Читаем без скачивания Кен - Наталья Андреева

— Какая милиция? Почему?

— А кой хрен мужик из прокуратуры меня спрашивал, где Воробей был во вторник, в девять часов вечера, а, девка?

— Когда спрашивал?

— Позавчера. Воробей-то от мужика будто прятался. А вчера за бугор слинял. В туррр-рристичес-кое пут-шествие.

— Разве с него не брали подписку о невыезде? — удивилась Ксения.

— Чего-о? — протянул мужик.

Ксения поняла, что к Анатолию Воробьеву у следователя претензий не оказалось. Наверное, обеспечил себе очень хорошее алиби.

— И что ты сказал? — спросила Ксения. — Следователю, стало быть.

— Своих не выдаем, — подмигнул ей сосед Анатолия. — Врагу не сдается. Мы с Воробьем четыре года из одного холодильника продукты друг у друга таскаем, так неужто я его ментам сдам? Этим… — Мужик заковыристо выругался.

— У тебя что, были проблемы с законом? — догадалась она.

— Ага. Водку продавать закон не запрещает, напротив, имеет с этого нехилые бабки. Пить тоже не запрещает, а вот вести себя, напившись, соответственно потребностям раскреп… — Он икнул. — Рас-креп… остившейся души…

— Когда он приедет? — прервала его Ксения. — На сколько путевка и куда?

— В Ит… алию. Ой, что ж это такое? Пардон. На три дня.

— Так мало?!

— На больше и бабки большие нужны.

— Но зачем ему ехать в Италию на три дня, когда можно… Ой! — сообразила вдруг она.

— Думаешь, не вернется? — подмигнул мужик. — Не думаю. Наследство ему здесь светит.

— А тюрьма?

Ксения удивилась тому, что он не так уж и пьян. Неужели Ваньку валяет?

— Он тебе денег обещал, да? — спросила она.

— Мы с Воробьем…

— Знаю. Четыре года в одном холодильнике…

— В одной помойке, девка. А жить все хотят. Думаешь, мне не надоело каждый день видеть это дерьмо возле мусоропровода? И вонь не надоела? И то, что ко мне в гости надо записываться, как на прием к министру финансов?

— Послушайте…

— Да иди ты. Читать умеешь?

— Извините. Я уже ушла. Не забудьте сказать Анатолию, что я заходила. Если сможет, пусть позвонит.

— Ага. Сможет, — сказал ей вслед мужик. — Не понимаете вы никто смысла жизни…

Ксения забрала на вахте свой паспорт, все еще думая о странной поездке небогатого Анатолия Воробьева в Италию. Чтобы человек на последние деньги покупал горящую путевку и всего на три дня менял холодную, слякотную Москву на прелести средиземноморских курортов? Лишь бы успеть последний раз взглянуть на мир, что ли?

Она очень устала и почти пожалела об этой поездке. Вот так всегда: дома не сидится, потому что скучно, а стоит выйти на улицу, да пару раз поцапаться с продавцами, да разорвать о чужую сумку новые колготки в автобусе, да почувствовать на себе в толкотне вагона метро чьи-то липкие пальцы… Ксения развернулась и посмотрела тому, кто нарочно протиснулся поближе, прямо в глаза. Ничего. Пустота. Даже глаз не отводит, хотя и вжимается изо всех сил в ее вспотевшее от отвращения тело. «Лучше выйти», — поняла она и, оказавшись на незнакомой станции метро, села на ближайшую лавочку. «Как глупо получается: если не участвовать во всеобщей гонке на выживание, то и заняться особо нечем, — подумала она. — Все эти люди считают, что они чужие на празднике жизни, но не хотят понять, что и праздника-то никакого нет. Безделье — это не праздник, а сплошная серая скука».

Дома она поняла, что опять не хочет есть. Сидела, тупо глядя в экран телевизора, у которого зачем-то выключила звук. Она сама придумывала слова всем тем, кто появлялся на экране, те, которые хотела. И уже решив, что вечер безнадежно пропал, Ксения услышала телефонный звонок.

40: 15

— Привет, Ксюша! Узнала? — Это был он, ее бывший. — Где ты гуляешь? Я с утра звоню.

— Зачем?

— Хотел пригласить тебя поужинать.

— Куда?

— У нас с тобой были любимые места.

— «Макдональдс»? Кафе-мороженое возле кинотеатра «Ударник»? Или пельменная в центре?

Она сейчас променяла бы на эту пельменную самый дорогой в мире ресторан. Не глядя и на всю оставшуюся жизнь, хоть за те десять минут, которые требовались ему, чтобы проглотить свою порцию и доесть то, что она заботливо оставляла в своей тарелке, даже если была голодна. Здоровый, сильный мужчина, которому всегда требовалось много еды. Неужели он этого не помнит? А бывший муж только рассмеялся:

— Ты права. Мы уже давно выросли, Черри.

— Мы не выросли. Мы просто стали такими же, как все.

— У тебя голос грустный. Так где ты была?

— Хотела напроситься в гости к одному молодому человеку…

Она привычно оборвала фразу и вздохнула. Он молчал.

— Но он уехал. В Италию.

— Ты хочешь в Италию?

— Я? Не знаю. Там сейчас тепло.

— Мы поедем, Ксюша. Обязательно. А сейчас я могу предложить тебе только итальянскую кухню — спагетти, пиццу, салат по-гречески. Я помню: ты очень любишь пиццу.

Наверное, ей надо было отказаться. Ксения открыла рот, чтобы сказать «нет» и услышала как бы со стороны:

— Да. Я очень люблю пиццу.

— Вот и здорово! — обрадовался он. — Я заеду за тобой. Во сколько?

— А работа?

— А… Я все равно решил оттуда уйти.

— Давно?

— Да, решил давно.

Ксения хотела сказать, что разговаривала несколько дней назад с его начальницей, и у той даже в мыслях нет, что ее красавец менеджер решил уволиться. Что это все вранье, как и якобы сломавшаяся на шоссе машина в тот день, когда убили Женю, но почему-то промолчала. Вместо этого она начала думать о том, не слишком ли располнела для черного вечернего платья. И стала ждать, когда он подъедет, уже с того мгновения, как в трубке раздались короткие гудки…

… — Отлично выглядишь, — сказал бывший муж, целуя Ксению в щеку.

И ей сразу стало противно от театральности этого жеста, от его банальных слов, неброского галстука и темного костюма. Он вел себя так, словно был на сцене, и Ксения гораздо охотнее простила бы своему бывшему, если бы прямо сейчас, без всяких предисловий, он бросил бы на пол свой дорогой пиджак и так же нетерпеливо начал бы снимать с нее черное вечернее платье.

Но у него имелся свой сценарий на весь этот вечер. Сначала ужин в ресторане, обязательные объяснения, танцы, букет цветов, потом тихим голосом испрошенное разрешение остаться. «Какой идиот придумал все это? — подумала Ксения. — И зачем?»

Тот, кто раз и навсегда изобрел этот обязательный для мужчины и женщины ритуал, никогда не любил. Ибо о какой любви может идти речь, когда ты глядишь в залитую соусом тарелку? Если бы все произошло сейчас, в этой полутемной прихожей, она поверила бы ему и простила, но уже выйдя на улицу, к машине, поняла, что они теперь навсегда чужие люди. По-прежнему друг друга любящие, но все равно чужие.

— Так что это был за парень, к которому ты хотела напроситься в гости? — спросил он, поворачивая ключ в замке зажигания. И Ксения не поняла, подлинная ли это ревность, или тоже один из обязательных элементов ритуала?

— Так. Пустяки.

— Там все кончено? — поинтересовался он слишком уж безразлично для рассерженного ревнивца.

— Даже не начиналось. — От исключительно банальных фраз, которые произносил бывший муж, к ней начала возвращаться та ирония, которой ее научила Евгения Князева. Интересно, а в постели он стал таким же? Вместо прежней страсти — дежурный набор ласк, которые в прейскуранте женщины отметили звездочками благодарных поцелуев.

— Я тебя не узнаю, Ксюша. Раньше ты была доброй.

— А ты… — Обидные слова чуть не сорвались с языка, но она сдержалась.

Он остановил машину возле цветочницы и через несколько минут положил Ксении на колени роскошные розы. Но ничего уже нельзя было изменить. Ксения слишком хорошо знала этот сценарий. Раньше они оба были очень изобретательны. Отсутствие лишних денег порождало маленькие уловки. Ксения каждый день экономила несколько монет, то проходя пешком пару остановок вместо того, чтобы сесть на автобус, то отказывая себе в мороженом или другой мелочи. Он тайком брал у своего однокурсника чертежи, потому что имел способности именно к инженерной графике. Обмениваясь маленькими подарками, каждый чувствовал себя хитрее другого.

— Зачем все это? — спросила она, когда бывший заказал дорогой ужин. Слишком дорогой.

— Я просто не знаю, как еще замолить свои грехи.

— И платить большие деньги — это способ?

— Неужели, прожив столько времени с Женей, ты так и осталась идеалисткой?

— Расскажи мне все честно. Ведь я знаю: ты искал с ней встречи. Зачем?

— Рассказала все-таки? — скорее всего, он подумал на Евгению, а не на свою нынешнюю любовницу.

— Ты что, вернуться к ней захотел?

— Нет. Просто хотел попросить помощи.

— Какой помощи?

— Я хотел бросить свою работу и…

— Свою любовницу. Но неужели ты не знаешь, что Женя могла предложить тебе только одного рода помощь.