Читаем без скачивания Молли Мун останавливает время - Джорджия Бинг

Она уже не сидела, пристегнутая к железной скамье, и не ждала, когда на нее обрушится убийственная сорока. Ее мягко поддерживала спинка старого кресла в дощатой хижине. Сквозь щели пробивался теплый летний ветерок. Снаружи была видна облупившаяся скамья, выкрашенная белой краской. Вдалеке, на краю океанской голубизны, виднелась пристань.

Рокки полулежал в соседнем кресле и тоже смотрел на море. В первые мгновения оба сидели не шелохнувшись, только прислушивались к плеску далеких волн и крикам чаек.

— Рокки, — произнесла Молли. — Наверно, мы умерли. И очутились на небесах.

Она обвела взглядом белую комнату. В ней стояли две кровати, застеленные простынями и тонкими одеялами. Справа располагалась небольшая кухня, дверь слева вела в маленькую ванную. На стене висела гитара

— Я не помню, чтобы птица ударила нас, — сказал Рокки. — Разве мы не должны были запомнить тот короткий миг, когда она в нас врежется? Мгновение острой боли?

— Может, мы умерли раньше, чем болевой импульс дошел до мозга

Молли изумленно уставилась на два стула у противоположной стены. На них лежала одежда Выцветшая, потрепанная. Под стулом стояли ее кроссовки. Они были не такими, как раньше, — стали сильно поношенными. А на футболке зияла дыра Молли встала, не чувствуя под собой ног, подошла к креслу и взяла джинсы. Они были обрезаны до колена, внизу болталась бахрома. Неужели та одежда, в которой ты умираешь, остается при тебе и на небе?

— Ух ты, Молли, ну и загорела же ты! — воскликнул Рокки. — Только посмотри, какие у тебя ноги!

Молли опустила взгляд. Ее лодыжки уже не были бледными и покрытыми пятнами, они были приятного золотистого оттенка

Рокки тоже оглядел себя.

— Я никогда еще не был таким коричневым.

— Наверно, мы были мерт… — Молли так и не смогла произнесли это слово, — …довольно долго. — Она подняла с кресла рубашку Рокки. На ней не было ни следа смерти, крови. Оранжевый рисунок полинял, рукава были отрезаны.

Рокки подошел к открытой двери. Она выходила на скрипучую дощатую веранду. Длинная лестница вела на выбеленную солнцем пристань. Футах в пятнадцати от берега пристань заканчивалась. Дальше простиралось только море, волнистое, как коробка из-под яиц, а далеко над горизонтом сияло солнце. Молли вышла вслед за Рокки и подобрала на веранде большую перламутровую раковину.

— Каким же это все кажется знакомым, — проговорила Молли, облизала губы и полной грудью вдохнула соленый воздух.

— Похоже, мы здесь уже бывали, — согласился Рокки. — Ив этот миг из-за угла выскочила Петулька

— Ой, Петулька! — Молли подхватила собачку и зарылась лицом в мягкую черную шерстку. Минуту назад она думала, что никогда больше не увидит маленького мопсика. Петулька завиляла хвостом и лизнула Молли в щеку.

— Наверно, Петулька тоже умерла — Молли запнулась. — Погоди-ка Я совсем не чувствую себя мертвой. Мне просто кажется, что мы живем здесь…

— Давным-давно, — закончил за нее Рокки.

— Потому что мне знаком этот причал. Я в точности знаю, откуда с нею надо прыгать. — Она сдвинула брови.

— И эта раковина у тебя в руках, — сказал Рокки. — Мне кажется, я сам ее нашел, только не помню, как. — Ребята переглянулись.

Хижина стояла у подножия отвесной скалы. Немного выше открывался вход в пещеру, однако было неясно, как туда попасть со стороны суши. Обрыв тянулся на многие мили. «Это место может находиться в любом уголке Земли», — подумала Молли. Никакие ориентиры не могли подсказать ребятам, где они оказались, разве что воздух был приятно-теплым,

— Мы живем здесь очень давно, сами того не сознавая, — сказала Молли. — Как будто нас подхватил какой-то временный ураган и перенес сюда.

— Я думаю, — предположил Рокки, — нас загипнотизировали.

У них над головами резко вскрикнула чайка. В тот же миг за хижиной послышались чьи-то шаги. Обернувшись, Молли и Рокки увидели светловолосого мужчину в синем спортивном костюме. Он шел

к ним, держа в руках два стакана. Это был Синклер Клетс

— Тебе — «кьют», — он протянул Рокки один стакан. — А для тебя, Молли, концентрированный гранатовый сироп со льдом.

Все чувства Молли завихрились, будто белье в стиральной машине. Сначала она считала себя мертвой, потом с радостью обнаружила, что жива, потом ее охватило изумление, а теперь — жуткий страх. Этот человек хотел ее убить. Наверно, он за тем и пришел, чтобы убить ее. Она попятилась, решив прыгнуть в море и спастись вплавь. Потом посмотрела на стаканы у Синклера в руках. Он что, на этот раз решил их отравить?

Потом в ее измученном мозгу что-то щелкнуло. Она сообразила, что он не убивал ее — сорока-то их не ударила. И в груди у Молли запылал бешеный гнев — она догадалась, что именно Синклер их и загипнотизировал. Девочка больше не владела собой. Как хамелеон меняет окраску, так и ее страх мгновенно преобразился в ярость.

— Значит, вы копались у нас в мозгах? — выкрикнула она — Держали нас, как кроликов в садке, и вытянули все, что хотели узнать о нашей жизни! И давно мы работаем у вас морскими свинками? Две недели? Три?

Синклер поставил стаканы на деревянный стол.

— Я так и думал, что первые твои слова будут именно такими, — ласково проговорил он. — Молли, я спас вам жизнь.

Но Молли бушевала от злости. Как он смеет изображать из себя друга?

— Если даже вы и спасли нам жизнь, это не дает вам права копаться в наших мозгах.

Синклер покачал головой.

— А я и не копался.

— Так мы вам и поверили! — презрительно бросила Молли. — Мы прекрасно знаем, что вы делали, а чего нет. Вы выключили нас из жизни, скажете, нет?

Синклер смущенно опустил глаза.

— На сколько недель? — потребовала ответа Молли.

Синклер ковырнул ногой ракушку. Этого момента он боялся больше всего.

— На семь с половиной месяцев, — еле слышно произнес он.

Молли оторопела. Потом быстро подсчитала. Выходило, что они с Рокки, сами того не сознавая, прожили в этой хижине половину марта, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь и октябрь.

— Какое сегодня число? — прошептала она.

— Третье ноября, — ответил Синклер.

— Вот это да! — воскликнул Рокки.

— А что с остальными? — вскричала Молли. — Где миссис Тринкелбери, Джемма, Джерри и другие дети? Они вернулись в приют? Где они?

— Они живы и здоровы. Живут в Малибу. Я снял для них большой дом на берегу. Сейчас часть детей вернулась в Брайерсвилль. Честное слово, у них все хорошо.

И тут Молли взорвалась.

— Честное слово? Да кто вы такой, чтобы давать свое честное слово? Думаете, мы поверим вам после того, как вы отняли у нас семь с половиной месяцев жизни? Кем вы себя возомнили — богом? Вы просто рехнулись. Пошли, Рокки. Должен же быть отсюда какой-то выход. — Она свернула за хижину, в ту сторону, откуда появился Синклер. Рокки неодобрительно покачал головой, сплюнул под ноги Синклеру и последовал за подругой.

Из боковой веранды вышел и преградил им путь семифутовый громила.

— Простите, Молли и Рокки, — извинился Синклер, — но вам придется меня выслушать. Прежде всего я верну вам память. — Синклер хлопнул в ладоши и твердо сказал: — Вспомните.

И в головах у Молли и Рокки словно прорвало плотины. Воспоминания долгих месяцев жаркого лета затопили мозг, защекотали нервные окончания видами, звуками, запахами, ощущениями множества радостных дней, проведенных на берегу моря.

Они вспомнили о том, как ловили рыбу и жарили ее на костре, как Рокки играл на гитаре, как они плавали, ныряли, собирали ракушки, вспомнили о десятках прочитанных книг. О том, как Рокки сорвал ноготь на ноге, запускал воздушного змея, играл с Петулькой, о том, как они рисовали, писали дневники, по ночам сидели у костра и пели, выучили новый язык.

— Hemos aprenddo a hablar Espanol? Мы научились говорить по-испански? — спросил Рокки.

— S, — ответил Синклер и пояснил: — Я решил, что вам не помешает выучить еще один язык.

Молли с удивлением обнаружила, как много приятных воспоминаний о Синклере она приобрела за лето — не о прежнем, ленивом, тщеславном убийце, сыне Праймо Клетса, а о хорошем друге. Она вгляделась в его знакомое лицо, светлые волосы до плеч, добрые голубые глаза, и ей стало стыдно.

— Но почему? — спросила она, — Почему вы держали нас под гипнозом?

— Потому что иначе вы бы не захотели здесь остаться.

— Может, и не захотели бы, — начала Молли. — Но разве не мы должны решать, как нам жить? Мы, а не вы. У нас действительно было замечательное лето, но выбрали-то его для себя не мы. Вот в чем дело, Синклер. Вы должны были позволить нам решить самим.

— Я не мог рисковать.

— Почему?

— По двум причинам. Во-первых, я боялся, что вы не откажетесь от идеи сразиться с Праймо. Если бы он поймал вас еще раз, то наверняка бы убил. Во-вторых, дело касалось моей собственной безопасности. Если бы Праймо узнал, что я его предал и спас вас, то он бы прикончил и меня.