Читаем без скачивания Очарование страсти - Джейн Арбор

— Значит, он все-таки…

Тон Евы стал задумчивым.

Нора поспешила добавить:

— Да, конечно, и с тех пор они даже переписываются друг с другом.

— Но зачем им это надо? Вы сказали, что они вместе работают?

Нора пожала плечами:

— Да, вместе. Я только могу предположить, что у них в операционной недостаточно возможности для разговора на личные темы, которые их интересуют. Я знаю только, что я видела его письмо к ней.

— Но может быть, это что-то служебное, по работе? А может быть, ответ на глупое письмо, которое эта девица написала Уорнеру без всяких поводов с его стороны? Я знаю, что раньше у него бывали такие случаи…

Нора презрительно сказала:

— Милая Ева, спуститесь на землю! Хирурги-консультанты не обращаются с записками к каким-то там сестрам. Они отдают приказы и ожидают их бесприкословного выполнения. К тому же, повторяю, письмо, которое я видела, — чисто случайно, разумеется, — было не от Лин Эсолл к Уорнеру, а от него к ней. И это было личное письмо, которое он сам отнес, оно пришло не по почте.

Лицо Евы стало еще бледнее. Минута молчания казалась очень долгой. Потом Ева прошептала с чувством:

— Что ж, это меняет дело. Я больше не буду этого делать ни за что!

Нервно и сердито она погасила сигарету, растирая ее в серый пепел тонкими изящными пальцами, и сказала, не глядя на свою собеседницу:

— Вчера мы с Уорнером поссорились. Кажется, он начинает думать, что, раз раньше я предоставляла Брону устраивать все мои дела, а теперь иногда обращаюсь за советом к нему, он может распоряжаться всей моей жизнью и диктовать мне, какие приглашения на концерты я должна принимать, а какие отвергать. По отношению к нему я вела себя более чем глупо, так что он стал считать, что может управлять мною в любой ситуации. А я этого не потерплю!

— Но если вы ничего не получаете от этого, то, значит, вы еще более простодушны, чем я думала, — нежно сказала Нора.

— Я? О, наверное… — Ева пожала плечами, не желая прерывать свою речь: — Уорнер, конечно, получает от этого больше, потому что власть надо мною дает ему такое же удовлетворение, какое он получает, помыкая всеми этими несчастными сестрами. Но со мной это у него больше не пройдет, так я ему вчера и сказала…

— Вы правильно делаете, раз он, по-видимому, даже не способен быть лояльным по отношению к вам! — мурлыкнула Нора.

На секунду Ева подняла на нее глаза, потом продолжала возмущаться:

— Его последняя идея заключается в том, что якобы в интересах моей карьеры я должна быть готова петь где попало и когда попало, если меня приглашают. Я, Ева Адлер, — представьте! — будто бы обязана петь на любом концерте, который предложит мне мой агент, и даже давать бесплатные концерты, видите ли, чтобы мое имя было всегда на виду. Вчера он рассердился из-за того, что я пробыла в Швейцарии почти два месяца и не дала за это время нигде ни одного концерта. И более того! Он еще имел наглость предложить мне «открыть новый сезон», как он сказал. Как раз за этим он и явился ко мне — чтобы я исполнила два песенных цикла на каком-то несчастном концертике, который организуют в последний день масленицы в самом Бродфилде.

— А вы что на это сказали?

— Наотрез отказалась. Я пела в Париже, и Риме, и Нью-Йорке, и…

— Да, я знаю. И наверное, вы так и сказали Уорнеру. Ну а он что на это вам ответил?

— Просто разозлился, по-моему. Но он еще говорил о моих обязанностях перед публикой, которая помогла мне преуспеть, о том, что нельзя презирать лестницу, по которой поднимаешься, и много чего еще. Но я все-таки отказалась. А теперь, после всего, что вы мне сказали, я даже рада, что так поступила.

— Рады?

— Да. А что?

— Ничего. — Тон Норы был равнодушным. — Только я думаю, что вы делаете очень большую ошибку, вот и все. Смотрите, сейчас вы на него сердитесь, но ведь с тех пор, как умер Брон, он был вам очень полезен. Да просто хотя бы как внушительный и презентабельный мужчина рядом с вами! Я подозреваю, что он все-таки нечто большее. Но все равно. А теперь что вы предлагаете ему делать? Да вы просто сами бросаете его в объятия этой Лин Эсолл!

— Если он хочет бегать за ней, пожалуйста, — хмуро сказала Ева.

— Нет, не надо! Теперь, по-моему, ясно, что вы не можете позволить себе потерять его, да еще ради какой-то девицы. Нет, Ева! То, что я вам сказала, — это просто предупреждение. Но как раз сейчас у вас есть шанс — берите его!

— Что вы имеете в виду?

— Можете не говорить Уорнеру, что вы передумали, но обязательно выступите на этом бродфилдском концерте. Пойте так, как никогда не пели, но главное — это еще важнее! — выглядите так, как никогда не выглядели до этого. Ева, у вас есть все! Все преимущества перед Лин Эсолл, какие только могут быть у женщины: красота, блеск, осанка… неужели вы думаете, что, если вы используете все это, Уорнер будет еще думать о ней? В этот вечер она будет сидеть в ряду сестер: все в форменных платьях, с разинутыми ртами будут глядеть на вас и завидовать вам. И она будет просто одной из сестер в этой толпе; а вы — Ева Адлер — будете единственной и неповторимой. Не бойтесь, Уорнер это почувствует!

Ева заерзала в своем кресле, нервно сплетая и расплетая пальцы.

— Пожалуй, вы правы, и я так и сделаю, — сказала она.

— Глупо будет, если не сделаете, — решительно заключила Нора.

Хотя концерт в последний день масленицы должен был состояться вечером, после окончания дневных дежурств, начальница издала очередной эдикт, в котором предписывалось всему персоналу, присутствующему на концерте, быть в форменных платьях. Старшая сестра — ее заместительница — пыталась переубедить ее, но начальница была тверда, говоря, что большое собрание женщин выглядит очень приятно, когда все одеты одинаково, и что больничная публика должна выглядеть «монолитом».

— Женщин? — Старшая сестра сморщила носик в разочаровании. — Неужели весь этот вечер будет только дамским, мэм?

— Нет, сестра, конечно нет. Я надеюсь, что все мужчины-доктора тоже придут, и даже наши консультанты. Кстати, хотя мисс Адлер ранее сообщила через мистера Бельмонта, что она не сможет выступить у нас, потом я получила от нее письмо, в котором говорится, что, к ее удовольствию, у нее появилась возможность спеть на нашем вечере. Правда замечательно?

Старшая сестра согласилась, что это великолепно, хотя ее сокровенные мысли сосредоточивались на некоем темно-синем платье в ее гардеробе, которое она еще ни разу не надевала и в котором собиралась быть на этом концерте. Старшая сестра была не музыкальна, и одним сопрано больше, одним меньше — едва ли что-то значило для нее.