Читаем без скачивания Рассказы - Джеймс Блиш

Он спохватился, но понял, что уже поздно. Она со спокойным любопытством наблюдала, как он пытается успокоиться, а потом сказала:

— Продолжай. Это был настоящий хохот гиены.

Он сжал кулаки, но снова заставил себя расслабиться, зная, что она наблюдает за происходящим. Он выдавил:

— Извини. Я устал и голоден. Постараюсь больше на тебя не рычать. О'кей?

— О'кей. — Но больше она не сказала ни слова.

— Так как насчет эффекта отключки?

— Извини. Я больше не буду отвечать на вопросы, пока не услышу ответ на свой. Всего один и очень простой. Когда ты действительно овладеешь кораблем — а без меня тебе это не удастся — что ты собираешься с ним делать? Ты все время повторяешь, что скажешь «сейчас». Вот и скажи.

— Ладно, — сказал он с раздражением. — Ладно. Но помни, ты сама об этом попросила. Если тебе не понравится — я не виноват. Я хочу воспользоваться этим кораблем, чтобы навести порядок. Поджигатели войны, пуритане, легавые, снобы, жлобы, бюрократы, вояки, бэрчисты, фашисты… все кто выступает против чего-либо, свое получат, прямо по сусалам. Я собираюсь разнести всех власть имущих, отсюда до Токио. Если они меня поддержат, о'кей. Если нет, к черту! Не смогу усыпить их, взорву. Я буду сражаться за свободу для всех, полную свободу и сразу. Лучшего случая не представится. Лучшего оружия, чем этот корабль, не будет. И лучшего человека, чем я, не найдется.

Его голос чуть упал. Мечта обретала почву под ногами.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что случится, если я дам захватить этот корабль Пентагону или легавым. Они утаят его — спрячут — сделают из него оружие. Холодная война еще больше усилится. А эта сонная штуковина — они с ее помощью будут управлять всей нашей жизнью. Будут за нами следить. Шляться по нашим хатам. Шпионить. И все такое прочее. Теперь у нас есть шанс установить справедливость. Именно это я и собираюсь сделать!

— Почему ты? — спросила Джанетт. Голос ее звучал очень рассеянно.

— Потому что я знаю, какова жизнь неудачника. Я через все это прошел. Меня унижало каждое дерьмо, которое ходит по земле. А у меня долгая память. Я помню каждого из них. Каждого. В голове у меня есть имя каждого, прозвище каждого и адрес. С такой штукой, как этот корабль, я могу отыскать любого из них и расплатиться. Никаких исключений. Никакой пощады. Только Справедливость. Реальная, чистая, простая штука.

— Звучит неплохо.

— Еще бы.

— А как насчет Советов? Я что-то не заметила их в твоем списке.

— О, конечно; я ненавижу коммунистов. А также милитаристов — именно Пентагон, для начала, втянул нас в эту кашу, ты же знаешь. Свобода для всех — одним ударом!

Казалось, она обдумывала сказанное. — Женщин тоже?

— Конечно, женщины! К чертям двойной стандарт! С обеих сторон!

— Я не вполне понимаю тебя, — удивилась она. — Я думала, что двойной стандарт имеет только одну сторону — мужчинам можно, а женщинам нельзя.

— Знаешь, это не так. Именно женщины хозяева положения — им всегда можно, именно они всегда говорят «нет». Настоящая свобода у них.

— И как ты собираешься это исправить? — спросила она каким-то сонным голосом.

— Я… ну, у меня не было случая подумать об этом…

— Мне казалось, что ты довольно много об этом думал.

Джанетт уверенно пошла от пульта управления к коридору. Изорванное платье развевалось полосами. Карл положил палец на ее кнопку.

— Стой!

Она остановилась и обернулась, прикрывая рукой бедра, смешная скромность, учитывая все обстоятельства.

— Что?

— Мне наплевать, что ты думаешь. Если ты не врубилась, твоя забота — извини, начальник. Но ты мне нужна, и я тебя получу.

— Нет, не получишь. Ты можешь усыпить меня, но ты меня не получишь.

— Получу. Я могу тебя разбудить. Я не дам тебе еды. Ты всю жизнь проведешь в своей клетке — голодная и без сна. А тем временем я поиграю с пультами. Может быть, я разбужу кого-нибудь еще, кто захочет помочь. Может даже кого-то из экипажа. А может я ошибусь и все взорву — если ты не вешала мне лапшу насчет этого. Подумай об этом некоторое время. Помогай, или взлетишь к чертовой матери! Как тебе?

— Я подумаю, — ответила она и пошла прочь.

Карл в ярости прикусил язык и повернулся к главным пультам. Эти доброхоты. Все они, по сути, одинаковы. Дай им возможность сделать что-то, как у них поджилки трясутся.

Теперь он сам должен был принимать решения. Неплохо бы узнать, где найти Лавель. Но было приятнее считать, что Джанетт в нем чертовски ошибалась. Теперь у него появилась цель, и он был выше подобной ерунды, во всяком случае, сейчас. Когда он покорит мир, он найдет и получше, чем любая из них.

Злясь от голода, он царапнул ногтями по ярким маленьким лампочкам.

6

Но в конце концов ему пришлось признать, что большинство его угроз были просто бравадой. Приборы и органы управления на панели явно располагались логичными группами, но не имея технической подготовки, он не мог даже в общих чертах понять их назначение; и хотя везде были надписи, сам их шрифт представлял для него такую загадку, как осциллограмма — на которую они сильно походили.

Кроме того, его умственные способности отнюдь не улучшились от того, что он больше суток провел без пищи. Он решил, что лучше быть благоразумным. Единственным другим выходом было разбудить кого-то из членов экипажа, надеясь, что случайный выбор падет на раба, а не на офицера, и попытаться заставить его прочитать надписи; но риск был очевиден, и Карл боялся. Если только он действительно не хотел взорвать эту лавочку — а он таких намерений не имел — ему ничего не оставалось, кроме как еще раз попытаться поладить с Джанетт.

Она не выглядела такой изможденной, как он надеялся, но все-таки, она и ела и спала не так давно, как он. Одновременно осознавая, что он не только изможден, но и грязен, он сделал еще одну попытку внушить доверие.

— Послушай, мне очень жаль, что я тебя напугал. Я устал, голоден, и вообще, на пределе. Давай все обсудим еще раз, спокойно, как цивилизованные люди.

— Я не разговариваю с уголовниками, — холодно сказала она.

— Я тебя не виню. С другой стороны, пока ты сопротивляешься, мне придется как-то тебя держать в рамках. Ты единственный из пленников, который знает столько же, сколько и я. Черт, о некоторых вещах ты знаешь больше меня.

— Последнее, что я слышала, ты не просто собираешься держать меня взаперти. Ты собирался меня мучить.

— Что? Я такого не…

— Без сна, без еды — как еще это называется? Наказание? Убеждение?

— Ну, ладно, — сказал он. — Я был неправ. Почему бы не начать сначала? Ты скажешь мне, как снова включить доставку еды, и я это сделаю. Тут нет ничего страшного. Мы оба только выиграем.

— Верно, ты же голоден. Ладно, нужно повернуть ручку на краю пульта сна, как я тебе говорила. Я не уверена, но по-моему, третье деление влево — то есть, против часовой стрелки.

— Хорошо. Я прослежу, чтобы тебя накормили, а потом, возможно, поболтаем еще.

У двери он резко обернулся. — Но если ты меня обманула, если это третье деление разбудит всех, или что-нибудь подобное…

— Гарантий дать не могу, — холодно сказала Джанетт. — Это только мое предположение. Но я не больше тебя хочу, чтобы экипаж проснулся. Ты не мед, но они мне нравятся еще меньше.

Сказанное прозвучало особенно оскорбительно из-за своей прямоты. Вернувшись в рубку, он установил ручку, как было велено, и помчался в свою клетку проверить результат. Корабль незамедлительно доставил заказанные блюда, и Карл до отвала наелся. В дополнение он заказал бутылку бренди. Он пока был полон решимости разобраться в панелях управления самому, а при такой усталости немного смазки пошло бы только на пользу.

Проходя мимо двери Джанетт, он постучал, но ответа не дождался.

— Джанетт! — закричал он. — Джанетт, столовая работает!

По-прежнему, тишина. Может металлическая дверь не пропускает звук? Затем он разобрал еле слышное всхлипывание, потом еще.

Он пошел дальше, удовлетворенный. Он слегка удивился, обнаружив, что она может плакать — до сих пор она казалась твердой, как гвоздь, кроме как во сне — но это только пойдет ей на пользу. Опять же, приятно было знать, что у нее есть предел; в конечном итоге это поможет ее убедить. А пока что она слышала, как он объявил о включении подачи пищи, и должна изменить мнение о нем в лучшую сторону.

Он шагал по коридору, весело насвистывая «Фоллаут-блюз» сразу в двух тональностях.

В окно рубки заглядывала глубокая ночь, и уже давно, когда он решил признать свое поражение — временное, конечно. Бренди немного убавил ему торопливости и прибавил самоуверенности, но не добавил ни технических знаний, ни разумных идей. И вдруг все поплыло перед глазами, и его неудержимо потянуло в сон. К тому же усилилась головная боль.