Читаем без скачивания Религия - Тим Уиллокс

Иногда Ампаро не видела ничего, кроме прекрасных красок, иногда же удивительно ясные образы заполняли ее разум. Иногда она слышала голоса ангелов. Никому не дано знать будущее, Ампаро и не претендовала на это. Среди бесконечного ряда вещей однажды могут промелькнуть и те вещи, которые непременно произойдут. Лишь вероятность она высматривала в этом водовороте. То, что лежало, дожидаясь, в плавильном тигле того, чего еще не было. Именно это, как ему казалось, Ампаро, пусть и инстинктивно, улавливала.

Пока он доехал до северных ворот, спустилась ночь. Ему навстречу, громыхая по дороге, катилась в последнем свете сумерек двухколесная повозка. Возница был в шлеме и нагруднике, под его сиденьем поблескивало дуло мушкета. Когда экипаж проезжал мимо Тангейзера, молодой человек с крысиной физиономией поглядел на него из-под шляпы священника. Тангейзер тут же выбросил его из головы. Он миновал стражника в воротах, проехал через весь город. Последняя суматоха, обозначающая завершение дня, уже улеглась, улицы быстро опустели. Он ехал вдоль берега к «Оракулу».

Этим вечером он как следует напьется и утолит свою похоть с Даной. Наверное, подумал он, подобное поведение не слишком галантно, ведь это Ампаро и леди Карла воспламеняют его воображение. Но такова жизнь. Ему было интересно, как каждая из них будет вести себя на пике любви. Неистовство, с каким Карла терзала свою виолу, до сих пор не отпускало его. Кроме того, она явно обладала светлым разумом и таким эротизмом, какого он до сих пор не встречал. Он представил, как освобождает ее от алого шелкового платья, хотя и сомневался, что она согласится на такого, как он. Ее единственный романтический опыт закончился наказанием и позором, изгнанием и лишением всего, что она любила. Титул обрекал ее на неволю. Но все равно ему пришлось поерзать в седле, чтобы освободить место для члена.

На воде было темно, если не считать желтых лужиц света от корабельных фонарей. Только что взошедшая над морем луна еще вчера была полной. В сотне ярдов стоял «Оракул», а у его дверей собралась толпа любопытных. Тангейзер остановился. Позади толпы он заметил поблескивающую в свете факелов пару стальных шлемов. Шлемы принадлежали вооруженным людям. Городским стражникам. Толпы обычно собирались поглазеть на несчастье. В таверне убийство? Хотя до сих пор ничего такого не случалось, спасибо Борсу, но это было вполне возможно.

Затем Тангейзер услышал крик боли.

Он был заглушён стенами и расстоянием, но различался достаточно явственно. Страх сжал его внутренности. На верхнем рубеже боли, о каком объявлял заглушённый крик, голоса большинства людей звучат одинаково.

Но Тангейзер знал, что это кричит Сабато Сви.

Он спешился и повел Бурака в проход между свечной фабрикой и канатным двором. За рядом построек, выходящих на доки, тянулся лабиринт лавок, телег, складов и конюшен — все это в полном беспорядке располагалось в кривых переулках, немного шире разворота его плеч. Он пробирался в темноте, прорезанной полосами лунного света. Бурак тихо ступал вслед за ним. Когда Тангейзер подошел к задней стене своего склада, он услышал еще один крик, на этот раз более пронзительный: в нем звучали ужас и отчаяние.

Сабато Сви пытали.

Бурак понимал, что хозяин расстроен, и сочувственно раздувал ноздри. Тангейзер кашлянул, проталкивая застрявший в горле комок. Он привязал Бурака к железному крюку в стене и ободряюще похлопал его. Раскатал голенища высоких кожаных сапог, чтобы защитить бедра и пах, и достал меч. Он сделал шаг к складу, крыша которого вырисовывалась черным прямоугольником на фоне звездного неба. Тангейзер застыл, подчиняясь одному лишь природному инстинкту. До него не донеслось ни звука. Но сквозь вонь переулка пробивался запах пота и кожи, которые принадлежали не ему. Вздохнула лошадь. Он закрылся ладонью от звездного света и уставился в темноту. Контур огромного человека виднелся там, на более светлом фоне стены. Тангейзер сделал еще шаг вперед. Запах был явственный. Он окликнул шепотом:

— Борс!

Контур шагнул в сторону, по-крабьи, бочком, и кинулся к нему. В двух шагах от Тангейзера возник арбалет, нацеленный ему в грудь. Тангейзер застыл, готовый ударить, если только его догадка окажется неверной. Появилось лицо Борса. Он прижал арбалет к бедру, направив стрелу в небо. Лицо его в сером свете было мрачно. Он понизил голос, но не смог унять прорывающуюся в нем дрожь.

— Городская стража. Двое снаружи, четверо внутри. В кирасах и шлемах. Две аркебузы и пистолет в помещении.

— Мы их знаем?

Борс покачал головой.

— Они не из нашей части города. Их привел тощий инквизитор с «Куронна».

Тангейзеру показалось, что до него донеслось позвякивание колес, заставляющих Вселенную вращаться. Это один из тех моментов, когда человек видит: вся конструкция его честолюбивых замыслов обнажилась и оказывается, что это бордель, выстроенный на песке; один из моментов, когда стрелка компаса ломается, все часы внезапно застывают и два будущих — воображаемое и то, что сейчас разверзлось под ногами, — раз и навсегда расходятся в разные стороны.

— Чего им нужно? — спросил Тангейзер.

— Я вылез из погреба уже под конец. Они искали тебя.

— А Сабато?

— Он начал спорить с ними, отпустил на их счет какую-то шуточку, и они сбили его с ног. Юный Гаспаро воспринял это близко к сердцу. — Рот Борса дернулся. — Они застрелили его на месте.

Тангейзер ощутил, как что-то впивается ему в щеку изнутри. Это оказались его собственные зубы.

— Я стоял, опустив голову, — сказал Борс. — Когда полиция начала выгонять всех из таверны, я смешался с толпой. Никто меня не выдал.

— А Дана? Девочки?

— Я оставил их в полной безопасности у Вито Куорво, а потом вернулся.

Еще один пронзительный крик донесся до них. Борс поморщился.

— Где теперь эти сволочи? — спросил Тангейзер.

— Они обыскали здание, а потом собрались в таверне. Сзади вход свободный.

— Инквизитор один из четырех?

Борс кивнул.

— Внутри трое полицейских, один из них капитан. Нужно быть осторожнее, чтобы не всполошить тех двоих, которые остались снаружи.

— Ну, пару криков они отнесут на счет несчастного Сабато. Нельзя допустить ружейной стрельбы. — Тангейзер указал на арбалет. — Рука тверда?

— Тверда как скала!

Борс положил арбалет на сгиб локтя и выудил из куртки огарок свечи длиной в три дюйма. Отцепил от пояса небольшую железную плошку, открыл крышку с отверстиями для притока воздуха. Внутри светился горячий уголек.

— Инквизитор и пять стражников, — размышлял вслух Тангейзер. — Нас, видно, считают за таких злостных преступников, что хуже и не бывает.