Читаем без скачивания Папа, я проснулась! (сборник) - Марианна Гончарова

Водитель отвел взгляд. Они там все были заодно. Они все хотели одного. Чтобы я переборола себя и бросила вызов этой трусихе, то есть себе, чтобы я доказала родным, друзьям, читателям своим, что я настоящий писатель. И если писатель пишет о Северном полюсе, он едет на Северный полюс, испытывает там лишения, холод и встречи с белыми медведями. Если он пишет о путешествии на воздушном шаре, значит, должен подняться в небо, а потом описать свои ощущения. Если не свалится там, наверху, в обморок и что-нибудь запомнит.

Когда мы подъехали к салатовому, по-весеннему нарядному лугу, как раз в специальной машине туда подвезли корзину в кузове и принялись ее сгружать. А на лугу развернули красно-черное полотно, включили промышленный ветродуй, как на киностудиях, и принялись надувать это вот полотно, которое впоследствии оказалось тем самым аэростатом, а в просторечии невероятно гигантским воздушным шаром.

– Света, я, наверное, не полечу… – опять заныла я.

Света опять пожала плечами и опять, не глядя мне в лицо, ответила:

– Как хотите.

Все эти ребята, что обслуживали шар, были невероятными красавцами. Поджарые, спортивные, под их одинаковыми футболками с названием аэроклуба мышцы так и играли. А вокруг девушки-пташки собрались стайками, пищат, ахают, взвизгивают, хихикают, глазки строят, такие хорошенькие все, а ребята эти, которые с шаром возятся, по сторонам не смотрят, а, сурово сцепив зубы, деловито растягивают тросы, цепляют их за колышки в земле и привязывают к автомобилю, чтобы шар не улетел раньше времени.

– Свет, Свет, – дергаю я за рукав Свету, мы обе любуемся, как эти аэронавты, эти штучные люди снаряжают шар необходимым: балластом, газовыми баллонами, – как они устанавливают на траву корзину, – Свет, откуда такие красавцы здесь? Они что, из кино?

– Ну… Один из них так точно в кино снимается. Эй, – Света позвала по имени крепкого, сбитого, ладного в бандане и темных очках (ой, где юность моя, где!), – ты кого играл в последнем кино? Бандита?

– Да. Полицейского, – не оглядываясь, ответил Ладный, изо всех сил сдерживая корзину, что под силой раздувающегося шара перевернулась вместе с двумя ребятами. Те ловко переступили в корзине, сгруппировались и не упали, а остались стоять.

Мимо со свистом, рычанием и гиканьем промчалась целая стая мотоциклистов, обдав нас выхлопными газами.

– Вот! – вдруг разволновалась Света и ткнула вслед им пальцем. – Их даже страховать не хотят! Я сама видела. В страховом агентстве. Мотоцикл? О нет! Или большую сумму берут. Меня тоже вот страховать не очень-то и хотели…

– Почему? – удивилась я.

– Ну из-за шаров, – Света подбородком кивнула на повисший перед нами в воздухе гигантский величественный фантастический по красоте шар.

– Ой… Я, наверное, не полечу. Что-то мне на земле побыть охота… Зелень. Солнышко, – запаниковала я третий раз, но по мне не было видно. Опять я стала искать Светин взгляд, а она на меня не смотрела и вот-вот должна была окончательно обидеться.

– Паспорт взяли с собой? – как бы между прочим спросил пилот. (Про пилота потом отдельно. Девушки! Пилот, девушки! Ой, девушки, какой пилот!)

Паспорт? Он сказал «паспорт»?! «Это зачем же паспорт?» – запаниковала я в который раз, но вслух вопрос не задала.

– А как туда забираться? – спросила я Свету. – Я ж думала, там дверца какая-нибудь.

– Ага. И лакей, – отозвалась Света. – Вон видите окошечко внизу корзины? Туда ставите одну ногу, вторую забрасываете на борт корзины и перепрыгиваете внутрь. Понятно?

– Так я лечу?

– А как иначе? Конечно, летите.

– А куда?

– В Кишинев. – И тут Света в первый раз за все время, что уговаривала меня, произнесла правильную фразу. То, что я должна была услышать с самого начала: – Если ветер не переменится.

Ключ. Знак. Привет из Великобритании. Из моей веселой Англии. Если ветер не переменится – машет мне английская няня, летящая в небе на зонтике, подмигивает с яркой обложки моей собственной книжки.

Как я могла еще ломаться и капризничать? Лететь. Конечно же, лететь! Даже если ветер переменится – все равно лететь.

Я ринулась к шару и первая кое-как забралась в корзину.

Вместе со мной в путешествие собралась милая пара влюбленных молодых людей, журналистов, Инна и Андрей. А четвертым в корзину влез совершенно отвязный беззаботный, обаятельный Ваня.

Так. Сейчас про пилота. А уже потом про Ваню, ладно?

Один из лучших пилотов Европы. Ему подошло бы и золото кружев розоватых брабантских манжет. И рыцарские доспехи. И шлем викинга. И плащ тамплиера, и тога римского военачальника. И элегантный костюм современного дипломата высокого ранга. Аристократичный, при этом открытый, дружелюбный, обаятельный… Не орал на нас четверых, ничего. Был терпелив, мягок и подчеркнуто вежлив.

Я сразу про себя стала звать его Капитаном S. Капитан – потому что выглядел он как капитан дальнего плавания, хоть и не по воде, а по воздуху. S. – потому что это была первая буква его имени. Но его я вам, девушки, не скажу. Ишь чего захотели!

– Господа, – он обратился к нам галантно, – вы должны слушаться моих указаний и спрашивать разрешения, что бы вы ни захотели предпринять.

Я представила себе, что спрашиваю его, такого интеллигентного молодого красавца, который на «ты» с небом и на короткой ноге с ветрами:

– А не позволите ли мне, господин капитан, свалиться тут у вас, в корзине, в обморок?

Но промолчала. Света выполняла свою задачу – она снимала меня, позеленевшую, на камеру. Для моей мамы и мужа. Для моих детей и внуков. Для читателей. Для меня.

– Когда будете подыматься, – велела Света, – перегнитесь через борт корзины и помашите рукой! Потомкам! Ладно? Только широко. Я буду вас снимать.

Забегая вперед, скажу: когда мы подымались, я не то чтобы перегнуться – я посмотреть вниз боялась, а на Светин крик снизу аккуратно выставила пальцы ладони и ими робко поводила. Помахала. Потомкам.

Нас, четверых пассажиров аэростата, поставили в корзине по сторонам света. И если бы мы хотели поменяться местами, мы должны были спрашивать разрешения у Капитана S.

Ну все, больше откладывать было некуда. Все эти кинозвезды-аэронавты дружно и ловко принялись отвязывать канаты, тросы, веревки. Капитан S. что-то повернул, вверх пыхнул столб огня, и шар свободно и радостно, помахивая оставшимся на земле своей корзиной, в которой находились мы, рванул вверх. Хотя нам всем показалось, что мы поднимались плавно, мягко, почти незаметно.

Скажу сразу: сильно паниковала я за это время минимум дважды. Первый раз – когда сверху увидела гигантскую тень нашего шара, что ползла по верхушкам деревьев, по полям и лугам, тень, от которой в испуге убегала ярко-рыжая молодая лиса. Второй раз – когда девушка Инна, невеста Андрея, попросила меня, намертво вцепившуюся в борт корзины, поменяться местами. И спросила у Капитана S. разрешения. Я рассчитывала, что он ответит: нельзя, а он ответил: можно. И вот, когда мы стали меняться местами, корзина на какое-то время заплясала под нами. Но заметьте, я не ныла, не скулила, не просилась назад. (А смысл? Шар опускается только тогда, когда в баллонах заканчивается газ.) Я молчала, поскольку обнаружила, что потеряла дар речи.

Итак, мы поднимались плавно, мягко, почти незаметно.

Влюбленные, которые были не только женихом и невестой, а еще и журналистами, без конца щелкали своими навороченными камерами, показывая друг другу фотографии на мониторах, и, кажется, забыли, что это путешествие запланировано как романтический подарок жениха невесте.

А четвертый пассажир Ваня – это был подарок для меня, для этой вот рукописи, для моих читателей, настоящий готовый мой персонаж. Сначала, не теряя времени, он принялся фотографироваться, беспечно перегибаясь через борт корзины то спиной, то одним боком, то другим, делая селфи айфоном своим и так и этак. От этой фотосессии у всех у нас закружилась голова, но Капитан S. приказал Ване прекратить это рискованное занятие. Тот подчинился и принялся звонить:

– Але! Наташа?! Наташка! Это я. Я улетаю. – Ваня, деловито нахмурив брови, распоряжался в телефон: – А ну посмотри наверх. Наверх, наверх, Наташа! Я же вижу тебя. Вон ты, у бассейна стоишь, красивая такая в платье розовом новеньком, что я подарил тебе к годовщи… Стоп! А это кто рядом, Наташа?! А, Наташа?! Наташа! Я кому сказал. Кто это там?! Мне сверху видно все, ты так и знай, Наташа! Кто? Ааа, кумнат, уффф. (Брат мужа или жены с молдавского.) Хм, не признал. Скажи ему, что еще богаче будет. Куда я лечу? Да так. Недалеко тут. Как-как… Так попал. Оформил все – страховку там, наследство… Машину и дом на тебя, Наташа, переоформил, да. А ты как думала? Все оформил, остался голый-босый, да и полетел. Сама ты клоун, Наташа! С кем лечу? Пилот тут летит с нами. Еще кто летит? Пара одна – у них романтическое путешествие. Он будет ей предложение делать, а она соглашаться. – Мои журналисты тут замотали головами отрицательно, мол, ты зачем, Ваня! – И еще один человек, – Ваня задумался, как представить меня Наташе, – человек в курточке белой. Ну не белой, а такой, как кофе американо с молоком. Или как его… Да, Наташа, женщина, женщина! Но, Наташа! Подожди, Наташа! Она… – Ване неудобно было вслух сказать о моем возрасте, о том, что я не в его вкусе, и прочее…