Читаем без скачивания Рай: правила выживания (СИ) - Романова Лена

Я зацепилась за один такой пучок краем ассея и еле оторвала подол — такой крепкой оказалась трава. Кстати, ассей оказался вполне удобной одеждой — не знаю, как ходят в нём в холодный сезон, а сейчас, в жару, было вполне комфортно. Под него я надевала шорты с майкой, и всё тепло от света Ассына доставалось Мьенгу, а не мне. Вот на голову приходилось накручивать варварски порванный Машин сарафан, потому что взять шляпу никто из нас не догадался. А палило здешнее светило нещадно.

Лучше всего тут было вечерами или совсем рано утром. Если абстрагироваться от зеленой воды и бирюзового неба, можно было представить пляжи Ксиона и нас с Андерсеном — вместе. Вот только представлять было некогда, да и сил к вечеру не оставалось. Слабое Машино тело выматывалось даже от незначительной нагрузки. Чи говорил, что это акклиматизация, но почему-то у других ребят я такой усталости не замечала.

Юлька — та вообще прыгала, как санбол (вот бы мне сейчас похожее устройство, Машиному телу все равно нужны тренировки). Вечерами она кормила своего Двинятина, делала ему массаж, ну и, надо полагать, всё остальное. Про всё остальное я, конечно, домыслила, но вот на сеансе массажа присутствовать довелось. Меня парочка уже совершенно не стеснялась, и, с трудом улавливая сквозь стоны боли распоряжения главы экспедиции, я сочувственно поинтересовалась:

— Как же рис на Мьенге растёт в условиях отсутствия студентов и научных сотрудников с Земли? Без прополки случается неурожай?

Ответ Ильи потряс не только меня, но и Юльку. Оказывается, у мьенгов на этот счёт есть особо запрограммированные насекомые, которые питаются сорняками, но не трогают "ри". А по случаю прилёта землян этих насекомых специально не стали выпускать. Нормально? Ещё больше я возмутилась, узнав, что всё это происходит по инициативе посла-представителя, считающего традиционный уход — читай каторжный труд — более полезным для риса, чем использование здешних насекомых!

Перебивая наши с Юлькой возмущённые голоса, мученик священной науки биологии сообщил, что прополоть осталось не так уж много — ещё двенадцать или тринадцать полей.

— Работы на пару дней, — оптимистично заявил он, — а потом начнём исследования. По-настоящему.

Нет, все они фанатики. Даже разумный с виду Двинятин. И я от души посочувствовала Юльке, которая всерьёз собралась связать с ним жизнь и погрязала в своих чувствах всё глубже. И тут меня кольнула предательская мысль — а чем я лучше? Пусть моя специальность — не биология, но преступников я ловила с таким же упорством, наплевав на собственную семью. Так есть ли у меня право осуждать учёных? Двинятина и… даже Комаровски?

Нет. Хотя в случае с детсадовским гением я поступила верно. Он в самом деле зарвался.

Кстати, дозу для него Юджин подобрал идеально. И на планете милый Владис не доставлял мне особых хлопот, кроме ежедневных осмотров его челюсти, введения обезболивающих и контроля общего состояния. Жевать он, конечно, ещё не мог, и добрейшая Ираида Степановна готовила для него супы-пюре, кисели и жидкие каши — из местных продуктов это было не сложно. Жил он вместе с Леной в одном гьере с Сергиенко, и я, заходя к ним, всякий раз встречалась с капитаном. Толку от него, конечно, ноль, но всё равно — так было спокойнее.

Остальных моих подопечных разместили в двух ранее пустовавших домах, где у каждого было по собственной комнате. С Таней, Лайзой и Анастази в один гьер как-то естественно заселились Паша, Миша и Аркаша, а все остальные ребята оказались в другом.

Навещать их мне не требовалось, благодаря фишкам я знала, где находится каждый, но, тем не менее, вечерами мы иногда пересекались. Солнце имел обычный жизнерадостный вид, Тхао и Сунибхо будто попали в родную среду обитания, Дегри и Кир, кажется, подружились, и только Ю выглядел хуже других и уставал. Впрочем, у него тоже могла быть, как говорил Чи, акклиматизация.

Таня вполне натурально радовалась сумасшедшим нагрузкам, которые не оставляли музыкантам никакой возможности для репетиций. Солнце на это посмеивался и обещал устроить концерт сразу по окончании полевых работ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я случайно упомянула это в разговоре с Юлькой. Та очень вдохновилась:

— Нормальный вечер! Хоть один! Машка, это же здорово!

— Юль, мальчишки так устают, — сказала я, помня про тусклый взгляд Ингвара, — возможно, Таня и права…

— Машка, ты была среди них единственным вменяемым человеком, — вскинулась переводчица. — Неужели теперь будешь уверять меня, что музыка мешает науке?

— Нет, конечно, нет, — я даже удивилась — что это с ней?

Оказалось, что Таня и Юльке успела проесть плешь. Антимузыкальная пропаганда — иначе и не назовёшь. Массированная и широкомасштабная, рассчитанная явно не на Юльку, а на Двинятина.

И я поняла, что как бы ни поступила в этом случае Маша, буду стоять за мальчишек. Им, как сказала Лена едва ли не в первый день нашего знакомства, музыка — как глоток свежей воды, и никто не вправе отказать жаждущим. Пусть это не входит в мои планы, пусть — неразумно и нерационально, но я им сочувствовала.

Мы с Юлькой решили, что всю подготовку возьмём на себя, и я зашла сказать об этом ребятам. Они обсуждали очередной проигрыш в комнате Ингвара, и мне даже показалось, что всю его усталость я придумала — он был очень оживлён и опять обнимался со своим… длинным и тощим инструментом.

Окончание полевых работ планировалось утром следующего дня. А после обеда Ю пропал. Причём вместе с фишкой. Сигнал от неё прекратился. Вот только что был — и нет. Я засекла этот момент совсем случайно, ковырялась в настройках своей магнитной доски, надеясь добиться большего радиуса действия. Ведь с завтрашнего дня начинались "полноценные исследования", и куда кого-то из гениев могло занести, я даже предположить не могла.

Сначала я решила, что повредила игрушку, и фишек стало не шестнадцать, а пятнадцать. Расстроилась, конечно, сбросила все установки, вернула первоначальные параметры… Но фишек всё равно оставалось лишь пятнадцать. Торопливо набросив ассей, я выбежала из гьера.

Логинов, Кир, Тхао и Комаровски были на месте. Ю отсутствовал.

— Где Ингвар? — рявкнула я, перекрывая какофонию репетиционных звуков.

Парни переглянулись, Комаровски пожал плечами, Солнце сказал, что Ю только что был здесь, а Тхао спросил, что случилось.

— Потом, — бросила я, разворачиваясь к выходу.

Последний раз сигнал от его фишки шёл откуда-то из района начала оросительного канала с "водой для ри". Ей-ё, мне бы собаку… Хотя бы маленькую! Хотя бы комнатную, но чтоб могла идти по следу… Ведь я — не криминалист, чтобы разбираться в следах!

Тут я некстати вспомнила, что ни разу на этой планете не встретила ни одного животного. У нас, конечно, животные тоже были в дефиците, держать кошку или собаку могли себе позволить лишь очень обеспеченные люди. Но здесь-то — РАЙ… Странно, что без зверей…

Добежав до канала, я остановилась и осмотрелась. Ни-че-го. Ни примятой травы, ни следов борьбы… Если Ю здесь был, то ушёл он сам, своими ногами. Куда? В лес? Тогда надо поднимать весь посёлок. И, хочешь — не хочешь, а ставить в известность мьенгов. Где сейчас Е-ло?

Должна быть ещё тут, обычно она уходила часа за два до наступления темноты. Но вот где её искать? Среди её любимого "ри"? На этих бесконечных полях? Вот же гадство! Почему я не спросила, как с ней связаться в экстренном случае?!

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я рванула обратно в посёлок — у Чи есть рация. А Сергиенко пусть поработает по специальности и найдёт хотя бы Е-ло. На его помощь в поисках Ингвара я и не рассчитывала… Пробегая мимо "коетэ для ри", я увидела, как навстречу из-за последнего гьера целеустремлённо выходят Солнце, Кир и Дегри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Машка, что происходит? — строго спросил Логинов, когда я попыталась обогнуть их по дуге.

Ей-ё! До меня вдруг "дашло", что ни посол, ни Сергиенко словам не поверят. И будут правы — кто такая Маша Петрова и отчего так беспокоится о безопасности студентов? С чего она вообще взяла, что мальчишка пропал? Ю просто гуляет в лесу! Вот когда он не вернётся к ночи, тогда, возможно, следующим утром они и подумают — а не сообщить ли об этом мьенгам?