Читаем без скачивания Прислушайся к себе - Диана Уитни

Тишина мрачной завесой легла вокруг нее. Рик со скрещенными на груди руками сидел на диване напротив нее и смотрел скорее с усталостью, нежели с сочувствием.

— Грустная история, — ответил он осторожно. Подобное никогда не должно происходить ни с одним ребенком.

— Да, возможно, и не должно, но происходит. Поэтому-то я и стараюсь приложить все усилия, чтобы моя дочь никогда такого не испытывала. Даже если она и не будет знать отца.

— Не понимаю, о чем это ты, — сказал Рик, однако по выражению его глаз было заметно, что он все прекрасно понял. — Я бы никогда не стая относиться к малышке Хизер плохо. И уж тем более никогда бы не обидел ее. Просто не смог бы. Она мне очень дорога.

— Я знаю, знаю. Но ты не можешь дать моей дочери того, что ей нужно. — Катрина грустно вздохнула, испытующе посмотрев на Рика. — Я не хочу, Рик, чтобы она полюбила тебя и привязалась к тебе. Рано или поздно ты все равно оставишь ее, и эта потеря будет для нее весьма ощутимой.

Теперь Катрина могла ясно видеть, что бледность, разлившаяся по лицу Рика, не была игрой света-тени.

— И чего ты хочешь? Чтобы я женился на тебе?

Катрина замерла. По ее спине пробежали мурашки.

— Я никогда бы не стала просить об этом. Ни тебя, ни другого мужчину.

— Но чего же ты тогда хочешь?

— Замужество часто ничего не решает. Я долго думала над этим и поняла: штамп в паспорте ничего не меняет. Ничто не сможет удержать человека, если он захочет уйти.

— Никто не может дать пожизненную гарантию, Катрина. — Его голос звучал жестко. — Ты просишь невозможного: гарантии, что все будет всегда оставаться так, как ты хочешь. Ведь человеческие отношения нельзя контролировать. Нельзя дать гарантии, что отношения двух людей никогда не изменятся. Если ты не можешь контролировать даже себя, то как ты можешь поручиться за чувства других людей? Конечно, мы думаем, что властны в собственных поступках, но лишь льстим себя глупой надеждой.

— Да, конечно, — прошептала она.

— Ты не сможешь спасти дочь от разочарований в жизни.

— Но я могу попытаться смягчить их.

— Ты имеешь в виду, что ты сможешь защитить ее от всего, что сделает ее несчастной? Ты ошибаешься. Всегда счастливой быть невозможно. — Он шагнул по направлению к ней. Остановился, колеблясь, не зная, куда идти, вперед или назад. Уходить или остаться? — И я не понимаю, что нам мешает быть счастливыми сейчас.

— Нет, Рик, ты все прекрасно понимаешь. Это грустно, но это так. Именно поэтому ты и сам избегаешь ответственности. Ты и сам испытал разочарование, будучи ребенком. Нарушенные обещания и развал семьи.

При этих словах он вздрогнул, и Катрина поняла, что задела его больное место.

Она сказала более мягко:

— Да, не такие уж мы и разные. Мы оба избегаем вещей, которые нас ранят, и ситуаций, которые мы не можем контролировать. Есть только одно различие: ты это делаешь только ради самого себя. Мне же надо защищать еще и мою малышку. У меня уже есть одна «ответственность». Вот я и стараюсь.

Его лицо выражало полное и окончательное поражение.

— Думаю, что у меня нет выбора, как только принять это. — Он взял куртку с дивана, отряхнул ее, думая о чем-то своем, затем развернулся и пошел к двери.

Когда он уже был на пороге, Катрина окликнула его:

— Рик!

Он замер и оглянулся через плечо.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Я это прекрасно знаю.

И ушел, захлопнув за собой дверь.

Глава 10

— Тебе что-нибудь говорит выражение «сам себе напророчил»?

— Прости, что ты сказала? — Катрина вынырнула из полузабытья, в котором она пребывала все время, пока у нее в гостях находилась Грэйси.

Она словно бы упала с небес на землю и осмотрелась: знакомая обстановка, запахи лилии и жасмина от ароматических свечей, которые так любит Грэйси. До нее доносится мирная музыка из кинофильма, который они сейчас смотрят вместе. Только вот Катрина на некоторое время унеслась куда-то далеко-далеко, за пределы пространства и времени.

Она бы с трудом могла сказать, какой именно фильм сейчас поставила Грэйси.

Кажется, сегодня был вечер Мэла Гибсона.

Напротив нее Грэйси укачивала посапывающую малышку.

— Позволь мне рассказать тебе подробно, что это значит. Человек невольно создает свою собственную судьбу, чтобы потом оправдать свой излюбленный эгоизм. Обычно он говорит: «Ну вот, вы же видели, чем все это закончилось, я так и знал».

Катрина нехорошо нахмурилась. Брови недобро сошлись на переносице. Она сидела недалеко от столика, на котором стояло блюдо, полное нетронутого и уже остывшего поп-корна.

— Грэйси, мы же договаривались не говорить на тему моей личной жизни.

— Если я и давала такое обещание, то соврала. Я не могла на такое согласиться, никогда. Даже и не думай об этом.

Катрина встала с кресла и прошлась по комнате.

Она выключила запись, и музыка затихла.

— У меня все равно нет выбора, Грэйси. Хизер все больше привязывается к Рику.

— Именно поэтому было бы вполне естественно подумать о чем-то более серьезном, чем простая дружба. — И женщина заглянула в лицо малышке, чтобы убедиться, что та уснула, и потом проговорила тише, чтобы не разбудить се:

— Я все хорошо понимаю, дорогая, но уберечь своего ребенка от привязанностей, которые в будущем могут ее разочаровать, ты все равно не сможешь. Она все равно должна на собственном опыте получить свою долю счастья и страдания в этой жизни. Именно в этом и заключается гармония. Если ты загородишь от нес весь мир, она останется совсем одна и «спасибо» тебе не скажет, вот увидишь.

— Грэйси, это несправедливо.

— Да, а кто тебе сказал, что жизнь справедлива? Пожилая женщина тяжело вздохнула, осторожно переложила ребенка на диван, а потом подошла к Катрине и обняла ее. — Будь по крайней мере честна сама с собой, дорогая. Когда-то, еще ребенком, ты была очень сильно обижена, ты страдала. И я прекрасно понимаю, что тебе хочется избавить родное дитя от этих страданий. Ты пойдешь за нее в огонь и воду. Я прекрасно понимаю, что ты искренне веришь в свое могущество. Однако все дело в том, что таким образом ты просто хочешь защитить себя, а не ее.

Катрина уже приготовилась возразить, как тут же поняла: Грэйси права. Она хочет защитить прежде всего себя. Она до сих пор не может забыть ту боль, что нанес ей отец. Она до сих пор не может забыть, как было больно ее матери. Ее ранняя смерть наложила на душу девушки определенный отпечаток вины. Ее вины.

Именно это чувство и двигало ею сейчас.

Катрина почувствовала, как в горле застрял комок.

— Да, я всегда думала, что отец покинул нас из-за меня. Потому что я всегда была слишком шумной, озорной и капризной. Потому что слишком много ела, потому что слишком быстро вырастала из одежды и на меня нужно было слишком много времени.