Читаем без скачивания Комдив. От Синявинских высот до Эльбы - Борис Владимиров

— Ничего, делай спокойно свое дело, а я сейчас переговорю с Мерецковым, — сказал Тарасов.

С командующим фронтом Тарасов разговаривал по моему телефону. Обстановку на участке нашей дивизии он обрисовал очень объективно и как бы от себя просил дать командиру 311-й дивизии три часа времени на подготовку к бою, во избежание неподготовленного наступления.

— Здесь, в дивизии, — добавил он, — все делается так, чтобы наверняка выполнить поставленную задачу. — Закончил он разговор лестной для нас фразой: — Упреков командование дивизии не заслуживает.

Можно было свободно вздохнуть. Черные тучи, которые все это время висели над головой, как будто начали рассеиваться, и как-то легче стало работать. Получив, видимо, информацию из штаба фронта, Стариков перестал подгонять нас, и мы с удвоенной энергией продолжали готовиться к атаке. Вот что значит, когда начальство собственными глазами или через своих представителей посмотрит на дело.

Ровно в 12.00 два полка дивизии под командованием Игуменова и Репина с четырьмя танками пошли в атаку в направлении высоты 40.4. Противник, слабо подавленный огнем дивизионной артиллерии (артиллерия 8-й армии, как мы и ожидали, молчала, а ее стрелковые дивизии остались наблюдателями в своих траншеях), обрушился на наши полки огнем всех своих средств, не жалея боеприпасов. Песчаная местность, по которой двигались наши стрелковые цепи, бурлила фонтанами песка от разрывов снарядов. Ревели шестиствольные минометы, прозванные солдатами «коровами» или «ишаками». Все поле боя заволокло густым туманом песка и дыма. Песчаная пыль слепила глаза, хрустела на зубах и засоряла движущиеся части автоматов и пулеметов, вызывая задержки в стрельбе. Бойцы, невзирая на ожесточенный огонь противника, энергично продолжали атаку, выковыривая гитлеровцев из глубоких песчаных траншей и ходов сообщений переднего края.

Ломая сопротивление противника, вперед вырвался батальон капитана Евтушенко. Справа, немного отставая от него, продвигался, уничтожая врага, батальон капитана Подгорного. Были взяты первые пленные 423-го пехотного полка 212-й пехотной дивизии.

Прорвав передний край противника и преодолев с боем около 2 км, два наших полка подошли к высоте 40.4 под сильным пулеметным и артиллерийским огнем. Орудийные расчеты этих полков и батальонов, выбиваясь из последних сил, подтягивали вручную к пехоте утопающие в песке пушки. Командиры дивизионов артиллерийского полка дивизии подполковник Шевчук, майор Машковский и капитан Максин, находясь все время в боевых порядках стрелковых батальонов, огнем своих дивизионов обеспечивали продвижение пехоты. С НП 1067-го стрелкового полка мы заметили, что противник сосредотачивает свои танки и автоматчиков южнее высоты 40.4, готовясь к контратаке. Командиры дивизионов сразу же переключились на подготовку данных по этой группе танков и пехоты. Как только они ринулись к цепям нашей пехоты, тут же «заговорили» пушки Машковского и Максина, полковая и батальонная артиллерия, станковые и ручные пулеметы. Встреченные дружным и метким огнем нашей артиллерии и пулеметов, неприятельские танки остановились, автоматчики залегли, а затем начали отходить на свои исходные позиции, зализывая раны. В этот день противник несколько раз пытался переходить к контратакам, одновременно упорно сопротивляясь на высоте 40.4. Попытки наших двух полков, 1067-го и 1069-го, овладеть этой высотой в первый день боя не увенчались успехом.

Короткая летняя ночь была использована для пополнения частей всеми видами боеприпасов. За день боя расход их был больше нормы. Личный состав, пользуясь темнотой, зарывался глубже в песок, благо песчаный грунт позволял быстро производить необходимые земляные работы. Автоматчики и пулеметчики очищали свое оружие от песка, который так сильно засорял движущиеся части механизмов, что к концу боя многие автоматы и пулеметы выходили из строя.

Пользуясь темнотой, к полю боя подошел 1071-й стрелковый полк подполковника Новикова. Дивизионная артиллерия готовила огонь по засеченным к концу дня огневым точкам. Батальонная и полковая артиллерия перетаскивалась ближе к пехоте.

Немцы всю ночь вели артминобстрел боевых порядков полков, артиллерии и наблюдательного пункта дивизии. Недостатка в снарядах у них не было, и они могли позволить себе обстрел целых площадей. В эту ночь они особенно интенсивно освещали ракетами местность перед своими позициями, опасаясь нашей ночной атаки.

Несмотря на то что потери за день боя у нас были немалые, бойцы чувствовали себя уверенно, готовясь к предстоящему бою за высоту 40.4, до которой сейчас было рукой подать.

На рассвете 16 августа, после короткой, но мощной артподготовки всей артиллерии дивизии, полк Игуменова стремительно бросился на штурм высоты 40.4. Гитлеровцы, как видно, ослабленные предыдущими длительными боями и большими потерями, не выдержали нашего решительного натиска. Батальоны капитанов Евтушенко и Свиридова первыми ворвались в траншею противника. Теперь надо было как можно скорее развить успех двух полков, чтобы полностью овладеть высотой 40.4 и преследовать отступающих немцев. Перед командиром 1071-го полка подполковником А. Г. Новиковым я ранее поставил конкретную задачу и показал ему прямо на местности, где и в каком направлении должен наступать его полк.

Введенный в бой 1071-й полк начал развертываться, но делал это медленно, лениво. Со своего наблюдательного пункта я следил за полком, меня бесила его медлительность, но я ничего не мог поделать. Неприятель не заставил себя долго ждать и накрыл скученные боевые порядки полка артиллерийским и минометным огнем.

После 140-й бригады я впервые вел в бой 311-ю дивизию. Никого из командиров полков и батальонов в боевом отношении я еще не знал. А. Г. Новиков в прошлом был политработником, а на должность командира полка был назначен после Любанской операции. Кто его назначил на эту должность и за какие заслуги, я не знал. Теперь же, при вводе в бой полка, я увидел, что должности командира полка он не соответствовал. На следующий день я приказал ему сдать полк энергичному и деятельному майору Юркину и явиться на НП дивизии, который находился недалеко от боевых порядков полков.

— Почему вчера вы вовремя не развернули полк и тем самым вывели из строя столько бойцов? Вы допустили преступную безграмотность и халатность, — сказал я ему.

— Я полностью понимаю свою вину и готов нести ответственность. Не вышел из меня командир полка, — ответил Новиков.

Я видел, что он тяжело и искренне переживал свой провал, понимал свою вину и не старался оправдываться. Он показался мне скромным, добросовестным человеком, но совершенно неподготовленным как командир полка. Вина тех, кто назначил его на эту должность, не зная его боевых качеств, была, по-моему, не меньше, хотя в операциях 1943 года и опытный командир мог попасть впросак.