Читаем без скачивания Воображенные сонеты (сборник) - Юджин Ли-Гамильтон

Мы гоним запыхавшихся коней,

Волкам кидая детские тела.

Мы скачем; пролетают мимо ели;

Увы, мы оторваться не сумели —

Всё ближе, ближе слышен волчий вой;

Ушли! рысак встает в поту и мыле…

Где то, что мы за жизни заплатили,

Проглоченное санной колеей?

153. Колокол судьбы

В моей душе которую неделю

Звучит зловещий, заунывный звон —

Так колокол, на бакен прикреплен,

Гремит над судном, сгинувшим на мели.

Надежды брызги в море оскудели,

А волны горя бьют со всех сторон;

И панихиду громко воет он

По тем, кому не выбраться отселе.

«Спасенья нет!» – Он стонет неустанно,

И меди бой пронзает тишину —

«Твой рейс окончен в пасти у капкана.

Спасенья нет. Позволено челну

Лишь раз проплыть по волнам океана.

Зачем же ты его пустил ко дну?»

154. Молчаливый собрат

«Кто ты, двойник, безмолвный силуэт?

Ты – Боль моя, что дышит в каждой жиле?»

«Боль спит и просит, чтобы не будили.

«Усталость?» – «Я опять отвечу „нет“».

«Принес ты веток лавровых букет;

Ты – это я, кем был когда-то, или

Надежда ты?» – «Она давно в могиле,

А прежний ты в долу, где умер свет.

Нет, хоть я схож со всеми. На вопрос

Отвечу так: удел мой – в мире грез

Дела богов отображать без лжи;

Я – дух твоих сонетов и принес

Не лавр, а плод, что у Содома взрос,

Омытый в горьких омутах души».

…плод, что у Содома взрос – см. прим. к сонету 161.

155. Песок Нерона

Нехватка хлеба вышла в дни Нерона

В могучем Риме, и отправлен флот

Был за зерном египетским в поход

Для жителей столицы истощенной.

Вернулся флот, приблизившись к затону,

И зашумел на улицах народ,

Что вовсе не пшеницу он везет —

Груз нильского песка для стадиона.

Вот так Судьба рукою загрубелой

Галеры наших жизней до предела

Набьет песком, похитив ценный клад;

И Глупость надувает их ветрила,

Смерть ждет в порту нас – а вокруг уныло

Обманутые ангелы стоят.

«Еще более стал он [Нерон] ненавистен, стараясь нажиться и на дороговизне хлеба: так, однажды в голодное время александрийский корабль, о прибытии которого было объявлено, оказался нагружен песком для гимнастических состязаний» (Светоний, VI, 45). Песком посыпали арену и обсыпались борцы при состязаниях; при этом особенно ценился мелкий нильский песок.

156. Встреча призраков

Кто в Прошлое заглянет, дерзновен,

Но дальновидна ли его потуга —

Следить, как направляет лемех плуга

По пашне Время, мастер перемен?

Годов минувших расторгая плен,

Два призрака взглянули друг на друга;

Взор одного потуплен от испуга,

И встречный взор не менее смятен.

Прошу, не пробуждайте мертвеца,

Пусть Прошлое уходит без возврата

В мир вечной тишины и темноты;

Не то смешает память два лица:

Прекрасный лик, что знали вы когда-то,

Неведомые исказят черты.

157. Перуанский выкуп

Великий Инка, в плен попав, сказал:

«Я выкуп дам, невиданный доселе;

Клянусь, под потолочные панели

Я золотом наполню этот зал».

Шагали караваны между скал

Со слитками неделю за неделей,

Но Инку задушить, достигнув цели,

Гарротою Писарро приказал.

Так многие вступали в торг с судьбой:

«Когда ты подсластишь мне хлеб постылый,

Я злато ямбов брошу пред тобой».

Трудились в рабстве, надрывая жилы;

Судьба ж – Писарро, лютый и скупой —

Оброк взяла, холопов удавила.

Атауальпа (1497–1533) – наместник провинции Кито, восставший против своего старшего брата, законного правителя Империи инков Уаскара. В 1532 г. он дружелюбно принял отряд Франсиско Писарро в Кахамарке. Однако Писарро взял Атауальпу в заложники и устроил резню более чем 5000 почти невооруженных воинов. В надежде быть выпущенным на свободу, Атауальпа предложил Писарро заполнить помещение, в котором его держали в цепях, до потолка золотом, а соседнее помещение – дважды заполнить серебром. На протяжении более чем трех месяцев инки собирали золото и серебро и приносили его в Кахамарку. Все эти сокровища составили так называемый «Выкуп Атауальпы». Так как испанцы чувствовали, что после освобождения Атауальпы они, вероятно, потерпят поражение, то после получения выкупа они обвинили правителя инков в организации восстания и убийстве Уаскара. Суд приговорил Атауальпу к смерти через сожжение. Однако Атауальпе было обещано сменить вид казни на удушение, если тот перед смертью примет католичество. Атауальпа согласился, так как в понимании инков сохранение тела было необходимо для жизни после смерти. 26 июля 1533 года 36-летний Атауальпа был задушен с помощью гарроты.

158. Сиамские близнецы

Скажите, вы слыхали про судьбу

Двух близнецов со сросшейся грудиной,

Что шли по жизни, слиты воедино,

А после улеглись в одном гробу?

Когда один с испариной на лбу

Проснулся – брат лежит застывшей льдиной…

И разом осознав его кончину,

Он с ужасом не выдержал борьбу!

Так Разум с Телом до исхода дней

Повязаны: утратив разум, плоть

Лежит комком беспомощным и глупым;

Но многажды для разума страшней,

Коль плоть умрет… Ярма не обороть —

Он не взлетит, обременный трупом.

Cиамские близнецы – Чанг и Энг Банкеры (1811–1874), умерли в возрасте 63 лет, когда Чанг первым скончался от пневмонии; Энг в это время спал. Обнаружив своего брата мертвым, Энг через три часа умер, хотя и был здоров.

159. Призрак Цезаря

Цареубийцы шли на бой стеною,

И полыхал закат со всех сторон,

Когда казалось, что исход решен —

Победа за мятежной стороною.

Но в некий миг возникла под луною

Тень Цезаря – ворвался в битву он,

Взмахнул мечом, и Кассий пал на склон,

Окутанный смертельной пеленою.

Пусть в битвах Жизни мы не боязливы,

Но встанет призрак, мщением ведом,

Убитого душевного порыва;

Тут над триумфом нашим грянет гром,

И вознесется меч неторопливо,

Вселяя страх, как может лишь фантом.

Гай Лонгин Кассий (85–42 до н. э.) был одним из организаторов заговора против Гая Юлия Цезаря. Сонет основан на пятом акте трагедии В. Шекспира «Юлий Цезарь», где речь идет о битве при Филиппах. Брут одержал в ней верх над Октавием, но Кассий, начальствовавший другим крылом, был оттеснен Антонием и, не зная о победе Брута, лишил себя жизни, что повлекло за собой разгром войска республиканцев.

160. Испанская легенда

Прочел я, как в компании пьянчуг

Гуляка праздный шел домой во мгле,

Увидел отблеск света на стекле

И, заглянув в окно, увидел вдруг:

Под потолком огромный ржавый крюк,

На нем себя, висящего в петле;

И вмиг с холодным потом на челе