Читаем без скачивания Лунная пыль - Артур Кларк

«Отделка» занимала гораздо больше времени, чем установка иглу. Все – койки, кресла, столы, шкафы, электронные аппараты – надо было вносить через переходную камеру. Некоторые предметы покрупнее входили еле-еле, но входили!

Наконец радио донесло:

– Добро пожаловать!

Лоуренс не стал медлить. Он начал расстегивать скафандр еще во внешнем отсеке двухступенчатой камеры перепада, и как только услышал в сгущающейся атмосфере голоса из внутреннего помещения, снял гермошлем.

Хорошо!… Можно нагнуться, повернуться, почесаться, двигаться без помех, по-человечески говорить со своими товарищами. В тесной душевой вода смыла с него все запахи скафандра; теперь пора и за работу. Надев шорты (в иглу одевались легко), он сел за стол, чтобы посовещаться со своими помощниками.

Большая часть заказанных им предметов прибыла в этот заход, остальное через несколько часов доставит Пылекат-2. Пробегая глазами списки, Лоуренс почувствовал себя хозяином положения. Кислород им обеспечен, если только не будет какого-нибудь нового срыва. Правда, у них на исходе вода, но это легко поправить. Несколько сложнее будет с едой, а впрочем, достаточно придумать подходящую упаковку. Кстати, Управление столовых уже прислало шоколад, сушеное мясо, сыр и даже тонкие французские булочки – все уложено в цилиндры шириной три сантиметра. Сейчас их отправят вниз по трубам, и пассажиры сразу воспрянут духом.

Но все это было не столь важно; главное – рекомендации его «мозгового треста», воплощенные в дюжине чертежей и лаконичном меморандуме на шести страницах. Лоуренс читал очень внимательно, время от времени кивая. Собственно, он и сам уже пришел к тому же выводу. Другого пути просто нет.

Пассажиров можно спасти, но «Селена» совершила свое последнее путешествие.

Глава 24

Похоже было, что вихрь, который вырвался через трубу из «Селены», унес с собой не только застоявшийся воздух. Вспоминая первые часы после катастрофы, коммодор Ханстен мысленно отметил, что когда прошел первоначальный шок, на корабле временами царило какое-то взвинченное, даже несколько истерическое настроение. В своих стараниях поднять дух они порой перехлестывали, сбиваясь на нарочитое веселье и чуть ли не детские потехи.

Теперь это позади, и нетрудно понять – почему. Дело не только в том, что спасатели близко: встреча лицом к лицу со смертью изменяет человека. Трусость и себялюбие осыпались, как окалина; пришла спокойная твердость духа.

Все это было знакомо Ханстену. Он много раз наблюдал то же самое, когда экипажи космических кораблей попадали в трудные переделки в далеких далях солнечной системы. Коммодор от природы не был расположен философствовать, однако в космосе оставалось достаточно времени для раздумий. Иногда Ханстен спрашивал себя, не потому ли человек ищет опасностей, чтобы через них прийти к сплоченности и товариществу, к которым он – пусть неосознанно – так стремится?

Жаль расставаться со всеми этими людьми. Даже с мисс Морли, которая теперь вдруг стала обходительной и тактичной, в меру своих сил…

Коммодор был настолько уверен в успехе спасательной операции, что уже думал о предстоящем расставании. Конечно, всякое может случиться, и все-таки, похоже, они застрахованы от неожиданностей. Как именно главный инженер Лоуренс будет извлекать их на поверхность – пока неизвестно, но он несомненно это сделает. Опасность миновала, остались только неудобства, которые вполне можно вынести.

О каких– либо лишениях не приходится говорить с тех пор, как по трубам вниз посыпались цилиндры с продовольствием. Конечно, им и без того не грозила голодная смерть, но стол был несколько однообразен, а воды и вовсе не хватало.

Теперь– то все цистерны полны, сотни литров в запасе.

Странно, что осмотрительный и дальновидный коммодор Ханстен ни разу не спросил себя, куда подевалась вся вода из цистерн «Селены»? Разумеется, голова его была занята более неотложными делами. И все-таки он должен был насторожиться, уж очень много воды им накачали сверху. Коммодор задумался над этим только тогда, когда было уже поздно.

Не меньше него были повинны в недосмотре Пат Харрис и главный инженер Лоуренс. Блестящий план, отличное выполнение, и всего лишь одна трещина. А больше и не надо…

Инженерный отдел Эртсайда продолжал работать вовсю, но отчаянная гонка с часовой стрелкой прекратилась. Теперь время позволяло изготовить макеты пылехода, погрузить их в море у Порт-Рориса и испытать разные решения завершающей операции. Советы – разумные и прочие – продолжали сыпаться со всех сторон, но на них никто не обращал внимания. Способ определен, и никаких поправок не будет, если не случится ничего неожиданного.

Через двадцать четыре часа после установки иглу приспособления были изготовлены и доставлены на место. Да, рекорд, но Лоуренс от души мечтал, что ему никогда не понадобится его превышать, как ни гордился он людьми, которые совершили этот подвиг. Инженерный отдел редко пожинал заслуженные лавры, его усилия воспринимались, как должное – как воздух, который подавали те же инженеры.

Теперь, когда все пошло на лад, Лоуренс ничуть не возражал против того, чтобы выступить, и Морис Спенсер был только рад ему помочь. Он давно ждал этого случая.

Кстати, если ему не изменяла память, впервые телевизионную камеру и интервьюируемого разделяло пять километров. При таком огромном увеличении картинка, понятно, слегка расплывалась, и малейшие толчки заставляли ее плясать на экране. Поэтому все на борту старались не шевелиться, а приборы и аппараты – кроме самых необходимых – были выключены.

Главный инженер Лоуренс стоял в скафандре на краю плота, опираясь на небольшой подъемный кран. Под стрелой крана висел широкий, открытый с обеих сторон бетонный цилиндр – первая секция колодца, который должен был пронизать лунную пыль.

– Мы все обдумали и решили, что это будет лучший способ, – сказал Лоуренс далекой телекамере (хотя слова его были в первую очередь обращены к людям, погребенным на глубине пятнадцати метров под плотом). – Этот цилиндр называется кессоном. Под действием собственного веса он легко погрузится в пыль, заостренная нижняя кромка войдет в нее, как нож в масло. Составим несколько секций и так доберемся до пылехода. Когда нижняя секция станет на его крышу, можно выбирать пыль, соединение будет достаточно плотным. И получится как бы колодец, шахта, которая соединит нас с «Селеной». Но это еще только половина дела. Потом надо накрыть колодец одним из наших герметических иглу, чтобы можно было пробивать крышу пылехода, не опасаясь потери воздуха. Думаю… надеюсь, что все это будет не так уж трудно.

Он помедлил, спрашивая себя, касаться ли других подробностей, которые делают операцию гораздо сложнее, чем она кажется на первый взгляд. Да нет, не стоит: кто в этом разбирается, сам поймет, а остальным это ни к чему, подумают, что он набивает себе цену. Пока все идет хорошо, незримые наблюдатели (по сведениям начальника «Лунтуриста», за ними сейчас следит около полумиллиарда телезрителей) его не смущают. Если же что-нибудь не заладится…

Главный поднял руку, сигналя крановщику.

– Майна!

Четырехметровый цилиндр начал медленно уходить в пыль; вот погрузился совсем, только самый край остался над поверхностью. Так, первая секция есть… Хоть бы и остальные оказались столь же послушными.

Один из спасателей осторожно прошел с уровнем в руках по ободу, проверяя, нет ли перекоса. Он поднял кверху большой палец. Лоуренс ответил ему тем же. Когда-то он не хуже любого монтажника владел языком жестов; умение в их профессии достаточно важное, так как радио могло подвести, к тому же каналы связи чаще всего были заняты более важными задачами.

– Приготовить вторую! – распорядился главный инженер.

Это будет уже посложнее: удерживать первую секцию неподвижно и присоединить к ней вторую так, чтобы не сбить наладку. По чести говоря, для такой работы нужно два крана… Ладно, рама из двутавровых балок, прилаженная над самой поверхностью моря, примет на себя часть нагрузки.

«Теперь только бы не промахнуться!» – мысленно взмолился главный инженер. Вторая секция оторвалась от саней, которые доставили ее из Порт-Рориса; три техника вручную выровняли бетонное кольцо, и оно повисло строго вертикально. Вот когда надо было помнить о разнице между массой и весом. Как ни мало весил качающийся цилиндр, его инерция была той же, что на Земле, и он мог расплющить зазевавшегося человека. Бросалось в глаза замедленное движение этой подвешенной -массы. На Луне скорость качания маятника наполовину меньше, чем на Земле. Привыкнуть к этому неуроженцу Луны было почти невозможно.

Но вот вторая секция легла на первую, соединение готово, и Лоуренс снова командует: «Майна!» Сопротивление возросло, однако кессон под собственной тяжестью плавно ушел в пыль.