Читаем без скачивания Невидимки - Чак Паланик

- Из нового ковра, например, - говорит Денвер, - на протяжении целых двух лет выделяется ядовитый формальдегид.

Бренди кивает.

- Я знаю, какие при этом испытываешь ощущения.

До того, как Манус занялся поимкой мужчин путем соблазна, с одним из них он судился.

Обидчик, выглядевший как онанист, подкатил к нему и на виду у всех попросил угостить сигаретой.

- Можно подумать, по мне не видно, что я не курю, - заявил Манус в суде.

Против каких еще пороков ему доводилось выступать, мне не известно.

Из Санта- Барбары мы поехали в Сан-Франциско и продали там "фиат спайдер".

Я, я постоянно пишу на салфетках для коктейля:

вполне вероятно, что мы найдем твою сестру в следующем городе. она может находиться где угодно.

В гасиенде в Санта-Барбаре мы с Бренди нашли таблетки бензедрина и декседрина и старенького куаалюда и сомы и несколько капсул диалоса, который, как выяснилось, применяется в качестве слабительного. А еще крем "солаквин-форте". Им, оказывается, отбеливают кожу.

В Сан- Франциско мы продали "фиат" и кое-что из лекарств и купили большой "Настольный справочник врача", чтобы в будущем не воровать никчемные слабительные и отбеливатели кожи.

В Сан- Франциско пожилые люди сплошь и рядом продают свои огромные дома. В них тьма наркотиков и гормональных препаратов. Мы раздобыли демерол и дарвоцет-N. Не малюсенькие таблетки дарвоцет-N 50, а стомиллиграммовые.

Продав "фиат", мы взяли напрокат "севилью" с откидным верхом.

Между собой мы называли друг друга детьми цинка.

Я была Комп Цинк.

Денвер был Тор Цинк.

А Бренди - Стеллой Цинк.

Именно в Сан-Франциско я начала "лечить" Денвера своим секретным методом. Чтобы в итоге уничтожить его.

Карьера Мануса пошла на убыль, когда количество арестованных с его помощью сократилось до одного человека в день, потом в неделю, потом - до нуля в месяц.

Вся проблема состояла в солнце и в загаре и в том, что Манус начал стареть и был уже известен как приманка. Более взрослые мужчины, уже однажды им арестованные, больше к нему не подходили. А молодых он не интересовал, так как казался им слишком старым.

Манус слегка поправился, и "Спидо" стали ему слишком узки. Это уже не смотрелось чрезвычайно привлекательно. Начальство все серьезнее и серьезнее задумывалось о том, что пора заменить Мануса новой кандидатурой.

Поэтому- то Манусу и пришлось что-то вьщумывать. Он пытался сам вступать в разговор с геями, старался показаться оригинальным, увлечь их. Тем не менее никто, включая молодых мужчин, которые не стремились, завидев его, исчезнуть, не соглашался пройтись с ним до кустов.

Даже наиболее сексуально озабоченные парни, обращавшие внимание на каждого мужчину в парке, отвечали ему:

- О нет, спасибо. Или по-другому:

- В данный момент мне хочется побыть одному. Или того хуже:

- Чеши отсюда, старая блядь, а не то я позову копов!

После Сан-Франциско и Сан-Хосе и Сакраменто мы направились в Рино, и Бренди переделала Денвера Омлета в Чейза Манхэттена.

Мы объездили все места, где, как мне казалось, имелось достаточное количество лекарств. Деньги Эви могли подождать.

Перенесемся в Лас-Вегас, где Бренди дает Чейзу Манхэттену новое имя - Эберхард Фабер.

Мы едем в "севилье" по самым внутренностям Лас-Вегаса. Все сияет мигающим неоновым светом. В одном направлении мчится вереница красных огней, в другом - белых. Лас-Вегас выглядит так, как, наверное, бывает по ночам в раю. Откидной верх нашей машины убран.

Бренди сидит на багажнике - ее зад на его крышке, а ноги на заднем сиденье. На ней узкое, без бретелей, облегающее фигуру платье из розовой парчи с металлическим блеском. Из ярко-розовой парчи, такой, как сигнальные огни на дороге. Лиф платья украшен драгоценными камнями. Поверх него Бренди надела длинный плащ из тафты с рукавами-баллонами.

Бренди выглядит так потрясающе, что Лас-Вегас с его блеском и огнями тоже кажется одним из ее модных аксессуаров. Аксессуаров Бренди Александр.

Бренди вскидывает руки, облаченные в длинные розовые оперные перчатки, и кричит. В этот момент она нереально красива. Длинный плащ из тафты очень ей идет.

Бренди опускает руки, и плащ соскальзывает с ее плеч и улетает в море дорожного движения Лас-Вегаса.

- Остановись у того дома! - вопит Бренди. - Утром этот плащ должен вернуться к Баллоку!

Когда дела Мануса стремительно пошли на спад, нам пришлось начать ежедневно ходить в спортзал. Иногда по два раза в день.

Аэробика, строгие ограничения в питании, загар в солярии.

Манус занимался бодибилдингом, если считать, что основная составляющая бодибилдинга - это выпивание шесть раз в день над кухонной раковиной какой-то гадости прямо из миксера.

Нижнее белье Манус стал выписывать из-за границы. У нас в стране такого не производят. Эти мешочки на веревках, созданные из так называемого микрофила-ментного волокна, он натягивал на себя каждый раз перед выходом из спортзала на улицу. А потом всю дорогу интересовался, не слишком ли плоской выглядит его задница.

Задавал и другие вопросы, все время требуя, чтобы я представила себе, что я парень-гей.

- Может, мне следует подстричь волосы на лобке? - спрашивал он. - Может, я смотрюсь отчаявшимся? Или отчужденным? Может, у меня недостаточно широкая грудь? Или чересчур широкая?

Манусу было невыносимо думать, что геи принимают его за тупую корову.

Он боялся выглядеть слишком "по-голубому" и постоянно твердил, что геи любят парней, которые действуют прямо и честно.

- Не хочу, чтобы они смотрели на меня как на жирную пассивную задницу, - говорил он. - Чтобы думали, что я готов дать каждому.

Где- то на заднем плане постоянно маячила перспектива его перевода на нормальную службу, туда, где в тебя стреляют. Стреляют преступники, которым нечего терять. И с каждым днем эта перспектива все сильнее грозила превратиться в реальность. Ведь в Вашингтон-парке Манус мог поймать теперь только туристов в возрасте, но и это у него уже не выходило. А командование округа все чаще и чаще поднимало вопрос о подготовке человека для его замены.

Каждый день Манус затягивал свою задницу причудливыми штуковинами с серебристыми веревками, штуковинами, расписанными изображениями животных - зебр, тигров, леопардовых пятен, оцелотов, гепардов, пантер, пум, и долго крутился перед зеркалом, рассматривая себя спереди, сзади и с обоих боков. Он примерял то одни, то другие замысловатые трусики, пока не замечал, что уже опаздывает.

- Вот эти трусы принесут мне удачу, - говорил он. - Как ты считаешь?

Я постоянно уверяла себя, что люблю этого типа.

Манус спрашивал: "Как ты считаешь?" Как я могла считать? В его делах мне, естественно, не хватало опыта. И я не могла приложить ума, где его набраться.

После Лас-Вегаса мы взяли напрокат семейный фургон.

Эберхард Фабер превратился в Хьюлетта Пакарда. Бренди носила длинное хлопковое белое платье с завязками на боках и огромным разрезом на юбке, абсолютно не подходящее для благопристойного штата Юта.

Мы остановились у Великого Соленого озера, чтобы попробовать его лечебную воду.

Само собой, на самом-то деле нас интересовала вовсе не вода.

Я постоянно писала на песке и на покрывавшем машину слое пыли.

возможно, твоя сестра в следующем городе.

проглоти еще. несколько таблеток викодина.

После того как Манус утратил способность привлекать мужчин как потенциальный партнер по сексу, он начал покупать журналы для гомосексуалистов и посещать гей-клубы.

- Я должен изучить их вкусы. Поэтому и решил, что обязан наведываться в эти заведения. Можешь составлять мне компанию, только стой подальше. Не хочу, чтобы от меня исходили неверные сигналы.

После Юты, в Бьютте, Бренди переделала Хьюлетта Пакарда в Харпера Коллинза.

В Монтане мы взяли напрокат "форд проуб".

Я сидела на тесном заднем сиденье, а Харпер то и дело сообщал:

- Сто десять миль в час.

Мы с Бренди пожимали плечами.

Превышение скорости в таком огромном штате, как Монтана, не столь страшное преступление, как где бы то ни было в других местах.

В мотеле в Грейт-Фоллз я написала помадой на зеркале в ванной:

может, твоя сестра вообще не в Штатах?

Итак, желая сохранить работу Мануса, мы начали ходить с ним в гсй-бары.

Я сидела в одиночестве и размышляла над тем, что мужчины как-то по-другому оценивают красоту друг друга. А Манус строил направо и налево глазки, танцевал, покупал и отправлял выпивку тем парням, которые, как ему казалось, могут им заинтересоваться.

Время от времени он усаживался на высокий стул у стойки рядом со мной и как можно более тихо и незаметно говорил:

- Не могу поверить, что этот мальчик с тем типом. - Он едва заметно кивал на парня, о котором вел речь. - На прошлой неделе я пытался с ним заигрывать, но так и не получил от него ни капли внимания. Неужели, ну неужели я хуже его дружка, этого белобрысого недоделка?