Читаем без скачивания Совершенно секретно: БНД - Удо Ульфкотте

Нужно ли облагать налогом гонорары агента?

Разведчиков Отдела I мучают заботы. Иногда им нужно использовать и немецких граждан, чтобы за границей подобраться к интересным источникам информации. Пример этому — фабрика ядовитых газов в ливийском городе Тархуна. С помощью спутников и радиоразведки можно было идти по следу намерений Каддафи построить новую фабрику по производству боевых отравляющих веществ. Но как узнать, что расположено внутри вырытого в известняке 300-метрового туннеля? Тут нужен был внутренний источник. Поэтому БНД вышла на контакт с работавшим там немецким инженером, который за соответствующую плату доставил несколько пачек цветных фотографий изнутри горы. В первый раз БНД смогла разглядеть на них керамическую плитку на внутренних стенах туннеля и раздельные системы вентиляции: отдельно для ввода и для вывода воздуха. Все это было доказательством того, что здесь строится фабрика отравляющих газов. Собственно, такому источнику нужно быть очень благодарным. Но тут возникла совсем другая проблема. Немецкий инженер должен был уплатить положенный по закону налог с полученного им от БНД гонорара. Но в какой столбик налоговой декларации нужно вписывать для Министерства финансов деньги, полученные от спецслужбы? Короче, он бросил это дело, на что финансовые органы отреагировали требованием об уплате штрафа. Конечно, источник после этого сразу «высох». В Пуллахе спрашивают себя, почему финансовые гонорары за разведывательную деятельность должны открыто декларироваться и подвергаться налогообложению. Ведь работник финансовых служб вполне может сам работать на какую-то иностранную державу и выдать бедного инженера. Один разведчик говорит: «Сохранению операции в тайне такое прусское мышление отнюдь не способствует.»

Помимо вопроса, нужно ли платить налог с гонорара агента, пуллахцев, а, в первую очередь, и боннские министерства годами мучает вопрос, имеет ли право агент, который когда-то — как Гелен — был на службе у Гитлера — требовать у Федерального правительства выплаты его агентурных гонораров за все это время. Например, Ганс Эпплер, который родился в Александрии в 1914 году, и служил Абверу Третьего Рейха с 1941 года. Расторгнуть договор с ним мог лишь Абвер. В 1972 году Эпплер сказал: «И они этого не сделали.» Поэтому бывший шпион послал заказным письмом в Бонн вместе с фотокопией своего все еще не расторгнутого договора с Верховным командованием Вермахта свою скромную просьбу, как обстоит дело с выплатой задолженности по зарплате в размере всего лишь 300 тысяч марок. Эпплер, который хорошо говорит по-арабски, установил во время войны в Каире тайный радиопередатчик и должен был передавать секретные сведения «лису пустыни» Роммелю. До вероятного расторжения договора ему должны были выплачивать за работу по 500 марок в месяц. Эпплера арестовали и приговорили к смерти. Но так как он родился в Египте, казнить его было нельзя. Лондонская газета «Таймс» хотя и сообщила об его казни, но сделано это было лишь для прикрытия. Эпплер, обязанный согласно договору «хранить молчание до смерти», увидел как-то книгу своего бывшего шефа, в которой сей последний бодро разболтал все бывшие секреты. Теперь Эпплер почувствовал себя не связанным более обетом молчания и 2 ноября 1971 года обратился к боннскому министру внутренних дел с просьбой о выплате задержанного жалования.

Подобные споры из-за гонораров агентов бывают во всем мире, не только в Германии. Но другие разведслужбы располагают в своих операциях большим простором для игры. Так ЦРУ в отличие от БНД всегда может апеллировать к правовым положениям об исключениях в американских законах. Секретное получение сведений в оперативном отделе к тому же жизненно зависит от защиты источников. Но в немецких уголовных процессах — в отличие от других стран — не знают, что такое защита источника. Если ведущие агенты-связники вынуждены будут выступать на суде, то они навсегда «засвечены» как агенты и могут отныне использоваться только на чисто административных должностях. Также и Парламентская Контрольная Комиссия (ПКК), чьей задачей является собственно контроль за спецслужбами, все время своей болтливостью способствует потере БНД своих источников. В Пуллахе так считают: «Доверия руководителей отделов БНД к сохранению тайны парламентариями ПКК больше нет. Многие, которые в первый раз попадают в эту структуру, сперва используют это для того, чтобы подчеркивать свою личную значимость, выигрывая за счет болтовни о секретных делах Желание работать в Отделе I от этого значительно страдает, так как сильно возрастает риск для человеческих источников информации. «Не само существование Парламентской Контрольной Комиссии злит БНД, а «партийно-политическое бесстыдное использование информации».

Возможно, членам Контрольной Комиссии просто неизвестно, какой ущерб они приносят выбалтывание полученных в БНД секретных сведений. Один из последних примеров преподнесла комиссия по расследованию т. н. «плутониевой аферы». В начале 1997 года государственный министр Шмидбауэр смог снять с себя с помощью досье ЦРУ обвинение в том, что якобы БНД сама инициировала сделку с плутонием. Не успел Шмидбауэр зачитать сведения из секретного досье перед членами тайно заседавшей комиссии, как один из присутствовавших сообщил о содержании материалов Немецкому агентству печати ДПА и позаботился тем самым о распространении взрывоопасной бумаги по всему миру. С тех пор БНД пытается вернуть себе утраченное доверие ЦРУ, которое, видимо, уже совсем не хочет передавать в Пуллах секретные материалы, опасаясь того, что эти с большим трудом и финансовыми затратами собранные сведения когда-нибудь появятся в немецких газетах.

Брошенные на произвол судьбы

Нет сомнения, что БНД иногда чувствует себя брошенной в беде Федеральным правительством. В Пуллахе все сильнее критикуют немецкие законы. Если почти во всех странах мира оперативные работники спецслужб имеют достаточно большое правовое поле для игры, то немецкие разведчики напротив слишком сильно стеснены немецкой юстицией. Если британский ведущий агент, занимающийся расследованием дела по торговле наркотиками, получит, например, за границей пробу героина, он может взять ее и передать в свой штаб на родине для оценки и анализа. Совсем иначе обстоит дело у немецких коллег. Он должен по возможности с благодарностью отказаться от такой пробы товара, потому что иначе если в Германии его по пути в Пуллах поймают с этой дозой во время любого контроля на дороге, то удостоверение БНД ему никак не поможет. Немецкие разведчики ни в коем случае не могут, даже для своей защиты от опасности, транспортировать плутоний, наркотики или оружие (насколько гротескно выглядят такие ситуации, показывает история о поставках танков Израилю, которую я расскажу ниже). Эти законы делают из пуллахских агентов посмешище в глазах других разведок. Поэтому БНД передала министру Ведомства Федерального канцлера Фридриху Болю список законов, которые, по мнению немецкой внешней разведки, должны быть изменены. Ответа БНД в любом случае не получила, не получила даже подтверждения о получении, потому что эта тема по внутриполитическим причинам считается в Германии очень деликатной.

Иногда немецкое законодательство вызывает даже вспышки ярости в рядах немецких разведчиков. Так было и тогда, когда прокуратура Гамбурга в 1991 году начала расследование против Пуллаха в связи с одной предназначенной для Израиля поставкой танков. Целью этого непонятного для общественности процесса был не давно известный секретный договор между Федеральным правительством и Израилем о поставках вооружения в Израиль, а «нелегальная» перевозка БНД этого вооружения по Германии до гамбургского порта, т. е. — внутри своей страны. По немецкому законодательству БНД не имеет права перевозить оружие внутри Германии.

Это вытекавшее из немецкого прошлого законодательное положение угрожает, по мнению БНД, и жизни информаторов, ведущих агентов-связников и шпионов. В качестве примера называют современный российский танк Т 72. Все западные разведки с вожделением ожидали возможности исследовать, в первую очередь, бронирование Т 72. Только БНД это удалось. Но на немецкой границе БНД пришлось звонить в Федеральное министерство обороны и просить его о помощи, потому что ввоз танка в Германию не был ей разрешен. Но это обстоятельство расширило круг лиц, знавших об акции. С точки зрения БНД, не самая удачная ситуация, ведь подвергнувшийся такой опасности источник мог бы и дальше поставлять ценный материал. Чтобы не выдавать источники, такие акции иногда хранят в тайне даже от Федерального правительства.

Техническая разведка

Ни один отдел БНД не ведет себя более скрытно, нежели «техническая разведка». 1450 сотрудников этого отдела весьма неохотно позволяют заглядывать в свои карты. Они считаются «супер-ищейками» БНД. Добыча сведений, обработка сведений и расшифровка сведений: так сухо звучит список их задач. До распада Советского Союза этот отдел был исключительно ориентирован на работу по странам Варшавского договора. Станции подслушивания, как в Бад Айблингене или у гольф-клуба в Шёнингене близ Хельмштедта и сейчас шпионят за российскими вооруженными силами, но все больше места в работе «супер-ищеек» занимает поиск информации о наркоторговле, отмывке денег и распространению оружия массового поражения. Здесь помогает «невоенная разведка», проще говоря: подслушивание телефонных разговоров и перехват факсов и других передач данных.