Читаем без скачивания Обаятельный плут - Мэри Патни

Макси попыталась представить себе, что ее ждет в Лондоне. За прошедшие дни ее решимость узнать правду о смерти отца и добиться наказания виновных, если его убили, ничуть не ослабла. Но в то же время она боялась правды. Она любила отца, несмотря на его недостатки, но ей не хотелось узнать о новых его проступках. Если же виновным в его смерти окажется лорд Коллингвуд, Макси об этом будет очень сожалеть, хотя это сожаление не помешает ей выполнить свой долг.

Легче жить сегодняшним днем, этим путешествием, которое приняло такой странный, как бы подвешенный во времени и пространстве характер. В прошлом было горе, в будущем предстояли трудные решения — и не только относительно смерти отца. Нужно решать, что ей делать с собственной жизнью.

Макси перестала расчесывать волосы, опустила руки и задумалась о Робине. Хотя вначале она отвергала его общество, без его помощи она бы пропала. Он многое для нее сделал, и врожденное чувство справедливости говорило Макси, что и она должна что-то для него сделать — хотя бы из благодарности.

Проще всего вознаградить его, отдавшись ему. Это будет очень приятно, а чай из трав предотвратит беременность. Но Макси боялась, что физическая близость превратит ее смешанные чувства к Робину в любовь. Она не хотела, чтобы к горю об отце прибавилась еще боль безответной любви. К тому же весьма возможно, что Робин отвергнет ее дар. Его явно к ней тянет, но, кажется, у него тоже есть сомнения.

Макси усмехнулась и опять принялась расчесывать волосы, протягивая каждую длинную черную прядь так, чтобы она распушилась в тепле камина. Она напоминала себе кошку, которая все время оказывается не с той стороны двери. Ей никогда не нравилось быть предметом плотского вожделения. Теперь же она обнаружила, что ей не так уж нравится быть предметом бесплотной дружбы.

Взобраться по крутой лестнице, держа в руках чан с горячей водой, было нелегкой задачей, а для Робина она осложнялась огромным количеством выпитого эля. Однако, взяв себя в руки, он сумел благополучно преодолеть лестницу. Постучав в дверь, чтобы предупредить Макси, он подождал несколько секунд и вошел.

Она сидела на полу перед камином и расчесывала черные блестящие волосы, которые каскадом падали ей на спину и почти достигали талии. Улыбнувшись Робину, она спросила:

— Как прошло второе представление?

Робина как будто оглушили. Макси всегда казалась ему очень красивой, но сейчас он впервые увидел, как она утонченно, восхитительно женственна. Языки пламени окрашивали ее тело в теплые тона, а тонкая ткань рубашки была почти прозрачной.

Робин и раньше знал, что бесформенная мужская одежда скрывает изящную женскую фигуру, но действительность намного превзошла его фантазии. Макси была удивительно пропорционально сложена: округлые бедра, тонкая талия и груди, которые как раз уместились бы у него в ладонях. У Робина пересохло во рту, когда он увидел сквозь рубашку темные кружки вокруг сосков.

Ему потребовалось огромное усилие воли, чтобы оторвать глаза от глубокого выреза ее сорочки, где красота смуглой кожи оттенялась блеском серебряной цепочки. Он едва держал себя в руках — так ему хотелось броситься к ней, вскинуть ее на руки и попытаться разжечь в ней ответное пламя страсти.

Он вспомнил, что она задала вопрос, и сумел ответить:

— Все прошло хорошо. Но, к сожалению, после представления все хотели поставить мне кружку эля, и несколько кружек пришлось-таки выпить.

Улыбка на лице Макси погасла, и она посмотрела на Робина с опаской.

— Хлебнули лишнего?

Робин подумал, прежде чем ответить;

— Есть немного. Если повезет, то у меня даже похмелья не будет, но засну я, конечно, как медведь зимой, и мне очень не захочется просыпаться в такую рань. Так что вам придется вылить на меня ушат холодной воды.

— Что ж, с удовольствием, — со смехом ответила Макси. — Если мы собираемся пуститься в путь в семь часов, то встать, наверное, надо будет в шесть?

— Боюсь, что так.

Оправившись от временного паралича, Робин прошел за ширму и вылил горячую воду в лохань. В этом заведении придерживались простых взглядов. Не хватало еще выливать теплую воду лишь потому, что кто-то в ней вымылся! Достаточно подлить горячей, Стоя за ширмой, Робин снял куртку.

— День нам предстоит долгий. Гуртовщики движутся не спеша, но проводят в пути около двенадцати часов.

Макси грациозно вскочила на ноги и стала заплетать волосы в толстую косу.

— Тогда я, пожалуй, лягу спать, — сказала она, бросив на Робина опасливый взгляд. Робин понял, чего она опасается.

— Как все меняется, когда оказываешься в спальне, — небрежно сказал он.

— Верно. Последние ночи мы мирно спали рядом, но почему-то спать в одной постели — это совсем иное дело. — Макси прикусила пухлую нижнюю губу. — Что-то в этом есть не совсем приличное.

Одно ее слово, один взгляд — и все его благородные сомнения вылетели бы в трубу. Но в ней не было ни малейших признаков трепетного предвкушения неизбежного.

— Жаль, что у нас нет доски, — сказал Робин, снимая рубашку и вешая ее на ширму. — Ладно, я лягу на полу.

Макси украдкой посмотрела на его голые плечи, которые были видны поверх ширмы, и тут же отвела взгляд.

— Нет уж. Мы получили эту комнату за ваши заслуги. С моей стороны было бы свинством заставить вас спать на полу из-за своей глупой стыдливости. Вы вели себя прилично, и я надеюсь, что так будет и впредь. Кроме того, — добавила она, — кровать очень широкая.

Если бы Макси могла прочесть мысли Робина, она не была бы так уверена в его порядочности. Женщины вообще были склонны ему доверять, и это его не всегда радовало: доверие связывало крепче, чем цепи.

— Я в вас не заметил глупой стыдливости, — сказал он. Макси нырнула под одеяло и закрыла глаза. — По-моему, стыдливость — это роскошь, которую могут себе позволить только женщины, у которых есть для этого деньги и досуг. А женщине, которой надо самой пробивать себе дорогу в жизни, просто не до этого.

Робин разделся догола и с блаженным вздохом опустился в лохань. Чем старше он становился, тем больше ценил простые земные радости. Ему было странно вспомнить, каким лишениям он подвергал себя в годы своей бурной молодости. У молодых чертовски странные представления об удовольствиях.

К тому времени, когда Робин кончил мыться, вытерся и надел уже высохшие перед огнем чистые кальсоны, его спутница ровно дышала во сне. Но даже у спящей Макси сохранялось присущее ей выражение решимости и независимости.

Робин выстирал то, что снял с себя, и повесил сушиться перед огнем. Потом забрался в постель, стараясь держаться подальше от спящей Макси. И как это американские юноши умудряются держать себя в руках во время обжимок? Да будь на Макси хоть многослойная одежда эскимоски, это не уберегло бы ее невинность. Уберегло же ее хрупкое чувство, которое называется доверие…