Читаем без скачивания Любимый плут - Дина Джеймс

Двое полисменов в униформе пристально уставились на экипаж – вместительную черную старомодную карету без малейшего намека на опознавательные знаки на дверцах. Из ее темной глубины раздался мужской голос:

– Джентльмены!

Переглянувшись, они подошли ближе. В переданной им записке говорилось, что они должны ждать на углу Грек Стрит и Олд Комптон.

Белая, наманикюренная рука в обрамлении хлопка и дорогой шерсти протянулась к ним из окошка.

– Рад пожать вам руки, джентльмены.

Без малейшей нерешительности они позволили банкнотам остаться у них в руках.

– Надеюсь, этого будет достаточно для вашей задачи, – продолжил голос. – Пусть эта работенка не отягощает вашу совесть. Этот человек – вор, он – карманник и взломщик. Хорошее предупреждение ему будет только на пользу обществу. Вы поняли?

– Да, сэр, – фунтовые банкноты исчезли у них в карманах. Тем не менее, они неловко заерзали.

Рука протянулась к ним во второй раз, уже с листком белой бумаги. Один из них взял записку и прочитал имя. Слегка усмехнувшись, он кивнул:

– С удовольствием, сэр.

– Хорошо. С ним будет молодая женщина.

– Женщина, сэр? – протестующе сказал второй полисмен.

– О, она не лучше, чем можно предполагать, уверяю вас. Она тоже нуждается в предупреждении.

Патрульный, взявший листок бумаги, скрестил руки на груди:

– Не знаю насчет женщины…

– Никакого рукоприкладства. Она несколько сбилась с пути. Двое приятных джентльменов, таких, как вы, очень подходят для того, чтобы сделать ей дружеское, но убедительное внушение.

Полисмены переглянулись. Один пожал плечами, другой кивнул.

– Когда вы это сделаете, вернитесь и доложите мне, – вежливо сказал мужчина в карете. – Я буду рад снова пожать вам руки.

Смеркалось. Когда ветерок затих, духота накрыла город словно тяжелое ватное одеяло. Камни мостовой заблестели от сырости. Когда Мария прикоснулась рукой в перчатке к фонарному столбу, перчатка намокла. Ее пальто отяжелело от капелек тумана, впитавшихся в сукно.

У нее дьявольски болело колено, поэтому она старалась основную тяжесть тела переносить на здоровую ногу, приподнимая ее, только когда та начинала застывать от холода, идущего от камней мостовой.

Из дома напротив вышел служащий в униформе с целью зажечь газовые фонари. Мария наблюдала, как он снял с фонаря плафон, плюнул на медный колпачок и стал начищать его до блеска.

Она снова переступила с ноги на ногу. Где же Джоко? Он не должен был задерживаться на много дольше, чем в других случаях. Служащий вернулся в дом. Пока он закрывал дверь, Мария услышала, что оттуда донесся заливистый женский смех.

Она начинала злиться от подозрений – а что, если он там развлекается, пока она мерзнет здесь, на мостовой? Конечно, Джоко не стал стучаться в переднюю дверь. Вместо этого он исчез в извилистых закоулках входа для прислуги. Подозрениям Марии способствовало то, что Джоко, кажется, знал здесь все ходы и выходы. Может быть, его пригласили внутрь.

Мария все еще удивлялась красоте и стилю фасадов зданий, которые они с Джоко обошли за сегодняшний день. Не знакомые с бедностью и потертостью, они выглядели не менее величественно, чем особняк миссис Шайрс. Она обнаруживала там роскошную обстановку. Привратники в них были таких же внушительных размеров, как у миссис Шайрс, и выглядели так же, как и ее «святой» Питер.

Неприятные откровения Герцогини об обществе быстро подтверждались. Одинокая женщина не могла позволить себе такой дом, если она не унаследовала целое состояние. Но в таком случае зачем ей становиться проституткой? Нет, конечно, женщины, живущие здесь, имели очень богатых покровителей, которые щедро платили им за посещения.

Мария смотрела на экипаж, запряженный парой черных ганноверских лошадей, который подъехал и остановился на улице. Карета сверкала краской, словно начищенная сапожной ваксой. Для большего впечатления шеи лошадей были немыслимо выгнуты с помощью ремешков, пристегнутых над ними. Из экипажа вышли двое пассажиров. Один из них бодро вбежал по ступеням и постучал в дверь медным дверным молотком. Второй двигался с заметной неуверенностью.

– Идем. Не стой здесь разиней, мой мальчик, – окликнул его первый.

Мария застыла на месте. Этот голос был ей знаком. Она могла бы поклясться, что слышала его раньше. Она наклонила голову набок, надеясь получше расслышать слова говорящего.

– Я бы предпочел вернуться домой, отец, – ответил его спутник.

– Чепуха.

Двери распахнулись. Не дожидаясь ответа, мужчина постарше отослал кучера и вошел в дом. Экипаж прогромыхал по мостовой и исчез у черного хода.

Сын некоторое время потоптался на улице. Привратник с любопытством смотрел, как молодой человек пожал плечами и вошел.

«Привел своего сына в бордель», – с отвращением пробормотала Мария. Как она могла считать богатых и влиятельных людей хорошими? Когда она вернется на работу к миссис Шайрс, то будет скептически относиться к каждому обещанию, к каждой пламенной речи.

Уже совсем стемнело, но улица была хорошо освещена. Каждую дверь и портал освещали лампы, а уличные фонари тянулись до самого угла. Из множества окон сквозь кружевные занавески пробивался свет.

На узких тротуарах не было пешеходов, зато туда и сюда сновали богатые экипажи, останавливаясь перед домами и высаживая пассажиров. Другие останавливались прямо на улице.

«Как отвратительно», – проворчала про себя Мария. Только что подъехавший мужчина повернулся лицом к свету. Она узнала барона, близкого знакомого миссис Шайрс.

Привратник открыл дверь. Член парламента, улыбаясь, шагнул в фойе и очутился в объятиях элегантно одетой женщины.

Мария решила больше не ждать. Стуча зубами, обхватив себя за плечи, она последовала за экипажем. Прямоугольники света от занавешенных окон освещали отдельные куски узкой дороги, погруженной в непроницаемую тьму.

Она была идиоткой. Ее сестра похищена и, может быть, находится в этом самом доме, а она околачивается здесь. Мужчина, которого она ждала, хорошо, если проходимец, а может, и кто-нибудь похуже. А сейчас он, наверное, развлекается с одной из своих «знакомых».

Мария могла себе представить, чем он может заниматься здесь. Это заставляло ее пылать гневом – и ревностью.

Что ей делать, если она не найдет его на этих задворках? Сегодня они прошли так много улиц, побывали в стольких домах, что она понятия не имела, как отыщет отсюда дорогу домой. Если она не найдет его, ей придется блуждать по улицам одной, возможно, даже до зари.

– Проклятье тебе, Джоко Уолтон, – шептала она, – Проклятье, проклятье, проклятье.