Читаем без скачивания Срочно к мужу! (СИ) - Ерёмина Надежда "Надежда Ерёмина"

Я ошалела. Вот так заявление. Широко распахнув глаза, отступила на шаг назад и уставилась прямо перед собой. И этого человека по просьбе смерти я ещё и спасти должна от отравления? Ну уж нет, не бывать этому.

Женщины тут же отвели глаза, перестав на меня смотреть. А те, кто не успел отвернуться, смотрели на меня с жалостью. Так хотелось на весь Сатр крикнуть, что Юра не такой. Но кто бы меня понял? Никто. Я сдерживалась из последних сил.

Наконец, я вернулась на место. И после того, как все без исключения прошли через «аудиенцию» с Повелителем, правитель Сатра развернулся и громко проговорил, не скрывая раздражения:

– Кто узнает, где прячется Лина Пренс, но не сообщит об этом, будет казнён.

Следующие десять минут ушли на подробное описание моей внешности. Припоминалась каждая родинка. Надо же, не думала, что Повелитель успел так внимательно меня рассмотреть и всё запомнить. Да некоторых подробностей даже я не знала, поскольку не обращала внимания.

Девушки и женщины тихо слушали и кивали в такт. А после завершения пламенной речи нас распределили по три на каждого стражника и сопроводили туда, откуда выдернули изначально.

Возвращалась в каморку я с чувством опустошения в груди, но то, что я увидела на месте, заставило меня закричать от боли. Связанный по рукам и ногам Юра лежал на матрасе с завязанными глазами и с кляпом во рту. Руки мужа были неестественно вывернуты, но он всё равно не оставлял попыток подняться, мыча и пыхтя.

Изверги!

Первым делом я бросилась убирать повязку с глаз, за что едва не получила плечом в живот, но тут же опомнилась и «подала голос»:

– Юрочка, родненький, это я.

Юра перестал мычать и пыхтеть, лишь настороженно напрягся, не доверяя своему слуху. Как только я сняла повязку с глаз и вытащила кляп, сопровождавший меня стражник опомнился, но в его голосе отчётливо прослеживалась зависть:

– Хорошо служишь, помощничек. Повелитель дозволяет тебе выбрать вторую жену.

Юра громко и совсем не литературно отправил хранителя порядка в дальнее путешествие, добавив коронных русских трёхэтажных выражений. Я в жизни от него такого не слышала и не думала, что муж может… так. Стражник, не знавший русского в принципе и отборного русского – в частности, со спокойной совестью удалился, напоследок поплотнее прикрыв дверь.

– Как ты? – первым делом Юра поинтересовался моим состоянием.

Я пожала плечами и поцеловала любимого в уголок губ. Рассказала всё, пока развязывала ноги. Юра не переставал хмуриться, мрачнея с каждой минутой.

– Чувствую себя… беспомощным. Я… не смог тебя защитить. Мне так жаль, Галчонок. Мне так жаль…

– Ещё бы! Трое на одного. Во сне.

Ох, Юра… Стараясь сдерживать слёзы, развязывала руки как можно осторожнее, но всё равно Юра вздрагивал и стискивал зубы, чтобы не замычать. И не мудрено. Переломанными в нескольких местах были обе руки. Изверги! Какие же они изверги! Кто бы что ни говорил, но нужно отсюда убираться.

В таком состоянии нас и обнаружил давно проснувшийся артефактор. И он тоже в восторг от случившегося не пришёл.

***

Узнав о причинении вреда здоровью Юры, Повелитель пришёл в ярость, вынес строгий выговор якобы превысившим полномочия стражникам, полностью лишив их жалованья на пять месяцев. И пусть окружающие говорят, что хотят, но моя интуиция всё-таки подсказывает простую истину: реакция на действия стражников показная. Уверена, калечили они с разрешения Повелителя. Да и артефактор это подтвердил, а уж он, проживший во дворце десятки лет, успел изучить характер будущего правителя ещё в те дни, когда Повелитель был мелким мальчишкой, не желающим учиться.

Наказание наказанием, но мне с мужем, понятное дело, легче от этого не стало. Да, не спорю – Юру осмотрел лучший целитель дворца, но процесс реабилитации сильно затянулся. Причём левая рука мужа, благодаря артефактам, целительным мазям и мастерству юного медицинского гения, срослась довольно быстро, а правая, ведущая, несмотря ни на что, срастаться не желала и доставляла массу неудобств. В первую очередь это отразилось на работе Юры в лаборатории. Делать что-либо одной рукой у него не получалось, к тому же знатно ухудшилась моторика пальцев левой руки, что отрицательно сказывалось на работе с мелкими деталями. А в этой артефакторике, куда ни глянь, присутствуют сплошные мелкие детали, требующие высокой концентрации и точности действий. Я помогала, как получалось, старалась, прислушивалась ко всем словам Юры, но всё равно часто и глупо ошибалась в мелочах, из-за чего работа, по большей части, стояла на месте.

Кстати, перевязанная рука и на нашей личной жизни отразилась – постоянно мешала, болела, когда муж пытался согнуть локоть, поднять или опустить плечо, и Юра не знал, куда деть пострадавшую конечность. Но я находчивая, нашла выход из ситуации. А что тут такого? Руку можно спокойно положить на кровать или же на матрас, и беспокоить она не будет… Так почему бы не полежать самому вместе с рукой? Юра, конечно, был не очень доволен. Но я тут причём?

Также в качестве компенсации (согласна, подозрительно звучит) Повелитель начал приглашать Юру на ужины в узком кругу, где кроме самого Повелителя обычно присутствовали две его жены, неприметный слуга и мы с Юрой. Чувствовала я себя в этой компании неловко, и никакая поддержка Юры не могла заставить меня успокоиться. А более всего раздражало и выводило из себя желание Повелителя навязать своё единственно верное мнение и решение: на каждый такой ужин он непременно приводил от двух до трёх девушек, чтобы Юра выбрал себе вторую жену. Для чего это нужно, мы так и не поняли.

– Опять все неугодны? – тяжело вздохнул Повелитель, словно не понимал, почему его милый щеночек отказывается принимать осточертевшую пищу.

– Как я уже говорил, мне достаточно одной жены, – спокойно парировал Юра.

Мне за столом разговаривать не дозволялось, и я молча слушала всё, что происходило вокруг.

– Какого это?

Я сначала не поняла сути вопроса, и, судя по небольшой заминке, Юра тоже не понял, но после спохватился и, тщательно обдумывая каждое слово, ответил:

– Если любишь женщину, с которой живёшь, жизнь обретает смысл и цели, начинаешь чувствовать себя мужчиной, добиваешься карьерного роста, чтобы соответствовать любимой. Другие не нужны.

– Карьерного роста? – не понял Повелитель.

Юра проигнорировал этот вопрос, показывая заинтересованность в пище, которую неторопливо накалывал вилкой с пятью зубьями (других на Сатре не водилось). На удивление, использовать левую руку Юра научился довольно быстро, хоть и получалось это не всегда хорошо. А я постаралась остановить расползающуюся улыбку, чтобы не выглядеть глупо. Пусть это была и обобщённая фраза, но я почувствовала явный комплимент.

– Чем же хороша твоя жена?

Новый вопрос заставил в очередной раз меня напрячься, Юра тоже подобрался. Я даже видела, как на его лице отражался весь мыслительный процесс, как хмурились брови, появлялись и вновь исчезали складки на лбу. А ведь ответить нужно так, чтобы Повелитель поверил и, главное, не заинтересовался мной. Хватит с него острого интереса к Лине.

– Она меня любит. Этого достаточно.

– Вот как? – заинтересовался Повелитель, и впервые за десять совместных трапез обратил на меня своё внимание.

Нет! Ну почему так?

– Отвечай! – громко возмутился Повелитель, собрав оба глаза у переносицы.

Да что отвечать-то? На какой вопрос?

– Действительно любишь?

Ах, это.

– Люблю.

Повелитель неверяще посмотрел на меня, затем шокировано – на Юру. Мы синхронно пожали плечами, а грозный правитель Сатра уже переключился на последних из оставшихся жён. И в этом взгляде я тут же прочитала укор. Мол, вон, посмотрите, она своего мужа, простого помощника, любит, а вы почему не любите, тем более что в мужьях у вас не абы кто, а целый Повелитель. Не знаю. Может, мне это показалось или привиделось, а, может, кому-то корона жмёт.

После этого вечера Юру… повесили. Ой, типун мне язык! Что я такое говорю?! По-вы-си-ли! Юру повысили. Всё одно вернуться к артефактам в силу неработоспособности руки – надеюсь, временной неработоспособности – Юра не смог, и Повелитель назначил мужа своим первым советником. И почему такая честь была оказана именно Юре, никто так и не понял, но, что уж очень странно, завистников и недоброжелателей так и не появилось. По крайней мере все так же продолжали улыбаться, а порой даже бросали сочувствующие взгляды, которые я ловила из-под полуприкрытых ресниц.