Читаем без скачивания Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников - Евгений Святославович Тугаринов

Священники в соборе, за исключением отца Иоанна Ли, были против моего рукоположения в столь молодом возрасте. В самом деле, в то время в Сурожской епархии рукоположение любого молодого человека в священники было довольно трудно вообразить.

– Мог ли митрополит Антоний настоять на этой идее?

– Митрополит Антоний редко настаивал на каких-либо идеях, он неоднократно менял свое мнение по поводу моего рукоположения. Несколько раз дата была уже им установлена, но в последнюю минуту он передумывал. Для меня это было нелегко, потому что я готовился к этому, а он в последний момент отступал. Другие священники возражали просто на основании моего возраста или по совсем уж странным причинам. Мнение отца Михаила Фортунато, например, было таким: «Он слишком уж этого хочет».

Крестный ход на Крещение Господне. Оксфорд, 2015 г.

Подобный подход свойственен не всей Русской Церкви. Например, протоиерей Владимир Воробьев, настоятель Николо-Кузнецкого прихода в Москве, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, благословлял рукополагать молодых людей в священники в возрасте двадцати – двадцати трех лет. Такими же принципами руководствовался отец Иоанн Ли в Лондоне. Он вырос на земле, был воспитан на ферме в США, в нем смесь ирландской и украинской крови, и его позиция была такова: «Это хорошо, что священник молодой. Молодой священник как молодая жена. Если вы женитесь на молодой жене, вы можете научить ее тому, чему считаете нужным». Он так и сказал владыке Антонию: «Вы должны рукоположить его молодым». Я был рукоположен в двадцать девять лет – в те времена для Сурожской епархии такое раннее рукоположение было чрезвычайно необычным.

– Кто был самым молодым священником?

– Я. Помимо отца Сергия Гаккеля, который был тоже рукоположен рано[47], я был, вероятно, самым молодым священником в епархии на протяжении многих лет. Помнится, в первые годы своей службы я был единственным членом духовенства епархии моложе пятидесяти лет. С тех пор все изменилось, и это хорошо.

Цель наших встреч, по мысли митрополита Антония, состояла также в том, чтобы дать мне дополнительное образование для подготовки к принятию священного сана. Тогда, как и сейчас, у нас не было семинарии в этой стране, не было официального православного богословского образования, но ведь я изучал богословие здесь, в Оксфордском университете, под руководством профессора и православного епископа – а ныне митрополита – Каллиста (Уэра). Это было хорошим началом – изучать традиционный курс теологии в знаменитом британском университете, а в дополнение ходить на уроки к владыке. Так что я посещал его регулярно, и он преподавал мне пастырское богословие. На практике это означало, что в течение нескольких лет он рассказывал мне, как правильно исповедовать. Я также навещал отца Иоанна Ли, с которым мы остаемся близкими друзьями. Он также позволял мне набираться у него опыта, как, впрочем, и отец Михаил Фортунато, который учил меня правильно возглашать в церкви, а также ознакомил меня в неофициальном контексте с Типиконом и церковным пением.

Большую часть этого, однако, я узнал еще в подростковом возрасте с отцом Варнавой. Он был валлиец – англиканский священник, принявший Православие в Париже в 1960-х годах, и был участником небольшой группы западных православных во главе с архимандритом Деннисом Шонбо. Это была одна из групп, принадлежавших к Московскому Патриархату в Париже. Существовали два различных направления западных приходов Парижа: одна группа, во главе с Евграфом Ковалевским[48], пыталась восстановить древние корни христианства, а другая, во главе с отцом Деннисом, – это бывшие католики, которым было разрешено Московским Патриархатом служить на латинском и оставить бенедиктинские обычаи, с некоторыми изменениями. Это сообщество отца Денниса, которое сейчас практически забыто, не заслуживает забвения, как пример монашеской жизни в то время. Они жили в крайней нищете в очень бедном районе Парижа. Многие считают митрополита Антония единственным православным миссионером в Великобритании, хотя он был частью общего движения вместе с другими – отцом Николаем Гиббсом, отцом Лазарем Муром, отцом Львом Жилле, отцом Варнавой, архимандритом Давидом, митрополитом Каллистом, отцом Софронием[49].

Владыка Антоний рассказывал мне о некоторых интересных встречах, которые происходили, когда он жил в доме святого Василия[50], вместе с его мамой и бабушкой, а также с отцом Львом Жилле. У них было заведено собираться в часовне, довольно необычной в том смысле, что она представляла собой смесь православных и англиканских свойств, в частности, в ней был примечательно англиканский алтарь. Так вот, каждый день все живущие там приходили на утренние молитвы, и однажды владыка Антоний спускался по ступенькам в часовню, как вдруг чуть не был сбит с ног отцом Львом, который мчался вниз по лестнице, чтобы быть первым – но не в часовне, а… к утренней газете! Владыка Антоний заметил ему с некоторым удивлением: «Мы еще даже не помолились, а вы уже мчитесь увидеть газету». Отец Лев ответил: «Как же я могу молиться о нуждах мира, если я не знаю, что в нем происходит?» Судя по всему, там было весьма интересно жить!

– Что, на ваш взгляд, было значительным во взаимодействии митрополита Антония с другими людьми?

– Интересно, что многие люди считают, будто у них были совершенно особые отношения с ним. У него было настоящее умение помогать людям – люди могли прийти к нему с некой реальной проблемой и уйти, чувствуя большое облегчение.

И в результате этого у многих людей сложилось впечатление, что владыка Антоний относился к ним как-то особенно, молился и думал о них все время. На самом деле было совсем не так. Для него это было своего рода самосохранение, так как огромное количество людей приходило к нему за советом. Одним из негативных аспектов характера митрополита Антония было то, что он бросал людей. Люди нередко становились слишком зависимы от него, и, когда они становились слишком близки, он закрывал свои двери, тем самым огорчая многих людей. Вполне вероятно, что эта черта связана с детством; эмоционально он сильно зависел от матери и так и не оправился после ее смерти.

Вспоминается интересная история: во время пострига митрополита Антония, так как он не был привязан к монастырю или епископу, он дал обет быть послушным своей матери. И одна из вещей, которые его мать не позволяла ему делать, – это отращивать бороду, поэтому мы видим его на ранних фотографиях без бороды. Кроме того, его мать находилась в напряженных отношениях со своим сводным братом, композитором Александром Скрябиным, и