Читаем без скачивания Чёрный, как тайна, синий, как смерть - Елена Бриолле

Если бы в этот момент в мастерской Саламанки никого не было, то, очень вероятно, художник бы честно сказал, что Ленуар не то чтобы ему помешал, но выход из мастерской находился там же, где и вход. Но сыщик видел, что в мастерскую незадолго до него вошёл элегантно одетый господин средних лет. И теперь испанец вынужден был соблюдать этикет.

– Я… Я сейчас занят… – выдавил из себя Саламанка.

– Вы из полиции? – громким голосом с сильным английским акцентом обратился к Ленуару элегантный гость мастерской. – Позвольте представиться, меня зовут Роберт Майерз. Мой визит не займёт много времени. Мы с Рубеном скоро закончим…

– Роберт Майерз? У вас, кажется, своя художественная галерея? Мне о ней рассказывал мой дядя, Леон Дюрок…

– Вы племянник Леона? Тот самый знаменитый сыщик и герой французской полиции? – оживился Майерз. – Вот видите, ваш дядя и мне о вас успел рассказать… У Леона очень хороший вкус. Жаль только, что он смотрит исключительно в сторону своих малых голландцев. Если бы он начал вкладывать капитал в современных нидерландских художников, я уверен, что через несколько лет эти вложения окупились бы быстрее, чем всякое старьё…

Рубен Саламанка явно был не в своей тарелке. Он прошёлся по мастерской, делая вид, что убирает кисти в тумбочку стола, а потом снова подошёл к Майерзу и собирался что-то ему сказать, но галерист продолжал беседовать с Ленуаром:

– Это правда, что вы расследуете дело об убийстве Софии фон Шён? Я не ослышался?

– Факт её убийства ещё не доказан…

– Но вы же работаете в бригаде краж и убийств, значит, речь всё-таки идет об убийстве? – Майерз посмотрел на Ленуара сверху вниз, а потом уселся в единственное в мастерской кресло. – Ах, прошу меня извинить. Вам, наверное, показался странным мой вопрос, но, видите ли, сэр, я торгую произведениями искусства, и портрет убитой девушки всегда ценится гораздо выше, чем портрет просто мёртвой девушки…

– А вы собираетесь приобрести портрет Софии фон Шён? – спросил Ленуар, вместо того чтобы вдаваться в подробности своего расследования.

– Да, если у Рубена, конечно, ещё кое-что для меня осталось…

– Господин Майерз, вы оказываете мне честь и… – вмешался в разговор Саламанка, становясь за своим мольбертом, скрытым за куском простыни.

– Рубен, это вы оказываете мне честь, позволяя приобретать у вас новые картины, – протяжно сказал Майерз. – Что ж, давайте посмотрим на этот шедевр.

Саламанка повернул мольберт в сторону Майерза, всем своим естеством пытаясь показать, что их разговор о картине носит частный характер и не касается Ленуара. Затем он одним движением сдернул наволочку и сказал:

– Картина называется «Юная девушка в синих тонах».

По замыслу, на холсте была изображена София фон Шён, но об этом смог бы догадаться только заранее посвящённый в эту тайну. Портрет девушки был словно разрезан на несколько больших и маленьких треугольников, а затем склеен в абстрактном порядке в виде коллажа. При этом с одной стороны был изображён её нос в профиль, а с другой – глаза, но уже в три четверти, и крупным планом губы… Ключом к картине служили часы с надписью «SOÑA»: они тоже были написаны с разных сторон и, видимо, символизировали проходящий характер молодости. Несмотря на архитектурную сторону портрета, в нём считывались объемы и глубина, что порядком удивило Ленуара. Он не ожидал увидеть в творчестве Саламанки такого динамичного сочетания форм. В этой картине, конечно, чувствовалось влияние Пикассо и Брака, но при взгляде на холст зритель об этом забывал, что было несомненным достижением испанского художника.

– Какая замечательная фрагментарность и деформация, Рубен! – задумчиво произнёс свой вердикт Майерз. – Вы настоящий архитектор живописи. А ещё говорят, что кубизм ценят только немцы! Мне ваша картина больше напоминает угловатость и квадраты испанской архитектуры. Вы только полюбуйтесь на это, Ленуар!

Не желая вступать в долгие искусствоведческие беседы, сыщик тем не менее решил уколоть Саламанку:

– Я в этом не очень разбираюсь, господин Майерз, но у Рубена точно вместо кисти линейка.

Майерз расхохотался, а Саламанка сказал:

– Каждый должен заниматься своим делом, и дело полицейского – расследовать преступления, а не судить об искусстве, которого он не понимает.

– Да, вы правы, – кивнул Ленуар, – так же, как дело художника – прокладывать новые пути на картах искусства, а не обчищать в карточной игре невинных людей.

Если бы взгляд мог убивать, то испанец точно проткнул бы сейчас Ленуару хотя бы один глаз. Однако сыщик уже смотрел на Майерза, который продолжал созерцать портрет и рассуждать вслух.

– Рубен, удивительно, но, играя с композицией и пространством, у вас получилось перевести мёртвое снаружи во внутренне живое изображение… Недаром сейчас говорят, что в искусстве будущего должна лежать не имитация действительности, а её новая концепция… У вас не найдётся воды?

Рубен с готовностью налил из стеклянного кувшина воды Майерзу и себе, нарочито игнорируя присутствие Ленуара.

– Мне однажды довелось лично встретиться с ней в доме её отца. И она произвела на меня именно такое впечатление, которое производит ваш портрет: юная, полная надежд и внутреннего огня…

– Вы были знакомы с Софией фон Шён? – спросил сыщик.

– Меня приглашали на несколько приёмов в посольство Германии, где я встречался с мисс. От таких приглашений не отказываются. В моей работе главное – это знакомства с нужными людьми. Мы беседовали, танцевали, играли с послом в сальто… Мне очень жаль её отца. Несмотря на настрой французского общественного мнения, он так много работал для сохранения мира, а тут такой удар. Смерть дочери, да ещё в таком неприятном контексте…

– По-вашему, посол Германской империи стремится сохранить мир?

– Во всяком случае, он правильно делает, что пытается сдержать немецких адмиралов. Эти сухопутные вепри решили, что раз у них появился флот на севере Германии, то теперь им можно бросать вызов и французам, и англичанам… Но у них это не получится. И Вильгельм фон Шён хотя бы осознаёт, что на стороне Англии опыт и смекалка, а у его соплеменников слишком квадратное мышление, чтобы предсказывать направление морского ветра… Впрочем, к его мнению всё равно никто не прислушивается. К счастью или к сожалению, но, чтобы противостоять кайзеру, фон Шёну не хватает харизмы.

Изолированный разговором о международной политике Саламанка допил свой стакан воды, откинулся к стенке и теперь нервно поигрывал своим серебряным браслетом.

– А почему вы хотите приобрести именно портрет Софии фон Шён? У вас есть на него покупатель? – спросил Ленуар.

– Главное – чувствовать направление ветра, господин Ленуар. А я носом чую, что на фоне разгоревшегося скандала и интереса к кубизму этот портрет точно принесёт мне выгоду. Моё дело маленькое, я всего лишь посредник… Рубен,