Читаем без скачивания Святитель Василий Великий. Книга 1. Догматико-полемические творения. Экзегетические сочинения. Беседы - Василий Великий

70. Стыжусь присовокуплять прочее, а именно, что ты надеешься быть спрославлен со Христом (потому что с Ним страждем, да и с Ним прославимся [Рим. 8:17]), но Духа святыни не спрославляешь со Христом, как будто Он недостоин и равного с тобой. Сам надеешься царствовать со Христом, а Духа благодати (Евр. 10:29) укоряешь, отделяя Ему место раба и служителя. И сие говорю не с намерением только доказать, что в такой же мере обязаны мы славословить и Духа, но чтобы обличить неблагодарность тех, которые не воздают Ему и сего, даже как нечестия избегают мысли, что Дух имеет общение славы с Отцом и Сыном. Кто может без стенания коснуться сего словом? Ибо не явно ли уже (так что и дитя может видеть) пред начинается ныне то оскудение веры, которым угрожал [Господь] (ср. Лк. 18:8)? Непререкаемое стало сомнительным. Веруем в Духа – и боремся с собственным своим исповеданием. Крещаемся – и снова противоборствуем. Как начальника жизни призываем Духа – и презираем как подобного нам раба. С Отцом и Сыном прияли Его – и бесчестим как часть твари. Те, которые не знают без Духа, о чесом помолятся (ср. Рим. 8:26), как скоро вынуждены сказать о Духе нечто досточестное, как будто они исследовали Его достоинство, начинают ограничивать то, что превосходит меру слова, когда надлежало им оплакивать свою немощь, потому что мы и не в состоянии достаточно выразить словом благодарности за то, что испытываем на деле. Ибо сие превосходит всякую мысль и изобличает немощь слова, не равняющегося в достоинстве и самой малой сего части, по слову книги, надписанной «Премудрость». Ибо сказано: вознесите, елико аще можете, превзыдет бо и еще: и возносяще Его умножитеся: не трудитеся, не имате бо постигнути (Сир. 43:32, 33). Конечно, страшный ответ дадите за подобные слова вы, слышавшие от неложного Бога (Тит. 1:2), что хула на Духа Святого не прощается (см. Мф. 12:31; Мк. 3:28; Лк. 12:10).

Глава 29

Перечисление знаменитых в Церкви мужей, которые в сочинениях своих употребляли речение «с» (συν)

71. А на то, будто бы славословие «со(συν) Духом» не засвидетельствовано и не изложено в Писании, отвечаем: если не приемлется и все прочее не изложенное в Писании, то пусть не приемлется и это, а если большая часть касающегося до Таинств принимается у нас, хотя это и не изложено в Писании, то вместе со многим другим примем и это. Почитаю же правилом апостольским – держаться и не изложенных в Писании преданий. Ибо сказано: хвалю вы, братие, яко вся моя помните, и якоже предах вам, предания держите (1 Кор. 11:2); и: держите предания, имже научистеся или словом, или посланием (2 Фес. 2:15). В особенности одним из таких преданий является и рассматриваемое нами славословие, которое первоначальные установители, предавшие своим преемникам, при продолжающемся с течением времени употреблении укоренили в церквах долговременным обычаем. И если, как перед судом, за недостатком письменного доказательства, представим вам множество свидетелей; то неужели не получим от вас милующего приговора? А я надеюсь получить. Ибо при устех двою и триех свидетелей станет всяк глагол (Втор. 19:15). Если же ясно вам докажем, что и давность – в нашу пользу, то не признаете ли справедливым утверждаемое нами, что нас и суду подвергать не должно? Ибо догматы древние внушают к себе какое-то благоговение и достоуважаемость за свою давность, как бы за какую-то седину. Поэтому перечислю вам защитников учения (а при этом соблюден будет, конечно, и хронологический порядок без [собственно] указания на время), ибо учение не от нас получило начало. Откуда же? Мы действительно, по слову Иова, как бы вчерашни есмы (Иов. 8:9) в сравнении с временем, в которое продолжается сей обычай. Посему и сам я (если нужно сказать мне нечто и собственное свое), как отеческое наследие, соблюдаю это выражение, заимствовав его от мужа, который много времени проводил в служении Богу, которым я крещен и введен в церковное служение. И по тщательном исследовании, не употреблял ли этих оспариваемых ныне высказываний кто-либо из древних и блаженных мужей, нашел я многих и по древности достоверных, и по точности знания не уподобляющихся нынешним учителям. И хотя одни из них связывали в славословии речь предлогом, а другие союзом, однако же о них не думали, что производят тем самым какую-нибудь разность в рассуждении прямого понятия о благочестии.

72. И это – тот самый Ириней, и Климент Римский, и Дионисий Римский. А Александрийский Дионисий[353] о чем удивительно слышать [354], во втором к соименнику своему послании «Об обличении и защищении» так заключил слово. Но выпишу вам собственные его (Дионисия. – Ред.) слова. «Сообразно со всем этим, – говорит он, – и мы, заимствовав образец и правило еще у живших прежде нас пресвитеров и единогласно с ними принося благодарение, заключаем уже теперь и наше к вам послание. Богу же Отцу и Сыну Господу нашему Иисусу Христу со Святым Духом слава и держава во веки веков, аминь» [355]. И никто не может сказать, что это было переправлено после. Дионисий не стал бы усиливать так речь и говорить, что заимствовал образец и правило, если бы у него было сказано «в Духе», потому что употребление этого последнего выражения было обыкновенно. А то речение требовало оговорки. Он же где-то в середине сочинения сказал савеллианам так: «Если троичностью Ипостасей, по словам их, Ипостаси разделяются, то все же Ипостасей три, хотя бы они и не хотели этого, или пусть они совершенно уничтожат понятие о Божественной Троице». И еще: «После Единицы существует, посему, и Божественная Троица» [356].

А Климент говорит проще: «Жив Бог, и Господь Иисус Христос, и Дух Святой»[357] Но послушаем, как упоминает о Духе в книге «Против ересей» Ириней, живший близко к апостолам. «А людей необузданных, – говорит он, – и увлекающихся в собственные похоти, нимало не вожделевающих Божия Духа, справедливо апостол называет плотскими (1 Кор. 3:3)» [358]. И в другом месте он же говорит: «Чтобы мы, став непричастными Божия Духа, не лишились Небесного Царствия, апостол воскликнул, что плоть не может Царствия Божия наследити (1 Кор. 15:50)» [359]. А если достоверен для кого, по своей многоопытности, и Евсевий Палестинский, то укажем и у него те же выражения в его «Недоумениях о многоженстве древних» [360]. Ибо, сам себя возбуждая к слову, говорит так: «Святого Бога Просветителя пророков через Спасителя нашего Иисуса Христа призвав со Святым Духом».

73. Но нашли мы также, что со Святым Духом воздает славу во многих беседах на псалмы и Ориген, человек, не во всем имеющий совершенно здравые понятия о Духе. Однако же и он, уважая силу обычая, во многих местах оставил благочестивые высказывания о Духе. А в шестой, как кажется, книге толкований на Евангелие от Иоанна [361] он ясно подтвердил, что Дух достопоклоняем, и писал дословно так: «Водная баня есть символ очищения души, омываемой от всякой греховной скверны; но, тем не менее, для того, кто предает себя Божеству достопоклоняемой Троицы, она и сама по себе, по силе призываний, имеет начало и источник дарований». И еще, в толкованиях на Послание к Римлянам, он же говорит: «Священные Силы могут принимать в себя Единородного и божество Святого Духа» [362]. Так, думаю, твердость предания заставляла нередко людей противоречить и собственным своим мнениям. Но и Африкану, писателю-историку, небезызвестен был такой вид славословия. Ибо, кажется, в пятой книге «Сокращенного временника» [363] он говорит так: «Мы, познавшие меру и этих слов, мы, которым не неизвестна благодать веры, благодарим Отца, Который нам, присным Его, даровал Спасителя всяческих и Господа нашего Иисуса Христа. Ему слава и величие со Святым Духом во веки». В иных случаях можно и не доверять или, если место поддельно, трудно открыть обман, потому что разность [всего лишь] в одном слоге; но предложенное нами в длинных выписках делает невозможной злонамеренную подделку и несомненно доказывает, что свидетельства взяты из самих сочинений. Но что в другом случае не стоило бы, может быть, и указания, для обвиняемого же в нововведении необходимо для свидетельства по давности времени, то и представлю теперь. Отцам нашим заблагорассудилось не в молчании принимать благодать вечернего света, но при явлении его немедленно благодарить. И не можем сказать, кто творец этих слов светильничного благодарения; по крайней мере, народ возглашает древнюю песнь, и никто не признавал нечествующими тех, которые произносят: хвалим Отца и Сына и Святаго Духа Божия [364] А если кому известна и песнь Афиногена, которую он, вместо предохранительного врачевания, оставил ученикам своим, когда сам поспешал уже ко всесожжению, то он знает, какое мнение о Духе имели мученики. И об этом довольно.

74. А где дадим место великому Григорию [365] и словам его? Не с апостолами ли и пророками? Говорю о муже, который ходил в едином с ними Духе, во все время жизни шествовал по следам святых, во все дни свои тщательно преуспевал в жизни евангельской. Так о нем говорю; иначе весьма оскорбим истину, не сопричислив к присным Божиим сию душу, сего мужа, который, подобно какомуто светозарному великому светилу, озарял Церковь Божию, который при содействии Духа имел над демонами страшную для них силу и такую приял благодать слова в послушание веры во языцех (Рим. 1:5), что там, где до него было семнадцать только человек христиан, весь народ в городах и селах, научив боговедению, привел к Богу. Он и речной поток, повелев ему великим именем Христовым, обратил назад; он иссушил и озеро, которое любостяжательным братьям служило поводом к войне. А предсказания его о будущем таковы, что ничем не ниже он прочих пророков. И конечно, долго было бы пересказывать все чудеса сего мужа, которого, по преизбытку дарований, какие в нем явлены по действию Духа во всякой силе в знамениях и чудесах (ср. Кол. 1:29), и самые враги истины [366] называли вторым Моисеем. Так, у него во всяком слове и деле, как совершавшихся по благодати, сиял какой-то свет – знак небесной силы, невидимо ему сопутствующей. И доныне еще велико к нему удивление местных жителей, нова и всегда свежа в церквах твердо укорененная память о нем, не увядающая и от самого времени. Поэтому в тамошней Церкви не прибавляли ни действия, ни слова, ни таинственного какого-либо знака сверх тех, какие он оставил. А оттого многое из совершаемого у них, при давности своего установления, кажется недостаточным, потому что преемственно домостроительствовавшие в тех церквах не соглашались принять в дополнение что-либо из найденного [уже] после него. Поэтому одним из Григориевых установлений является и оспариваемый ныне образ славословия, по его преданию сохраненный в Церкви. И немного нужно труда, чтобы при небольшом усилии приобрести в этом несомненное удостоверение. Такова была вера и нашего Фирмилиана[367] как свидетельствуют оставленные им слова. И о великом Мелетии [епископе Антиохийском] утверждают современники, что он был того же мнения. И нужно ли говорить о давнем? И ныне на Востоке не по этому ли одному более всего узнают благочестивых, отличая их по этому выражению, как бы по некоторому знаку? И как слышал я от одного жителя Месопотамии, человека и в языке сведущего, и в образе мыслей неповрежденного, на их местном наречии, если б кто и хотел, невозможно сказать иначе, но, по свойству отечественного языка, необходимо произносить славословие с союзом «и», а еще лучше с помощью равнозначительных ему высказываний. И мы, каппадокийцы, так же выражаемся на родном своем наречии, потому что Дух тогда еще, при разделении языков (см. Быт. 11:1–7), предусмотрел пользу такого образа выражения. Да и почти весь Запад, от Иллирика до пределов обитаемых нами стран, не предпочитает ли сего выражения?