

— Прости, что не сумел тебя понять, — хрипло сказал он. — С самого детства мне все подавали