Читаем без скачивания Теотль Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

— Для какой?

— Пока никто не знает. Но знай точно: твоя жизнь останется у меня, — мальчик видел, как жрецы переливали жидкую жизнь в медный флакончик, который обвивал тонкий золотой змей. — Я сохраню ее в целости и сохранности. И не допущу, чтобы она стала черной. Ты слышишь меня?

— Слышу, Бог.

— Ты можешь жить, ничего не боясь. Но однажды я сообщу тебе твое новое имя. Новое настоящее имя. И ты узнаешь свою судьбу. А теперь ступай.

Глава 19

Подземельный червяк

Конечно, это был спектакль для одного-единственного зрителя — обозленного на жизнь мальчишки, у которого слегка поплыли мозги перед неизбежной казнью. Мы даже церемонию провели ранним утром, когда вокруг храма и народу толком не было. Простым людям, собственно, неинтересно будет — никому ведь кровь не пускают. А шулеру-фокуснику в лице меня лишние глаза тоже не нужны. Все жрецы были посвящены в нюансы сеанса престидижитации. Один только мальчишка не видел привязанную к чаше весов веревку, за которую дергали специальные люди в подземной каморке — и чаша с тремя каплями моей крови легко «перевешивала» килограммов сорок живого ребятячьего веса. Ну, а подсовывание яйца из застывшей смолы — это уже чистое шулерство.

Но я старался. Видит Змей, я душу вложил в представление, желая подчинить себе наследника Тескоко и слегка подлечить тараканов в его голове. Так, что даже жрецы, участвующие в этом представлении, косились на меня подозрительными взглядами. Что поделать: эти люди мыслят мистически по умолчанию. Они видят действия (да что там, сами в них участвуют!), но не могут определить объективные причинно-следственные связи. Им всё равно легче объяснить случившееся «чудо» волей божьей. Тем более, что мальчишка под конец шоу откровенно поплыл. Слишком сильный стресс (я сам в начале усугубил ситуацию), а потом моя непривычная доброта и забота. Он бы на шею мне кинулся и разревелся… Но не так воспитан. Да и побаивался уродливого бога.

Я, кстати, решил предстать перед ним не в праздничном попугайском костюме, а в обычной одежде. Даже сухую руку не прятал. Пусть учится понимать, что истинное заключается не в яркой скорлупе, а внутри.

Черноглазого Цветка отправили домой в тот же день. Я сделал краткий отчет с выводами и схоронил его в «папочке» по внешней политике. Не знаю пока, как распорядиться полученным ресурсом. Надеюсь, время покажет. Как минимум, я не дал убить ребенка. К тому же, двор Тескоко будет дальше трястись от возможного проклятья. А как максимум… Вдруг и правда, пацан отвергнет родных богов? Почему бы тогда ему не принять в качестве нового Золотого Змея Земли?

Посмотрим.

Пока же можно вернуться к текущим делам. Тихим и спокойным. Мне хорошо, а Змей бесится.

«Я, короче, запрещаю тебе называть меня желтым червяком, — заявил он однажды. — Теперь я тебя так называть стану».

«Чего это вдруг?»

«Потому что черви живут под землей. Как ты. Ты же, как мальчонку отшептал от проклятья, так больше на свежий воздух и не выходил».

Действительно, подумал я. Там как-то так вышло, что несколько запланированных мной прогулок не состоялось. Тлакатль отговорил меня. Сказал, что в городе неспокойно. После Цветочной войны появилось много подозрительных людей, которые что-то высматривают, вынюхивают. А еще слухи пошли о скором возвращении орды Ауисотля из восточного похода. В итоге мы договорились, что теперь удобное время для прогулок для меня будет выбирать Человек. Он там наверху, и ему виднее, когда безопаснее всего. Тлакатль обещал подобрать надежных людей для сопровождения. Но пока найти такое время не получалось.

А я и не парился. У меня в святилище уже целый офис образовался. Пахли свежим деревом стеллажи, на которых лежали кипы бумаг с проектами, отчетами. Все строго классифицировано. Вот сельское хозяйство: где и сколько полей, сколько инструментов, кто ответственный, что сеять — десятки листов! Вот списки новых мастерских с планами и объемами выполненного. Бюджет Дома Даров — на редкость положительный. А вот сметы Дома Заботы, куда утекает большая часть профита с храмового рынка. Деловая переписка с тлатоани Ичтакауэкой, который почти перестал посещать меня в моем уединении. А рядом целая полка — новости и просто сплетни с земель восточной долины и западной.

Мне было чем заняться! Хоть, ты трижды меня червяком обзывай.

Ауисотль, кстати, и вправду вернулся. Пара недель прошла после сбора урожая, начиналась сухая зима. Я только закончил смаковать приросты в урожае и планы расширения новых полей на будущий год, как пугающая весть накрыла Чололлан. Правда, побояться толком не пришлось: отряды астеков и их союзников уже проходили мимо. Только гораздо южнее. По какой-то причине уэйтлатоани теперь не стал тревожить восточную долину. Его войско шло более традиционным путем: через Страну Облаков, Техуакан, а далее брало южнее восточной долины, за горами. Когда-то этим же путем меня вел за веревку Пятая Трава. Эта дорога считалась более приемлемой, так как наши земли все-таки де-факто считались независимыми. К тому же, это позволяло обойти стороной троицу великих вулканов.

— Самые передовые отрядывидели уже возле Атлишко, — отчитывался передо мной пучеглазый Шихтли, ставший одним из моих секретарей.

— В город заходят?

— Ннне… — жрец взволнованно перебрал листочки. — Кажется, нет. Стороной обходят. Люди уэйтлатоани говорят о великой победе в Шоконочко, а также многих других землях. Опять же, носильщики-масеуали гнут спины под богатой добычей.

— А сплетни какие-нибудь есть?

— Есть, — кивнул «секретарь». — Сильно поредели войска астеков. Так говорят. Много раненых. Говорят, что сотни их оставлены в далеком Уашкаякаке, в Стране Облаков. Не везде ждала победа воинов Теночтитлана… Говорят.

— Может, поэтому они к нам и не решились зайти на обратном пути? — посетила меня вдохновляющая мысль. — Силу не чувствуют?

Шихтли старательно кивал. Скромный служка дискутировать с живым богом не был готов.

— Еще есть что?

— Ауисотля везут в закрытом паланкине. Никто его не видит, только приказы от его имени получают. На востоке уже ходят разговоры, что уэйтлатоани астеков занемог. Кто-то говорит: его в бою ранили. А другие — что какой-то могучий колдун в далеком Шоконочко его отравил.

Вот тут я почувствовал, как ладони мои вспотели! Император болен? Умирает? Или вообще умер, а труп везут домой в закрытом паланкине. И армия его потрепана (хоть, и непонятно, насколько). А мы недавно и союзнику его славно наваляли. Может быть, это шанс? Тот самый удобный момент, чтобы ударить по ненавистным астекам — и сбросить ненавистное ярмо!

Я нервно заходил по комнате. Нет-нет-нет. Опасно! Конечно, ситуация хорошая, но разве она критическая? Ну, допустим, помрет Ауисотль. Что с того? Первый раз, что ли? Нового выберут. Того же Пятую Траву — он воитель не хуже. Войско потрепанное? Так в родной долине этих астеков тысячи и тысячи. Может, не так хорошо умеющие сражаться, зато свободные от необходимости ежедневно бороться за кусок хлеба. Столько дани приходит в Теночтитлан, что этот народ вообще может не работать. А только воевать. И союзники у них никуда не делись. А у нас? У нас только один надежный союзник — альтепетль Атлишко. И то, решатся ли они пойти против астеков? Еще вопрос. Вот Уэшотцинго точно не поддержит, а, может быть, и в спину ударит. Тлашкала? Может, поддержат, а может, и нет. Кто их, северян, знает. Думаю, в случае успеха, пристроятся. Только сначала надо этого успеха добиться.

«Ну, и что получается в итоге? — спросил я сам себя. — А ничего хорошего. Нет у Чололлана войска для победы. Возможно, одну-две битвы и выиграем, пока астеки не соберутся с силами, пока утрясут дела политические — а потом нам вломят! И никто нас не защитит…».

Вот так. И вместо защиты Вернувшийся Бог обречет свой народ на гибель.

И тут я испуганно вскрикнул:

— Ичтакауэка!

Черт! Этот горячий парень ведь тоже может пройти тропой моих размышлений. Не до грустной концовки, а только по ее началу: где астеки слабы, а мы их крошим в мелкий салат. А что: новый тлатоани пока идет от успеха к успеху. И, конечно, верит, что это он такой молодец. А боги его любят. Нет, он точно захочет испытать судьбу! Тем более, он уже несколько месяцев так одержим новой сильной армией, грезит войной…