Читаем без скачивания Одинокий колдун - Юрий Ищенко

Но никто из них не отвечал ей. Призрак, Гамлет и другие тяжело дышали, дожевывая бутерброды, пили стаканами ледяную воду, сжимали в руках оружие, приготовляясь к продолжению разборок. Никто не хотел отступать.

Второй акт начался с очередной диверсии королевы. Она собрала в руку все веревки, удерживающие кошек, и перерезала их. Животные с воем бросились на Призрака, как будто именно он был виновен в их неудачных судьбах. Призрак заметался по сцене — кошки прыгали ему в лицо, повисали на одежде, раздирая ее в клочки. Заметались и собаки, гулко лая, пытаясь укусить как преследуемого, так и своих врагов. Ему удалось выхватить тесак из-за пояса Лаэрта, теперь он мог отбиваться. Когда одна из кошек, напоровшись в прыжке на лезвие, отлетела в зал, там люди поняли, что схватка не отрепетирована, а идет всерьез. Заголосили в партере сердобольные дамочки, иные вслух выражали ликование, но в целом на лицах появилась некая озадаченность, которой уже не суждено было исчезнуть до конца вечера.

Критики рядом с Петуховым одобрительно кивали, говоря о «крутом реализме». «Это уже не Пискатор, друг мой, это почти Эйзенштейн!» — хлопал режиссера по плечу самый возбужденный из них. А Петухов косился направо, где вскочила с места одна из подружек Фелиции и вопила, стоя у перил: Жрите, рвите его! Так его, падлу!

Гамлет, почесав в затылке, направился к королеве, чтобы пристыдить ее. По пути приходилось огибать дерущегося Призрака (и вообще никто не пришел ему на помощь — его остальные персонажи не любили!), пинать рвущихся с поводков собак. Наконец он встал перед ней.

Стой, королева! Тише! Я хочуСломать вам сердце, я его сломаю,Когда оно доступно проницанью,Когда оно проклятою привычкойНасквозь не закалилось против чувств...

— Кончай трендеть! — посоветовала ему королева и издевательски задрала подол пеньюара, обнажив голое тело.

Но Гамлет загородил ей дорогу к Призраку, добивающему кошек, и упрямо продолжил:

Такое дело, которое пятнает лик стыда,Зовет невинность лгуньей, на челеСвятой любви сменяет розу язвой.Преображает брачные обетыВ посулы игрока. Такое дело,Которое из плоти договоровИзъемлет душу, веру превращаетВ смешенье слов, лицо небес горит!

— Заткнись и пусти, мне не до разговоров, — раздраженно выпалила королева, подобрала с досок пола чей-то меч и решительно рубанула — Гамлет отскочил, прикрылся своим мечом, продолжая монолог:

Ведь это не любовь, затем что в ваши годыРазгул в крови утих, он присмирелИ связан с разумом...

Тут он явно сбился и стушевался, поскольку говорить о разуме этой королевы было нелепо. Потешалась, норовя огреть его мечом, как ломом, собеседница. Потешался зал. А Призрак добивал двух последних кошек. Выли и грызлись псы. Гамлет выправился:

И что за бес попутал вас,Играя с вами в жмурки?Глаза без ощупи, слепая ощупь,Слух без очей и рук, нюх без всего,Любого чувства хилая частицаТак не сглупят.О стыд! Где твой румянец? Ад мятежный,Раз ты бесчинствуешь в костях матроны,Пусть пламенная юность чистоту,Как воск растопит...

— Наконец-то о деле! — возликовала королева, опуская меч. — Ну давай, займемся сексом. А то король не годен...

Король странным образом все еще оставался в постели, лишь изредка подавая признаки жизни. Возможно, первым понял, что здесь главное — не высовываться.

— Но ты мне мать, — возразил королеве Гамлет. — А у меня Офелия есть. Нимфочка шикарная!

Офелия сидела, сжавшись в комочек, за зеркалом, потихоньку наблюдая за спектаклем. В гневе королева развернулась к ней, одним прыжком вскочив на эстакаду.

— Ах, сучка, опять дорогу перебежала, — она ухватила девушку за горло, подняла и притянула к себе, чтобы говорить прямо в искаженное страхом лицо. — С Петуховым спишь, так мало? С Гамлетиком захотелось? Ты надоела мне.

Королева подтащила беспомощную девушку к краю помоста и столкнула в яму, обозначавшую могилу. Офелия упала очень неудачно, на спину, и лежала без движения.

— Офелия утопла, — объявила для остальных королева, обернулась к потрясенному Гамлету, приставила меч к его горлу и стала декламировать:

Жить или не жить, таков вопрос.Что интересней: покорятьсяСудьбе, родителям, друзьям хреновым,Иль, ополчась на власть мужчин, сразить их?И первой стать, повелевать.Да, умереть, уснуть в конце концов,И только. Но сказать, что сном кончаешьПрекрасное и полное борьбы и мук и наслажденийВеленье плоти!

— Эй ты, оставь его. Я тебе нужен, — предложил Призрак, появившись с мечом за спиной королевы.

Он хотел отвлечь ее от Гамлета, чтобы дать ему спастись. Но королева решила по другому, без замаха коротко резанула принца по плечу. С истошным воплем боли Гамлет покатился по сцене, зажимая кровоточащую рану. А королева уже вовсю рубила мечом Призрака, как заправский вояка — и он едва успевал уворачиваться.

Лопнули над авансценой сразу два софита: раскаленные брызги стекла окатили актеров и зрителей. Поднялась суматоха, кто-то из стражников пытался успокоить животных, окончательно взбесившихся; покатились с подставок несколько факелов, разливая горящее масло, второстепенные персонажи тушили их. Никто не заметил, как на сцене прибавилось действующих лиц: крупная высокая девушка, с мечом, отобранным у стражника, подбежала к королеве и, поприветствовав друг дружку, они слаженно и яростно повели атаки на Призрака. Гамлета грызли псы, остальные оттаскивали свору.

Петухов вскочил было на ноги, но не знал, что делать: кричать, требовать прекращения действия? Но он опомнился, если можно так сказать. Это был его первый спектакль, который можно было бы назвать крутым и бескомпромиссным авангардом. И он им гордился, он представлял зримо, как весь город, все знатоки и поклонники будут восхищаться им, будут творить легенды о том, что происходило в задрипанном клубе при Кораблестроительном институте... Подбежала к нему администраторша, испуганно всплескивала руками:

— Петя, что делать, что делать!

— Не ори. Иди и звони в скорую и пожарным. А в спектакль не вмешивайся. Пусть играют до конца, каким бы он ни был! — в позе Наполеона изрек для нее и для критиков Петухов.