Читаем без скачивания Притворщик (СИ) - Резник Юлия

Отрываюсь от груди Матиаса, поднимаю глаза… Брат, да? Как бы не так. Даже не стоило и пытаться себя обманывать. Я с первого взгляда влюбилась в него, как кошка. У нас просто не было шансов этого избежать. У меня не было.

Как будто совершенно себя не контролируя, Матиас проводит огромной ладонью вниз по моему телу. По груди, животу, вбок, через бедро, ложится на задницу и забрасывает на свое бедро мою ногу. В воздухе разливается терпкий мускус желания. Между ног сладко пульсирует, влаги столько, что никакие другие прелюдии мне не нужны. Достаточно его голодного взгляда. И осознания – как же долго, как чудовищно долго я этого ждала.

Рука на ягодице с силой сжимается, втрамбовывая промежность в стояк. С губ рвется нетерпеливое мычание. Мат ловит его ртом, я дышу воздухом, который он выдохнул. Ощущение, что мы – сообщающиеся сосуды, усиливается. Голодно впиваюсь зубами в его строгие губы. Тяну вниз резинку шорт.

– Ты мне так нужен, так нужен… Мамочки…

Дрожим оба. Эмоции топят. Изредка выныриваю, набиваю легкие кислородом и снова начинаю его целовать. Пофиг, что мы несвободны. Я устала оглядываться на чувства других. Нет, я не могу… Я сейчас просто не могу делать это! Думать о них. Когда сама без него задохнусь.

– Ты такая красивая. Такая нежная…

Всхлипываю. Матиас стаскивает через голову мою футболку, я самым активным образом ему помогаю. Бесполезная тряпка отлетает прочь. Он приподнимается, чтобы разглядеть меня, обхватывает снизу грудь и, склонившись, начинает по очереди посасывать соски и лизать ареолы.

– Хочу тебя – умираю.

– Я тоже. Боже…

Рукой нетерпеливо освобождаю его плоть от одежды. Сжимаю пальцы вокруг напряженного ствола. Не могу удержать в себе хриплый стон. Почему-то уверена, что ласки он не оценит. Сходу с силой сжимаю пальцы и задаю темп. Матиас отжимается на руках, устремляя взгляд туда, где я ему профессионально отдрачиваю, стискивает что есть силы челюсти.

– Я с ума по тебе сходил.

– А сейчас?

– Окончательно тронулся.

– Говори, говори… Боже, мне нравится.

Сжав ноги, бесстыже об него трусь. Матиас шипит, просовывает руку между нами, помогая мне. Наши руки встречаются. Играют… Он проникает в меня, чуть сгибая пальцы в костяшках, будто ловя на крючок, наклоняется и шипит в ухо:

– Убить тебя хотел, когда представлял с узкоглазым.

Глаза подкатываются. Я всхлипываю от удовольствия, я плачу от чего-то еще.

– Сейчас я с тобой.

– Да.

Матиас устраивается поудобнее. Прижимается лбом к моему, опирается одной рукой на матрас, а второй себя направляет.

– Наконец-то, блядь, – сипит, вколачиваясь в меня. – Наконец все правильно.

И ничего ведь не скажешь. Все правильно, да. Мышцы с трудом расходятся, привыкая к новым вызовам.

– Господи…

– Все равно как целка.

Смеюсь. Подаюсь навстречу. Сильней. Еще. Больше. Хочу, чтобы он во мне утонул. Растворился. Чтобы не было этой пустоты больше. Горчащего на языке одиночества. Только он. Только мы…

Матиас исхитряется ударить как-то особенно правильно. Впиваюсь зубами в его плечо. Как если бы хотела пометить, но нет. Метят ведь для кого-то, а я вообще не думаю о будущем. Есть только этот миг. Значит, я все же научилась быть счастливой в моменте. А выбирать себя, свои интересы, как бы там ни было, я всегда умела… Сейчас я хочу его. Нет, не так. Без него меня просто не будет.

Взрываюсь. Перед глазами серия ярких всполохов. Матиас улетает следом за мной. Я сыта семенем. А все равно мало. Не даю уйти. Еще целую. Он фыркает. Ведет по волосам снова. Веснушки на его руках и плечах – золото. Никогда бы не подумала, что это может быть так сексуально. Собираю их поцелуями, изучаю, как карту звездного неба. В напитанном мускусными ароматами секса пространстве зреет предчувствие близкой неизбежности… Я гоню его. Целую Матиаса под чуть выступающим подбородком, уже заросшим рыжеватой щетиной. Кусаю ухо… Забираюсь, чтобы было удобней, на него верхом. Пачкая нас еще больше.

– Упс. Придется сменить простыни, чтобы мама не наругала.

Матиас ухмыляется. Толкается бедрами, указывая на то, что в любом положении, в любой позе именно он главный. А я что? Я только рада. И самому этому факту, и тому, что мужчина его возраста так быстро восстановился. Сегодня я хочу выжать нас досуха. Мне это с успехом удается. Я ухожу к себе лишь под утро, едва передвигая ноги, и сразу заваливаюсь спать.

А утром, никем не замеченная, отправляюсь к океану. Хочется продышаться, как-то заново пересобрать в голове свою новую реальность. Долго так сижу. Пока на плечи не опускаются руки, прикосновение которых я уже вряд ли когда забуду. Запрокидываю голову.

– Привет.

– Привет. А я тебя ищу.

– М-м-м.

Что добавить? Понятия не имею. Неловкости нет. Но и понимания, как себя вести дальше, нет тоже.

– Хотел поговорить.

– Значит, давай поговорим.

Матиас усаживается на валун рядом. Отряхивает ладони, задумчиво глядя на воду.

– Мы могли бы еще раз попробовать, – заявляет он после длительной паузы. Я тоже не спешу с ответом. Куда мне спешить? Здесь, у вечного океана, кажется, что впереди и у нас куча времени.

– Могли бы, да. Но зачем?

– Зачем? – между густыми бровями пролегает складка, когда Матиас обращает свой взгляд на меня.

– Да. У всего же должна быть причина.

Он смотрит, и смотрит… И время идет. Идет даже здесь, у океана. А он молчит. И я не обижаюсь.

– Нам хорошо вместе.

Горло будто стяжкой перехватывает. Хорошо. Да. Никто не спорит.

– Мат… – мягко замечаю я, но он перебивает.

– Оставайся, Ань. Знаю, там у тебя карьера, все дела… Но… оставайся?

– Не могу.

– Я так себе повод, да? – хмыкает горько. И так странно это все, вчера мы вместе эту горечь напрочь вытравили, а сегодня она, изменив состав, опять все отравляет.

– Дело не в этом. Ты очень хороший.

Просто ты не любишь меня. А я вдруг поняла, что стою чего-то большего. Сколько можно? Сколько можно прятаться и бояться?

– Но ты не останешься.

– Нет.

– К корейчонку поедешь?

– Я же не спрашиваю тебя, поедешь ли ты к невесте.

Замолкаем. Оба устремляем взгляды к проходящему мимо контейнеровозу. Болит. Очень болит. Но на душе светло.

– Матиас! Боже мой, я уже полчаса тебя ищу! – раздается за спиной звенящий голос Марианны.

– О, привет, – отмирает тот. – А ты что здесь делаешь?

– Решила, что тебе не нужно быть сейчас одному. Но ты и не один…

Ревнивые нотки в голосе – вскользь, но очень отчетливо. Чтобы не усугублять, торопливо поднимаюсь.

– Я уже ухожу. Нужно собрать чемодан к отлету. Не грусти.

Сжимаю широкое плечо Мата и быстро возвращаюсь в дом. Здесь мне точно больше нечего делать. Марта что-то там говорила про завещание, которое вступит в силу через полгода, но клиники отец при жизни переоформил на сына, а остальное… да неважно. Вообще неважно. Потому что с долей в бизнесе я бы заимела кучу волокиты, ну а с деньгами все проще.

Проводить себя запрещаю. Вот так. Говорю, что это будет лишне совершенно. Долгие проводы – горькие слезы. Но Матиас упирается. И тогда я, теряя на этом кучу денег, меняю билет. Вместо двух пересадок теперь три. Время в дороге увеличивается на десять часов. Но и это вообще неважно. Только бы избавить нас от дурацкой прощальной сцены, которая смотрится хорошо лишь в дешевых мелодрамах. И все равно, разве это не смешно, потом озираюсь по сторонам, не теряя надежды, что он каким-то чудом узнает, что я все переиграла, и примчится. На контроле так нервничаю, что меня мурыжат едва ли не полчаса.

– Девушка! Проходите, – сотрудник погранслужбы швыряет мне в окно паспорт. – Не задерживайте очередь.

Я в последний раз оглядываюсь и прохожу в коридор, из которого обратной дороги нет. Кино есть кино, да… Жаль, что в жизни так не бывает. Безумно-безумно жаль.

Глава 24

Не послушав моих возражений, Сашка приезжает встречать меня в аэропорт. Зорким глазом выцепив мой силуэт в толпе, бросается наперерез, размахивая поднятым над головой букетом.