Читаем без скачивания Монохром - Сергей Палий

— Какая культурная среда, такие и шутки, — отрезал я. — Надо найти подходящий рычаг. Доска не вы держит.

— Одна — нет, а четыре, может, и выдержат, — сказал Гост. — Чего тупим? Пробуем.

Мы положили вдоль киля пару крепких бревен, чтобы использовать их в качестве упора. Я и Гост встали с одной стороны, Зеленый и Дрой — с другой, а Лёвка зашел сзади, готовясь в случае необходимости толкать.

— Взялись, — скомандовал я. Вставил свою доску под днище, упер в бревно. — Не станем изобретать новых считалок. На «три». Раз, два… три!

Я навалился на жердь. По левую руку Гост, ухая от напряжения, тоже вдавил рычаг. На прибрежных камнях подошвы скользили, поэтому пришлось осторожно перемещать центр тяжести, дабы не сверзиться в холодную водицу… Вжик.

Руки съехали по доске. Перчатки были надежные, ткань выдержала, но манжеты куртки задрались, и несколько крупных заноз едва не пронзили вены на запястье. Я перехватил орудие и снова надавил.

Наконец носовая часть судна приподнялась. Чуток, но этого было достаточно, чтобы столкнуть треклятую посудину с места. Лёвка мгновенно насел с кормы, и «Федерация» пошла вперед, съезжая по валунам.

— Хватайте швартовый! — хрипло крикнул Зеленый.

Я отшвырнул деревяшку и бросился к свисающему с борта канату. Гост тут же сориентировался и принялся вколачивать между камнями кол, чтобы зацепить за него швартовый. Конечно, заранее об этом побеспокоиться никто не догадался. Правильно, на фиг наперед думать — это ж для лохов!

«Федерация» почти полностью сошла на воду и не собиралась останавливаться. По инерции судно все уверенней отплывало прочь, неторопливо раскачиваясь из стороны в сторону и пуская волны.

— Мотай! — крикнул Зеленый Госту, подбегая и набрасывая канат. Обернулся ко мне: — А ты второй кол забей рядом! Восьмерку скрутим!

Подоспели Лёвка с Дроем, и уровень суеты на квадратный метр моментально зашкалил. Пришлось рявкнуть на них, чтоб зубами в канат впились и держали, пока я вколачиваю второй штырь. Через минуту самопальный швартовочный узел был готов, канат натянулся, и баркас, дрогнув, замедлил ход.

— Вот мне интересно, а как мы эту бандуру заводить будем? — спросил Дрой, когда все слегка отдышались. — Даже если двигло в рабочем состоянии, то аккумулятор уж точно сел за много лет. Мощности пэдэашных аккумуляторов, боюсь, не хватит, чтоб стартер пустить.

— В схроне были батарейки к «гауссовке», но вряд ли в рюкзаке нашлось для них место, — разочарованно развел руками Гост.

— Нашлось, — успокоил его Лёвка, откидывая клапан. — Я же знал, куда собираюсь.

— Все-то ты просчитал, родной. Обо всем-то позаботился.

— Это плохо?

В тоне Лёвки прозвучала какая-то детская обида.

— Ладно, забыли.

Парень пожал плечами, достал из рюкзака увесистые батарейки и неловко уронил их наземь, словно кисти рук на какое-то мгновение перестали слушаться хозяина. Нагнулся, поднял.

— Кто-нибудь разбирается в электротехнике хотя бы на уровне «плюс-минус»?

— Я, конечно, смогу проводки привинтить, — отозвался Дрой, — но, глядя на хитрое мурло нашего зануды, сдается мне: долговязый что-то скрывает.

Мы обернулись.

— Чего? — насупился Зеленый.

— Колись уж, прохиндей, — сказал я. — Дрой крамолу за версту чует.

— На промысле я работал по молодости, ходил пару раз в море, — сдался тот. — Ставим сходни и полезли на борт, мазуты.

— О как, — вскинул брови Гост. — Что ж, по крайней мере у нас есть капитан.

— Капитан Зеленый? — ощерился было Дрой, но поймал мой гневный взгляд и поднял руки ладонями вверх: — Всё. Сдаюсь и молчу.

Заморосил дождь.

На борту баркаса мы, привыкшие к твердой почве, почувствовали себя, как макаки на цирковом канате: вроде держишься всеми клешнями, но штормит и мотает во все стороны. На самом деле никакой качки и в помине не было, просто с непривычки даже легкая «шевелёнка» под ногами сильно напрягала. Первую минуту мне вообще чудилось на берегу какое-то движение, и я давил в себе желание вскинуть ствол, понимая, что это мой вестибулярный аппарат паникует, а не на суше кто-то ворочается меж камней.

Но организм за многие годы привык быстро реагировать на изменения в окружающей среде. Поэтому я довольно бодро приспособился к волнению палубы.

Пока Зеленый возился с двигателем, прилаживая под кожухом контакты, к рубке подошел Дрой и с важным видом заявил:

— Человек привык считать себя венцом эволюции и острием пищевой цепочки, поэтому превратился в прямоходящего опоссума. Повкусней пожрать и по изобретательней совокупиться — вот и все жизненные цели. Чтобы продолжить развитие, всем нам нужно хорошенько встряхнуть мозги, только мы вечно не до конца к этому готовы. Как думаешь, может, Зона появилась как раз с такой целью?

— Фига ж себе ты задвинул, — обалдел я. — У меня мысли раскорячились.

— Сам посуди, — продолжил он, втискивая в кабинку башку и поглаживая опаленную бровь, — сначала язва возникла в отдельно взятом районе. Как шанкр в паху у сифилитика. А теперь зараза дозрела и собралась в массы. Неспроста ведь такие штуковины нарисовались, которые вокруг себя аномальное поле могут аккумулировать. Сначала ỳгольники эти пресловутые за Периметр ломанутся, а там, глядишь, каждый встречный и поперечный мутазавр сунет под язык правильную цацку и пойдет по окрестным супермаркетам людишек в тележку собирать. К ужину.

— А в чем заключается встряска мозгов? — стараясь уследить за логической нитью тирады, полюбопытствовал я. Или это такая крутая гастрономическая метафора? Дрой наморщил лоб.

— А что, тоже вариант. Если заразу не локализовать, мозги сифилитика сгниют и вытекут через ноздри. Та еще встряска, э?

— Вот именно. И пока нас всех тут не локализовали крылатыми ракетами, хочется добраться до Клондайка в шахте и насобирать ништяков. Ну, типа, старость обеспечить.

— Ты сбил меня с философской волны, — надулся Дрой. — Теперь снова стану думать о приземленных вещах. Это плохо для духовного совершенствования.

— А еще следует молиться, поститься и биться головой о стену, — вставил подошедший Гост.

— И слушать радио «Радонеж», — подхватил я.

— Кстати, в убогом кубрике, который здесь, видимо, принято называть каютой, есть старенький приемник…

— Эй, богохульники, — позвал из-под кожуха Зеленый, — я сейчас попробую завести, а вы… ну кто-нибудь, кто пошустрее… валите на берег. Если мотор зафурычит, надо будет сорвать канат и обратно по сходням заскочить. Тут передачи сбиты, а рычаг застопорен на среднем ходу — сразу попрем вперед. Со скоростями позже разбираться буду.

— Я пойду, — вызвался Лёвка.

Никто возражать не стал. Под прикрытием Дроя парень легко сбежал по доске, остановился у вбитых кольев и помахал нам: мол, готов. Зеленый велел мне встать у штурвала и держать его прямо, а сам опять скрылся в недрах двигательного отсека.

Я подошел к баранке, оплетенной толстой проволокой, взялся за нее обеими руками и почувствовал себя невероятно глупо. Повертел штурвал туда-сюда, преодолевая легкое сопротивление ржавчины. Коричневая труха посыпалась на пол. В передаточном механизме значился люфт, рулевое колесо болталось на добрые пол-оборота в обе стороны. Техника, фиг ли.

Зеленый начал колдовать со стартером. Пару минут из-под кожуха доносились лишь его невнятное бормотание и металлический шорох, а когда нам стало становиться скучно, раздался треск, в утробе корабля застучало, заухало. Во взгляде Госта проскользнуло приятное удивление, Дрой победно вознес над собой дробовик, Лёвка приготовился скидывать швартовый. Баркас вздрогнул, палуба подребезжала несколько секунд, но мотор почти сразу умолк, не успев перейти в рабочий режим.

Гул стих. Эхо стукнулось о противоположный берег и тоже смолкло. Лишь дождь продолжил еле слышно шелестеть по палубе и пускать мириады колечек на воде. Дрой опустил «Потрошитель» и крикнул Зеленому:

— Только попробуй сейчас выдать одну из своих удручающих реплик. Придушу.

Зеленый высунул голову из облака повалившего дыма и успокоил его:

— Напротив, мой диагноз на редкость оптимистичен: парень был прав, двигло в порядке, а главное, стартер рабочий. Изоляция, правда, старая — подгнила чутка. Перемотаю, и тронемся.

— Мотай-мотай, Врунгель, — кивнул Дрой. — Матросня жаждет выйти в открытое море и упиться рому… Оп-ля! Ща бабахну!

Я обернулся на предупреждение, чтобы увидеть, как сталкер прижал приклад к плечу и пальнул по стае слепых псов, вздумавших подобраться к Гавани со стороны пролеска. Грохот выстрела сотряс Тихую Гавань. Дробь взметнула землю рядом с вожаком, и собаки, повизгивая, припустили обратно.

— Надоело по зверью лупить, — расстроенно заявил Дрой и пнул отработанную гильзу за борт. — Жаль, велосипедист сдристнул.