Читаем без скачивания Уик-энд - Маргарет Форд

В первый момент она вспомнила слова Макса: "Это мой реквием."

Они были настолько ясными, что она удивилась, почему она не придала им значения раньше. В её памяти возникла знакомая музыка. Это был ноктюрн, сочиненный Максом, когда они жили вместе в годы учебы. Однако теперь она звучала немного иначе. Главная тема ожила в её сознании, в ней ощущался легкий привкус от произведений Чайковского. Макс удивится, подумала она, когда поймет сходство. "Чайковский нашел легкий выход, - сказал когда-то давно Макс. - Он поставил эмоции над дисциплиной."

Она помнила многое из сказанного Максом. "Художник живет в долговой тюрьме". "Я задолжал не только торговцам, но и всему миру. Понимаешь?" В другой раз он заговорил о смерти. "Художники изображают смерть в виде пугала или скелета. Они ошибаются. Смерть имеет пышные формы."

Макс всегда говорил нечто абсурдное, возмутительное, трогательное или забавное. В отличие, например, от Рика, который никогда не произносил ничего запоминающегося. Она помнила все высказывания Макса. Например, его ответ критикам по поводу глухоты Бетховена. "Такой шум обуславливался вовсе не его глухотой, - заявил как-то Макс во время коктейля, - просто он считал, что десять труб создают эффект в десять раз больший, нежели одна! Только нехватка духовых инструментов спасала его произведения."

Макс всегда называл великих композиторов Благословенной Компанией. "Чтобы войти в Благословенную Компанию, нужно перестать есть, спать, любить и ненавидеть. Гений должен быть выше всей этой земной грязи."

Он ошибался в одном, подумала Морин. Он старался изолировать себя от всего повседневного, будничного. Но что заставило его вырваться на свободу сегодня вечером? Он захотел записать свою музыку немедленно, превратить все эти загадочные аккорды в партитуру, которая появится на свет законченной.

Она услышала ритм, грохотавший внизу. Упорядоченный грохот. Это работал музыкальный автомат. Кто мог поставить сегодня столь отвратительную музыку? Ответ пришел к ней незамедлительно. Макс. Он ненавидел музыкальные автоматы. Он включил его, выражая свой протест.

Она не могла бежать. Она заковыляла к лестнице, которая вела вниз. Похоже, поблизости никого не было. Звуки издавал только автомат. Она не знала точно, что делает Макс возле музыкального автомата, не понимала природу охватившего её страха, но испытывала потребность поторопиться. Она прошла сквозь черную пелену к двери семейной комнаты. Дверь была закрыта, но когда Морин взялась за ручку, дом вздрогнул от взрыва.

Время застыло. Сколько часов или мгновений прошло, прежде чем она распахнула дверь? Морин не знала этого. Наконец в её мозг поступило сообщение о луже крови, образовавшейся на полу. Там лежала бесформенная масса без головы. Или почти без головы. Кровь хлестала из шеи на ковер; когда Морин посмотрела вверх (почему она подняла глаза?), она увидела на потолке то, что когда-то было плотью.

* * *

Еще недавно Харри Сигрэм находился на вершине мира. Несколько часов тому назад он был Королем в Замке. Затем появилась боль. Она возникла как бы ниоткуда, без предупреждения (так ему казалось сейчас), и он оказался на полу ринга; зазвучал отсчет времени. Харри лежал, и ему хотелось плакать, бессилие чередовалось с отчаянием, отчаяние - со страхом. Из-под сомкнутых век грозили хлынуть слезы; он видел свое вероятное поражение. Его душа холодела от такой перспективы. Он представил, как его бесцеремонно выбрасывают из круга избранных, где он жил, в болото ординарностей. О Господи, разве не видел он прежде, как это происходит? Положение короля всегда шатко.

Все его таланты, жизненный опыт, остроумие, изобретательность, честолюбие, мужество должны были стать жертвами своенравной судьбы. Он вспомнил строки из Дилана Томаса.

И что в итоге? Дыхание смерти?

Горечь её поцелуя?

Теперь он узнал, как горьки губы смерти.

Как он сможет продолжать гонку, изнурительный труд, благодаря которому он оставался на вершине? Отправиться в среду в Англию и работать, как проклятый, с сумасшедшей герцогиней? Убеждать Лайлу в ценности его книги, ехать на следующей неделе с помощником и тремя моделями во Флориду, встречаться с новыми людьми, запоминать имена, даты, лица, пить, быть веселым, занятным, рассказывать истории, которых от него ждали? Заниматься любовью? Покупать катера, которые взрывают другие люди, бороться со страховыми компаниями, чинить пианино, доставка которого на остров обошлась в кругленькую сумму? Как он сможет продолжать такую жизнь?

Харри не удивился, услышав донесшийся снизу звук выстрела. Он словно ожидал его.

- Я нашла цель в жизни, - сказала Морин, полулежа на кровати.

Рику Сильвестеру показалось, что он сейчас засмеется. Смех родился в нем и умер, не дойдя до рта. Черт возьми, Морин превзошла самую себя.

- Вряд ли я тебя понимаю.

Он не стал раздеваться и ложиться в постель, потому что Бакстер отправился за полицией; скоро им всем придется разговаривать с полицией о Максе.

Он пошел на кухню, приготовил кофе, принес на подносе две чашки. предложил кофе Морин. Она взяла чашку. Он заметил её настороженность и странную бодрость. Она энергично помешала кофе, словно готовясь в офисе к обычной дневной работе. Даже её лицо, заметил он, было сосредоточенным, целеустремленным. Оно обрело новую силу, мышцы - дополнительный тонус. Она выглядела значительно моложе, чем вчера.

- Я прослежу за тем, чтобы Реквием Макса был записан, - торжествующе произнесла она. - Только я одна способна сделать это. Лайла слышала лишь часть произведения, и у неё нет музыкального образования. Я слышала всю вещь и понимаю, что он пытался сделать. Он сочинил её основу много лет назад... когда мы были студентами.

- Господи.

- О, мне дадут совет, окажут помощь.

- А как насчет Лайлы?

Этот вопрос казался логичным.

Она легко отмела его.

- О, Лайла согласится. Она захочет сохранить легенду. Вот увидишь, все это пойдет на пользу. Я собираюсь поговорить с Лайлой об этом замысле... о создании партитуры Реквиема, а также о том, чтобы показать работу Макса специалистам. Он бы не позволил сделать это, но он стремился к совершенству, как одержимый. Возможно, его сочинения хороши, даже прекрасны.

Значит, она все продумала. Даже свой союз с Лайлой. Она продолжала говорить, не интересуясь его реакцией.

- Я уже представляю это в виде Requiem Concerto.

С момента смерти Макса прошло два часа, подумал Рик. Этот внутренний огонь разгорелся в рекордный срок.

- Думаю, это следует записать как концерт, а не как музыку для фортепиано, - продолжила Морин. - Я почувствовала это, слушая игру Макса. За мелодией скрывалась так много, что он, очевидно, имел в виду оркестр.

- Как ты собираешься осуществить это?

- Мне придется отправиться в некое изгнание. Пожалуй, я поеду на юг, где я смогу успокоиться. Это будет нечто вроде ухода в монастырь.

Морин сумеет превратить свою идею в религию, подумал Рик. Несомненно, она найдет Первосвященника; из неё и Лайлы получится славная пара проповедников.

Ее следующие слова подтвердили его пророчество.

- Мне потребуется помощь высокообразованного профессионального музыканта. Чтобы записать партитуру и осуществить аранжировку, которую хотел сделать Макс. А также посмотреть партитуры, которые он скрывал ото всех. Мне понадобится для этого покой. Я должна уехать.

- И кто будет этим музыкальным гением?

- Конечно, Маззини. Он сейчас почти не работает, но идеально подойдет для этой работы. В конце концов он знал Макса в студенческие годы. Он идеальная кандидатура.

Рика снова охватило желание засмеяться, несмотря на то, что сегодня смех был неуместен. Морин была слишком последовательна. Трудно поверить, что человек способен вести себя в таком идеальном соответствии собственному характеру. Теперь она собиралась завладеть Максом (она не могла добиться этого при его жизни); она хотела осуществить это с помощью своего старого любовника. Получить права на Макса через Маззини. Прежние любовники не исчезают навсегда, они появляются вновь. В новом костюме. Или меняется марка пианино?

- Думаю, вы с Маззини будете работать на "Болдуине", а не на "Стенвее", - сказал он.

- Я не понимаю, что ты имеешь в виду, - сухо заявила Морин.

- Я не могу объяснить.

- Ну конечно.

- Ты хочешь расстаться со мной? Вот что все это значит?

- Да. Я не думаю о разводе, во всяком случае сейчас. К тому же так будет лучше для твоего имиджа, если ты решишь заняться политикой. Развод это всегда такая морока. Мы будем просто жить раздельно, сохраняя дружеские отношения. Я хочу получать разумное пособие. О, не беспокойся, я не потребую у тебя огромных денег.

- Ты продумала все весьма тщательно.

- Я посвящаю себя важному делу. Я хочу создать Максу репутацию и одновременно подарить миру его музыку. Это не пустяк, Рик. Это весьма важно.