Читаем без скачивания Том 1. Лечение шоком. Легко приходят — легко уходят. Ясным летним утром - Джеймс Чейз

Пока он говорил, вошел загорелый крупный человек и двинулся к стойке.

— Пожалуйста, кофе, Майк, — сказал он. — Сегодня мне надо уехать побыстрее.

Он мельком взглянул на меня и отвернулся. Потом вновь обратился к буфетчику:

— Как жена? В эту поездку мне не удалось ее повидать.

— Она в Вентворте, мистер Джонсон, и будет очень жалеть, что пропустила ваш приезд.

Теперь я знал, что это мой человек, и посмотрел на пего внимательнее. Примерно шести футов ростом, плотный, кряжистый, с открытым, добрым, веселым лицом. Джонсону можно было бы дать лет пятьдесят-пятьдесят пять. Он был крепким — гораздо крепче, чем большинство мужчин его возраста.

Буфетчик сказал:

— Извините, мистер Джонсон, но этот парень хочет перебраться через гору. Я сказал ему, что станция «Возврата нет» — это лучшее место для того, чтобы перехватить попутный грузовик.

Джонсон посмотрел на меня и улыбнулся.

— Как же, Майк прав, вы не заставите ни одного шофера остановиться на дороге, но у меня они вынуждены делать привал. Буду рад помочь. Я захвачу вас с собой, но договариваться с шоферами будете вы сами. Большинству из них не разрешается перевозить пассажиров. Это условие страховки.

— Спасибо, — сказал я, — если только вы уверены, что я вам не помешаю.

Он рассмеялся.

— Дорога чертовски скучна, и я люблю попутчиков. Меня зовут Карл Джонсон.

Он протянул мне большую ладонь.

Я пожал ее.

— Джек Патмор, — сказал я, назвав имя, которое только что придумал.

— Торопитесь в Тропика-Спрингс?

— Именно так.

Он допил свой кофе и выложил на прилавок монету.

— Что ж, если вы готовы… Пока, Майк, еще увидимся…

Я пожал руку буфетчику, поблагодарил его и последовал за Джонсоном на улицу.

В тени стоял десятитонный грузовик, набитый металлоломом: ржавые железные кровати, старые ломаные бороны и прочее барахло.

Джонсон забрался в кабину, и я последовал за ним. В кабине было жарко, как в печке, пришлось расстегнуть пиджаки. Джонсон вытащил пачку сигарет. Мы закурили, и он сказал:

— Устраивайтесь поудобнее, дорога длинная.

Пока мы не выехали из города, ни один из нас не произнес ни слова. Внезапно Джонсон нарушил молчание:

— Вы впервые в этих краях?

— Да.

— А я здесь родился и вырос. Место дикое, жарко и душно. Но я его люблю. Вы приехали издалека?

— Из Окленда.

— Никогда там не бывал.

Он посмотрел на меня внимательнее.

— Мне кажется, вы не деревенский житель. Чем вы занимались, если не секрет?

— Я специалист по замкам. Мой отец тоже был слесарем. Семейная профессия.

— Специалист по замкам? Вы разбираетесь в металле?

— Еще бы! Если я не ставлю замки, то мастерю сейфы.

— Что ж, это отлично. — Он почесал шею и нахмурился.

Мы ехали через пустыню по пыльной дороге.

— А в автомобильных моторах вы разбираетесь? — спросил Джонсон после долгого молчания.

— Превосходно, — ответил я, не понимая, куда он клонит. — Я могу полностью перебрать мотор, если вы это имеете в виду. Как-то раз я сделал новую крышку цилиндра для форда. Работа не из легких, но я с ней справился.

Он снова взглянул на меня, и я испугался его проницательного взгляда.

— Если вы смогли это сделать, то должны, действительно, хорошо разбираться в машинах. Рассчитываете остаться в Тропика-Спрингс?

Я начал уставать от его вопросов.

— Да, — я отвернулся и стал смотреть в окно.

— У вас есть работа на примете? — спросил Джонсон. — Я вот к чему клоню: если вы ищете работу, то я смогу дать ее вам.

— Вы?!

— Последние два года были тяжелыми для меня и Лолы. Лола — это моя жена. Я сказал себе, что необходим помощник. Вы, кажется, тот самый парень, который мне и нужен. Предупреждаю вас, что место пустынное, и по ночам мы дежурим по очереди, зато питаться будете отлично. Лола знает толк в кухне. Она итальянка. Вы любите итальянскую еду?

— Не знаю…

— Подождите, вот попробуете ее спагетти, тогда узнаете. У меня есть и запасной телевизор, его вы тоже сможете взять. — Он с надеждой посмотрел на меня. — Я бы платил вам сорок долларов плюс питание. За определенное время вы смогли бы сколотить небольшой капитал.

Я колебался, но недолго. Не терять же такой шанс. Я вполне мог поработать у Джонсона несколько месяцев, собрать деньги, а потом двинуться дальше.

— Звучит недурно, — наконец, сказал я. — О’кей, решено.

Джонсон улыбнулся мне.

— Ну, вот ты и получил работу, сынок… — сказал он и своей огромной ладонью похлопал меня по колену.

Глава 4

Мое первое впечатление от станции «Возврата нет»… Грузовик взобрался на крутой холм, потом начал спускаться в долину — плоскую, как тарелка, засыпанную песком, блестевшим под солнцем.

— Вот, — сказал Джонсон, — это и есть мои родные места.

Я увидел маленькое бунгало, пару низких сараев, три бензоколонки. На другой стороне шоссе стояла хижина. Все строения были покрашены в небесно-голубой цвет. Белый песок и голубые домишки.

— Та, дальняя хижина — будет твоей. В ней я родился, мой старик соорудил ее собственными руками. Бунгало же я построил после его смерти. Чтобы жить здесь, нужно незаурядное мужество, это место уединенное и суровое. Мне посчастливилось найти женщину, которая делит со мной эту жизнь. Без нее пришлось бы туго. Мы дежурим каждую ночь. Ты увидишь, сколько раз нам приходится подниматься. Грузовики переваливают через гору по ночам — ночью легче ездить, прохладнее, и всегда останавливаются здесь для заправки. Если мы трое начнем дежурить по очереди, ночи перестанут быть такими изнурительными, во всяком случае, для нас с Лолой.

Мы спустились в долину. Жара нахлынула так внезапно, что я мигом стал мокрым.

— Чувствуешь? — Джонсон, казалось, гордился жарой. — Но ночью по-настоящему прохладно. — Он положил руку на гудок и дал два длинных сигнала.

— Вот удивится Лола, когда увидит тебя. Она вечно твердит мне, что не нуждается в помощнике. Ты знаешь этих итальянцев, они чертовски экономны. Такие уж они есть. Я и сам бережлив. Но моя жена — святители небесные! — куда бережливее. «Зачем нам здесь еще один человек? — говорит она. — Ведь мы же справляемся». — Джонсон покачал головой. — Но мой возраст… Я ведь немолодой. Когда-то я работал по семнадцать часов в сутки, копил деньги, но никогда не имел от них никакого удовольствия. Для чего делать деньги, Джек? Скажи мне, для чего ты их делаешь?

— Чтобы получить независимость, — сказал я, приноравливаясь.

— Точно, — Джонсон улыбнулся. — Прежде всего — независимость. Что ж, об этом я позабочусь. Теперь, в пятьдесят пять лет, я хочу немного отдохнуть. Если ты будешь здесь, мы с Лолой время от времени сможем ездить в Вентворт. Твоя помощь нам будет кстати.

Но в его голосе прозвучала нотка сомнения, и это заставило меня внимательно посмотреть на него. Он говорил как человек, который не вполне верит своим словам.

Мы проехали мимо большой вывески:

СТАНЦИЯ «ВОЗВРАТА НЕТ»

ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЕТ!

ЗДЕСЬ ПОСЛЕДНЯЯ ВОЗМОЖНОСТЬ

ЗАПРАВИТЬСЯ НА 165 МИЛЬ!

ЗАКУСОЧНАЯ, РЕМОНТ. СМАЗКА.

Станция обслуживания была яркой и веселой. Дорога здесь выложена по краям белыми камнями. Возле бензоколонки клумбы с самыми разными цветами. За ними — длинное низкое строение, наверное, закусочная. Дальше находилось бунгало: голубые окна и кремовая дверь.

— Приятное место, — сказал я.

Джонсон просиял.

— Рад слышать это от тебя! А вместе мы сможем сделать его еще лучше. У меня полно планов, но до сих пор все приходилось делать одному.

Он открыл дверцу машины и выпрыгнул. Я вылез вслед за ним.

Единственное, что меня удивило: нас никто не встречал. Услышав сигналы и шум машины, жена должна была появиться на крыльце. Но ее не было. Прибытие Карла Джонсона, казалось, никого не взволновало, и я отметил это.

Джонсон был спокоен. Он подтолкнул меня к хижине:

— Иди прямо туда. Тебе надо умыться и побриться. — Его дружеский толчок чуть не свалил меня с ног. — Ты голоден? Я что-нибудь приготовлю. А ты займись собой. Когда оправишься, приходи в закусочную.

Я пошел по дорожке к хижине. Открыл дверь. Передо мной была уютная, хорошо обставленная гостиная. В углу стоял телевизор. К гостиной примыкала крошечная спальня. Я разделся и прошел в ванную. Мытье и бритье не отняло у меня много времени. Я вернулся в спальню и посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене. Все-таки усы меняют лицо. Я все еще боялся, что за мной охотятся. Если в газетах и были мои фотографии, то теперь меня вряд ли кто узнает.

Я вышел на порог. Длинная извилистая дорога исчезала среди холмов, а с обеих сторон ее расстилалась пустыня — голая, горячая и безлюдная. Это давало мне чувство безопасности. Полиция, должно быть, ищет меня в Окленде или в одном из других больших городов. Я был вполне уверен, что ей ни за что не придет мысль искать меня здесь.