Читаем без скачивания Гончие Гавриила - Мэри Стюарт

― Нет. Только собиралась. Выключила лампу и вышла посмотреть сад. Чувствуете запах жасмина и табака? А розы вообще никогда не спят. ― Я решительно двинулась к воротам, Летман последовал за мной. ― А с вами-то что случилось? Обходили все или просто искали собак?

― И то, и другое. А заодно хотел поинтересоваться, хотите ли вы еще раз увидеть бабушку.

― Нет. Не ложилась совсем не поэтому, честно. Уже была на пути в кровать. Даже и не обдумывайте это, мистер Летман, я совершенно все понимаю. Спокойной ночи.

― Спокойной ночи. И не волнуйтесь, вас больше никто не побеспокоит. Ту дверь я запер и посмотрю, чтобы эта тоже была безопасной.

― Я запру ее сама, ― пообещала я.

Ворота за ним закрылись, раздалось приглушенно приветственное тявканье собак, а скоро все звуки затихли в лабиринте дворца. По крайней мере, эта странная сцена дала железные основания запираться изнутри. Ключ при повороте замечательно щелкнул, и я понеслась к открытому окну.

Эта ночь состояла из сплошных стрессов. Не успела я пройти две трети пути, как тихое «Кристи» заставило меня застыть на месте, из темного дверного проема выдвинулась тень и материализовалась в моего кузена. Я разинула рот и яростно, причем совершенно несправедливо, на него набросилась:

― Ты, высоколобый недоумок, ты с ума меня сведешь! Я думала… Когда ты влез?

― Прямо перед ним.

― А, значит, ты его видел?

― Можно сказать. Летман?

― Да. Он вошел в дверь в дальнем углу. Собаки, должно быть…

― Черта с два он оттуда вошел. Он пришел с острова.

― С острова? Он не мог!

― Говорю тебе, я видел. Услышал какой-то странный шум посередине стены, поэтому карабкался очень осторожно, и как дурак висел под окном, прежде, чем влезть. Видел, как ты вела собак по тропинке. Когда ты добралась до дальнего конца, больше не мог висеть, поэтому забрался в окно. В следующую минуту я увидел, что он идет через мост.

― Но… Ты уверен?

― Шутишь? Он прошел в футе от меня. Я весь изувечен, потому что слишком сильно вжался в какую-то колючую грушу. Когда он прошел, я вернулся в одну из комнат и спрягался.

― Но если он все время был на острове, то должен был видеть, как я открывала окно. Ставни жутко шумели. Он должен был догадаться, что я совершаю недозволенные поступки. Тогда почему не поймал на месте преступления или не подождал немного подольше, чтобы выяснить, что я собираюсь натворить? Чарльз, мне это не нравится! Хорошо говорить, что даже если нас поймают, большой беды не будет, но в таком месте запросто могут разрядить в тебя пистолет. И почему он не подождал? Что он пошел делать?

― Дорогая девочка, ни к чему так разогреваться. Если бы он увидел тебя у окна, наверняка бы спросил, какого черта ты, по твоему мнению, делаешь, и к какому бы он ни пришел выводу, он бы тебя наверняка остановил. Очевидно, он тебя не видел. Quod erat.[12]

― Да, наверное, так… А если подумать, да, собаки могли быть на острове. Я видела Стар, это большая, у моста, а Софи появилась с жутким плеском и была вся мокрая. Может, Джон Летман услышал их и пошел за ними? Нет, не пойдет, тогда бы он заметил меня… Но он увидел бы меня и если бы вышел из двери в дальнем углу, прошел бы мимо, когда я была у окна. Сдаюсь! Чарльз, что, ради Бога, происходит? Зачем ему врать?

― Не знаю. Но когда узнаем как, то узнаем и почему. В углу правда есть дверь?

― Не знаю, не видела. Но там все ужасно разрослось, и я ее не искала, потому что это место не подходит для заднего входа.

― Может, тогда посмотрим? Он вошел не через ворота. А если он был на острове все время и, тем не менее, не поинтересовался твоими занятиями, у него наверняка есть для этого интересная причина. Ворота, кстати, запираются?

― Я заперла.

― Радость моя, сладкая Кристи. А это что за явление?

― Павлин. Осторожно, Чарльз, они все спят.

― И с топотом крадемся мы тайком. Ты видишь в темноте, любовь моя?

― Уже почти привыкла. Между прочим, Джон Летман тоже мог привыкнуть. Как ты думаешь, если он все обходит, он мог бы и фонарь с собой взять? А у тебя хватило ума принести фонарь?

― Ты постоянно меня недооцениваешь. Но будем обходиться без него, пока сможем.

― Ты сегодня очень веселый, да?

― Опьянен твоим обществом. Кроме того, наслаждаюсь собой.

― Между прочим, я тоже, но только после твоего прихода.

― Внимание, сейчас тебе в бампер вонзится колючая груша. ― Он отвел от меня ветку и небрежно обнял за плечи. ― Вот, надо полагать, твоя дверь.

― Где?

Он показал.

― Под этим пышным растением, чем бы оно ни являлось.

― Невежественный ты крестьянин, это жасмин. Ужасно темно, мы не можем зажечь фонарь? Вот она… Ага!

― Что значит «ага»?

― Посмотри.

Посмотрел. Вряд ли он мог не понять, что я имею в виду. Дверь несомненно существовала, причем определенно поврежденная, но никто, ни собаки, ни человек, не проходили через нее уже очень давно. Растения выросли перед ней примерно на фут, а петли походили на мотки шерсти, так плотно их оплели пауки.

― Действительно «ага», ― сказал мой кузен. ― И очень красивая паутина прямо поперек, просто на случай, если мы подумаем, что дверь все же открывается. Но это просто пошло, сплошные клише… Впрочем, явления становятся пошлыми только в том случае, если это ― простейший способ выразить что-то. Нет, эту дверь последний раз открывал эмир, когда в 1875 году решил сходить в гарем. Videlicet[13] ― если я правильно употребляю это слово, что сомнительно, ― пауки. Значит, он отсюда не пришел, наш Джон Летман. Впрочем, я так и думал. Пойдем обратно, Гораций.

― Но ведь не может быть прохода с острова!

― А нам остается только посмотреть. Алло! ― Луч фонаря, узкий, яркий и концентрированный, пробил насквозь растения у подножия стены и осветил камень с глубоко выбитым именем «Ясид». ― Несомненно, кладбище.

Чарльз посветил фонарем на несколько футов вбок, появился новый камень с надписью «Омар».

― Ради Бога, выключи! Это, что-ли, настоящее кладбище? Здесь? И почему?.. И вообще, здесь мужские имена. Не может быть… ― Фонарь осветил новый камень: «Эрни». ― Чарльз…

― Вот именно. Прекрасно помню Эрни.

― Но пожалуйста, будь серьезным. Ты прекрасно знаешь, что дедушка Эрнест…

― Нет, нет, собаку. Это ― один из спаниелей, с которыми она сюда приехала первый раз. Не помнишь его? Она всегда говорила, что он назван в честь дедушки Эрнеста, потому что появлялся только для того, чтобы поесть. ― Чарльз говорил рассеянно, будто напряженно думал о чем-то другом. Фонарь двигался. ― Поняла, какое это кладбище? Нелли, Нинетта, Джеми, все спаниели, Хэйди, Лалук, это уже звучит по-восточному… Вот и Делия. Бедная Делия. Это все.