Читаем без скачивания Утаенные страницы советской истории. Книга 2 - Александр Бондаренко

— Это известно. Но вы, Арсен Беникович, упомянули о какой-то истории, связанной с Мценском в годы войны. О чем же речь?

— Любой миф, любая фальсификация в своей основе обычно имеет какой-то реальный факт. Другое дело, что он может быть сильно передернут — вплоть до полного искажения. Именно так и произошло в рассматриваемой нами истории. Весной 1942 года в оккупированном гитлеровцами Мценске приземлился советский военнотранспортный самолет, направлявшийся в город Елец. На его борту находился вновь назначенный командующим 48-й армией Брянского фронта генерал-майор Александр Георгиевич Самохин, следовавший к новому месту службы. Пилоты и пассажиры самолета попали в плен. В годы войны подобное было отнюдь не редкостью — такие случаи имели место и у нас, и у гитлеровцев, и у союзников обеих сторон. Можно было бы не акцентировать внимание на этом случае, если бы не одно «но»: генерал Самохин до войны был советским военным атташе в Югославии и под оперативным псевдонимом Софокл возглавлял легальную резидентуру Главного разведуправления Генштаба в Белграде. Более того, после недолгого — с июля по декабрь 1941 года — командования 29-м стрелковым корпусом и пребывания в должности заместителя командующего 16-й армией по тылу в декабре 1941 года Александр Георгиевич снова был переведен в разведку. Сначала он был помощником начальника ГРУ, а затем — до 20 апреля 1942 года — начальником его 2-го управления. Таким образом, в нацистский плен трагическим образом угодил весьма осведомленный военачальник.

Наша справка. Генерал-майора Самохина можно только условно считать профессиональным разведчиком. В разведслужбу он попал в силу событий середины 1930-х годов, когда из-за борьбы за власть в руководстве ВКП(б) в Красной армии неоднократно проходили радикальные кадровые чистки, затронувшие и военную разведку. Известно, что Александр Георгиевич Само-хин родился 20 августа 1902 года на хуторе Верхне-Бузилоека Донской области в семье рабочего порохового завода. Окончил сельскую школу, в 1919-1920 годах рядовым красноармейцем воевал на Восточном фронте против войск Колчака. В 1920 году стал членом Коммунистической партии. В 1921 году окончил Пензенские пулеметные командные курсы, до 1931 года командовал различными стрелковыми подразделениями. После окончания в 1934 году основного факультета Военной академии имени М. В. Фрунзе был начальником штаба стрелковой дивизии (1934-1937), руководил Орджоникидзевской объединенной Краснознаменной военной школой (1937-1938; в 1938 году стала именоваться военным училищем), затем стал заместителем инспектора сухопутных военных училищ (1939-1940), несколько месяцев (март — август 1940года) занимал должность заместителя начальника Управления военно-учебных заведений РККА. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 7 мая 1940 года ему было присвоено звание генерал-майора.

В августе 1940 года был назначен военным атташе при посольстве СССР в Югославии (с октября 1940-го — также военно-воздушный атташе). Поэтому объективно, не ставя под сомнение интеллектуальные и нравственные качества генерала Самохина, можно констатировать, что к моменту назначения в Югославию он не обладал опытом разведдеятпельности. После разгрома югославской армии и оккупации Югославии германскими войсками (апрель 1941 года) Л. Г. Самохин — вновь в войсках, участвовал в боях лета 1941 года. Командовал 29-м стрелковым корпусом, в который входили части бывшей литовской армии, вначале на Северо-Западном, а потом на Западном фронте, был заместителем командующего 16-й армией по тылу (июль — декабрь 1941 года). С декабря 1941-го — в центральном аппарате военной разведки. 21 апреля 1942 года назначен на должность командующего 48-й армией Брянского фронта.

— В Военной энциклопедии и энциклопедическом справочнике «Великая Отечественная война» фамилия Самохина не значится, а вот в книге бывшего руководителя «советского отдела» ЦРУ США Дэвида Мерфи «Что знал Сталин. Загадка плана «Барбаросса» руководитель резидентуры советской военной разведки в Белграде упоминается не единожды...

— Пленение этого генерала есть подлинный факт, и без того явно искаженные слухи о котором по злой воле фальсификаторов были вторично искажены — до полной неузнаваемости! Чего-то убавили, чего-то прибавили и на тебе — доверчивое «просвещенное общественное мнение», новую фальшивку о советской внешней политике. Вот, собственно говоря, и ответ на вопрос, почему мифические советско-германские тайные переговоры «привязаны» к началу 1942 года и городу Мценску.

— Как же сложилась судьба генерала Самохина?

— Об этом кое-что известно, хотя, думается, полной правды мы никогда не узнаем.

— Итак, как же все-таки оказался в немецком плену генерал-майор Самохин?

— Версии истории пленения командующего 48-й армией разнятся в деталях... Например, военный историк Виктор Миркискин пишет: «На пути к новому месту службы его самолет приземлился в оккупированном немцами Мценске вместо Ельца». Звучит, согласитесь, двусмысленно!

— Да, то ли ошибка пилотов, то ли кто-то так захотел...

— В период работы над очередной книгой мне довелось ознакомиться частично с материалами допроса генерала Самохина в 3-м Главном управлении МГБ СССР — военной контрразведке — 26 июня 1946 года. Он говорил: «Часа через три после вылета из Москвы я заметил, что самолет перелетел передний край нашей обороны. Я приказал пилоту лететь обратно, он развернулся, но немцы нас обстреляли и подбили».

— Так что же все-таки произошло, вы можете сказать?

— Наличие нескольких версий едва ли способствует установлению истины. Да и трудно поверить, будто летчики не заметили, что они садятся на немецкий аэродром — там, думаю, как минимум пара-тройка самолетов стояла, а намалеванные на них кресты люфтваффе были хорошо видны издалека. Почему же летчик, который не мог не заметить, что садится на вражеский аэродром, не попытался развернуться и улететь подальше от немцев?

— Действительно, странно...

— Согласитесь, что просто приземлиться не там, где надо — это одно, по ошибке пилота — другое, но совсем иное — совершить вынужденную аварийную посадку из-за того, что самолет был подбит, так как летчик сбился с курса. А Самохин на допросе и вовсе показал, что садились они не в Мценске, а на пологий склон какого-то холма.

— Погодите, а известно, на каком самолете он летел?

— По тем данным, что я получил, на ПР-5 — пассажирской модификации самолета-разведчика Р-5. В этой модификации установлена четырехместная пассажирская кабина. Максимальная скорость у земли — 246-276 километров в час, на высоте 3000 метров — от 235 до 316 километров в час. Крейсерская скорость — 200 километров в час. По показаниям Самохина получается, что через три часа полета они преодолели расстояние в 600 километров. За штурвалом самолета был пилот авиагруппы Генерального штаба. А в эту авиагруппу отбирали очень опытных летчиков. Уж они-то хорошо знали обстановку... Как могло случиться, что опытный пилот не заметил, что перелетел линию фронта? Чай, не на скорости истребителя летели. И ведь не летчик заметил ошибку, а сам Самохин. Единственное, что могло бы снять вопросы на этот счет, — это факт ночного полета.

— Так, может, ночью и летели ? Вроде бы время полета доподлинно не известно... Не так ли?

— Вот этого я не знаю. Зато мне хорошо известно иное обстоятельство: в годы войны, как правило, перелеты командующих армиями и фронтами осуществлялись в сопровождении минимум звена истребителей, то есть трех самолетов. А уж тем более, когда этот полет осуществлялся из Москвы, да еще и с документами Ставки, если верить имеющимся версиям... Тогда каким же образом боевые летчики-истребители допустили, чтобы пилот подопечного самолета хрен знает куда полетел и к тому же оказался еще подбит над занятой немцами территорией?! Нет, что-то тут не то с этими версиями.

— Что за документы вез с собой генерал Самохин?

— Как уже после войны, в 1964 году, утверждал Маршал Советского Союза Сергей Семенович Бирюзов, бывший начальник штаба 48-й армии, «немцы захватили тогда кроме самого Самохина документы советского планирования на летнюю (1942) наступательную кампанию, что позволило им своевременно предпринять контрмеры». В том же году Бирюзов погиб в авиакатастрофе во время визита в Югославию. Примерно то же самое — «противник овладел оперативной картой и директивой СВГК» — утверждают и авторы справочника «Россия в лицах. ГРУ. Дела и люди».

— Два источника дают идентичную информацию. Очевидно, можно поверить?

— А вы не задумываетесь над тем, почему у вновь назначенного командующего всего лишь, скажу так, армией оказались на руках особо секретные документы — директива Ставки Верховного главнокомандующего и документы советского военного планирования на летнюю кампанию 1942 года? Директивы Ставки адресовались командующим фронтами. Но не армиями! А у Самохина — не просто директива Ставки, а вообще документы советского планирования на летнюю 1942 года кампанию. Это же не его уровень! В годы войны чрезвычайно жестко соблюдались правила переписки, тем более между Ставкой и фронтами, армиями. Перевозка секретных документов осуществлялась под особой вооруженной охраной органов госбезопасности.