Читаем без скачивания Зомби идет по городу - Виктор Пронин

– Сбавьте тон, – резко сказал Сысцов.

– Постарайтесь меня выслушать... Я не задержу вас слишком долго. Надеюсь, вернее, убежден, что вы не пожалеете о тех десяти минутах, которые потратите на меня, – теперь уже Пафнутьев заговорил с изрядной долей жесткости. – Так вот, вы напомнили мне, дорогой Иван Иванович, о нашей встрече в этом кабинете год назад. Вы сказали, что Анцыферов великодушно назначил меня начальником какого-то там отдела и за это я должен был его благодарить по гроб жизни. Я все происшедшее тогда понял иначе. Меня назначили вы, Иван Иванович. А Анцыферов лишь согласился, скрипя сердцем.

– Скрепя сердце, – поправил Сысцов.

– Мне больше нравится так, как я сказал. И благодарить я должен именно вас, Иван Иванович, за то давнее назначение. Именно так обстояло дело.

– Возможно, – благосклонно кивнул Сысцов. Несмотря на свой ум, опыт, хватку, отказаться от похвалы он все-таки не мог. А Пафнутьев понял – начал он неплохо, что-то в душе первого ослабло, на него он уже смотрел с интересом. И в глазах у него не было холодного стального блеска.

– Когда я оказался в ловушке у этих бандитов...

– Я наслышан об этом.

– Когда я оказался в ловушке у этих бандитов, – Пафнутьев пренебрег замечанием Сысцова, больше того, своим повтором он как бы осадил его, поставил на место, и Сысцов опять взглянул на него с изумлением – он открывал для себя Пафнутьева нового, неожиданного. – Этот мясник, этот наемный убийца, прежде чем отрезать мне голову в ванной, решил позабавиться. И когда ему кто-то позвонил, он отчитался, выслушал чьи-то там указания, а потом взял да и протянул мне трубку – послушай, дескать, и ты.

– Он дал вам трубку, не закончив разговора? – Сысцов напряженно наклонился вперед.

– Да, Иван Иванович, именно так. Он не очень уважительно отнесся к собеседнику... Он поднес трубку к моему уху, когда тот еще продолжал говорить.

– Я не знал этой подробности, – чуть смешался Сысцов. – И что же вы услышали?

– Я услышал голос Анцыферова.

– Не может быть! – искренне воскликнул Сысцов, отшатнувшись в кресле. – Это надо же быть идиотом!

– Кому? – улыбнулся Пафнутьев.

– Обоим.

– Не будем сейчас об этом... Таким образом, у меня появились основания усомниться в Анцыферове. Он очень важно выглядел, когда я появился в его кабинете с головой на собственных плечах. Он предпочел бы, чтобы свою голову я держал под мышкой.

– Представляю, – хмыкнул Сысцов.

– Я тоже... Естественно, работать ему со мной стало неуютно. Но это тоже к делу не относится. И когда после всего этого до меня дошла информация о готовящейся взятке... Согласитесь, у меня были основания не бить в колокола.

– Понимаю вас, – кивнул Сысцов. – Возмездие – святое чувство. Прекрасно вас понимаю.

– Никакого возмездия, никакой мести. Доложить вам о телефонном звонке, когда я лежал связанным по рукам и ногам, я был обязан. Но мог ли я, положив голову на плаху, утверждать, что это был голос именно Анцыферова? Не показалось ли мне это в моей тогдашней предсмертной тоске? Я – следователь. И я обязан был положить на стол доказательства. А у меня их не было.

– Но у вас их никогда и не будет, – произнес Сысцов той странной интонацией, когда его слова можно было растолковать и как вопрос, и как утверждение, но было в нем и сочувствие, и удовлетворение.

– Не обо мне разговор, – сказал Пафнутьев, пресекая попытки Сысцова выудить подробности. – Я – птица не столь уж высокого полета. Речь идет о вас, Иван Иванович. О вашей судьбе, о вашем будущем.

– Даже так? – на этот раз в восклицании Сысцова уже не было прежнего благодушия.

– Эти бумаги, пленки, фотографии были обнаружены сегодня утром в сейфе Анцыферова. – Пафнутьев вынул полдюжины разноцветных папок с резолюциями, сделанными фломастерами в углу каждого конверта. – Обратите внимание, Иван Иванович... На каждой папке рукой Анцыферова сделаны соответствующие пометки... Как я понимаю, сделаны они для собственного потребления, он их делал для себя... Я оставляю вам эти документы.

– Их уже кто-то видел?

– Нет. Я изъял их при обыске, а когда понял их характер, содержание...

– Они уже побывали в областной прокуратуре?

– Нет.

– Невродов с ними знакомился?

– Нет.

– А его люди?

– Нет.

– Это хорошо. – Сысцов взял папки, бегло взглянул на них. – Да, это рука Анцыферова. Любопытно...

– Если хотите, можете посмотреть прямо сейчас. Я посижу, подожду... Можете посмотреть их без меня, я позвоню позже... Можете вообще оставить их себе. Но в любом случае моя просьба заключается в следующем: посмотрите их сегодня. Пока Анцыферов еще...

– Я понял, – кивнул Сысцов. – Пока он еще изолирован.

– Когда я взглянул на эти бумаги, которые он хранил так бережно, которые подбирал и сортировал так тщательно, которые наверняка готовился пустить в дело... Я понял, что тот голос в трубке принадлежал все-таки ему.

– Но ведь нужно быть идиотом, чтобы хранить подобные бумаги в служебном сейфе, – пробормотал Сысцов, заглянув в одну из папок.

– Знаете, Иван Иванович, мне кажется, что это не единственный его поступок, который вызывает... сомнения.

– Деликатно вы иногда выражаетесь, Павел Николаевич, – усмехнулся Сысцов.

– Как говорит наш эксперт, с кем доведешься, с тем и наберешься.

– Позвоните мне через пару часов, – сказал Сысцов и, взяв папки, направился к письменному столу. – Анцыферов знает, что эти бумаги обнаружены при обыске?

– Да. И подтвердил это при понятых. Его подтверждение занесено в протокол.

– Что же это он... Растерялся?

– Очень, – заверил Пафнутьев.

– Но это же надо быть дураком... Почему он не отрекся от них, почему не сказал, что их ему подсунули?

– Мы об этом уже говорили, Иван Иванович. – Пафнутьев поднялся. – Анцыферов иногда совершает странные поступки.

– Я жду вашего звонка, Павел Николаевич, – на этот раз Сысцов произнес имя Пафнутьева даже с некоторой долей уважительности.

Пафнутьев позвонил Сысцову ровно через два часа. Секретарша соединила его тут же, не задав ни единого вопроса, – видимо, была предупреждена.

– А, Павел Николаевич, – буднично произнес Спецов. – Рад, что вы нашли время позвонить мне... Я разобрался с вашим вопросом. Мне кажется, нам не надо особенно беспокоиться и вмешиваться в это дело... Пусть все идет как идет. Суд разберется и скажет свое слово. Вы согласны?

– Конечно.

– Вот и отлично. Продолжайте работать. Кстати, подумайте, кто бы мог заменить... хотя бы временно... отсутствующего... работника.

– Если мне это позволительно... – начал было Пафнутьев, но Сысцов перебил его:

– А почему бы и нет?

– Хорошо... Я попытаюсь...

– Всего доброго, Павел Николаевич. Благодарю вас. – И Сысцов положил трубку.

Овсов стоял у окна, глядя на жизнь больничного двора, Валя сидела за его спиной на кушетке, и шел между ними привычный, неспешный разговор о том о сем. Говорили о самих себе и о странных отношениях, сложившихся между ними, когда и рвать нет сил, и продолжать тягостно. И вдруг Овсов увидел, как во двор въехала машина. Он сразу обратил на нее внимание, потому что въехала она не так, как обычно въезжают машины в больничные ворота. Сюда въезжают на малой скорости, притихшие, понимая свою неуместность здесь, среди покалеченных, больных, умирающих. А эта въехала на скорости, с визгом остановилась у самого крыльца, из нее быстро вышли два человека и бегом поднялись по ступенькам.

– Кажется, к нам гости, – проговорил Овсов. И хотя больше ни о чем не успел подумать, взгляд его сам по себе остановился на телефоне – надо бы позвонить.

– Кого-то привезли? – спросила Валя.

– Скорее, за кем-то приехали... Ты на кого-то оформляла сегодня выписку?

– Кому положено, ушли еще до обеда.

– Слышишь? – спросил Овсов, дав Вале знак замолчать. И оба услышали в коридоре частые, решительные шаги. Они приближались, становились громче, и в них явно звучала угроза – по больничным коридорам так не ходят. Шаги замерли у самой двери, помедлили секунду. Дверь распахнулась, и в ординаторскую вошли два молодых человека. Оба были одеты в черные кожаные куртки. Один был повыше, массивнее, с пучком волос, собранных на затылке, второй пониже, весь поменьше, но жилистее, стремительнее.

– Слушаю вас, молодые люди, – проговорил Овсов, повернувшись к ним от окна.

– Где Званцев? – спросил высокий, взяв на себя разговор.

– Простите? – Овсов удивленно вскинул брови.

– Я спрашиваю, в какой палате лежит Званцев Сергей Дмитриевич? – отрезал длинный. – Вопрос ясен?

– Валя, – обернулся Овсов к девушке, – у нас есть такой больной?

– Не знаю... Надо уточнить. – Валя легко поднялась и вышла из ординаторской. В коридоре прозвучали ее быстрые, срывающиеся на бег шаги.