Читаем без скачивания Авантюристка. Возлюбленная из будущего - Наталья Павлищева

Что будет теперь, кого кардинал оставил после себя? Когда-то на смертном одре Ришелье посоветовал Анне Австрийской своего преемника Мазарини, кого предложил вместо себя Мазарини?

С этим вопросом я обратилась к Арману. Герцог посмотрел на меня своим обычным внимательным взглядом, какой бывал, когда он пытался что-то во мне понять.

– Что именно вас беспокоит, герцогиня?

– Дядюшка действительно старался для Франции, будет обидно, если это пойдет прахом.

– Боже мой, какая трогательная забота о Франции! С чего бы это?

– Арман!

– Да, дорогая? – но в глазах не насмешка, а что-то холодное. Восприняла это как вызов.

– Не хотите говорить – не надо, сама соображу! – Я прошлась по кабинету, размышляя, а в действительности просто вспоминая. После Мазарини у Людовика не было премьер-министра, он правил сам. Как же я могла забыть?! Да, эта знаменитая фраза «Государство – это я!».

Я подняла указательный палец вверх и, меряя шагами кабинет от окна до камина, принялась рассуждать сама с собой:

– Чаще всего подле кардинала и короля были два человека, если не считать, конечно, врачей, – Фуке и Кольбер. Фуке… Фуке… Фуке… Нет, он слишком богат и всемогущ, чтобы допускать такого до власти окончательно, тогда сам король превратится в игрушку. Кроме того, – я почти забыла о том, что Арман наблюдает, размышлять о тайных политических страстях оказалось интересно, – Фуке любимец королевы-матери, потому что ссужает ее деньгами.

Резко повернувшись на каблуках, ткнула пальцем в сторону Армана, совершенно не думая, что делаю:

– А королю важно избавиться не только от влияния советника, но от власти Ее Величества. Значит, не Фуке! Тогда Кольбер. Но у Кольбера влияния и средств куда меньше, чем у Фуке, значит… Вскоре предстоит свержение Фуке!

Арман вдруг сделал несколько хлопков в ладони:

– Браво! Если, конечно, это не просто демонстрация своих знаний истории.

Я вздрогнула, очнувшись. Погрузившись в рассуждения, совсем забыла, что муж внимательно слушает.

– Что?

– Нет, ничего, – пробормотал Арман. – Вы рассуждали верно, но не стоит этого делать ни перед кем другим, даже перед Мари. Договорились?

– Я не собираюсь…

Я действительно была чуть растеряна, только что решала сложную задачу расстановки политических сил, которая сродни шахматной, это было увлекательно, мне понравилось. Арман наблюдал за мной, чуть прищурив глаза, почему-то это смутило, словно меня застали за чем-то тайным, не предназначенным для чужих глаз.

Зато теперь взгляд Армана стал иным – заинтересованным и чуть удивленным. Он что, не ожидал от меня способности рассуждать? Именно это я и спросила. Муж улыбнулся:

– Чем больше я вас узнаю, тем больше вы мне нравитесь.

Почему-то такое заявление меня попросту смутило и заставило поспешно ретироваться.

– Вот еще!

Вслед мне из кабинета несся смех Армана. Ну и что тут смешного? Нравлюсь я ему! Ишь какой!

Почему меня это задело (пусть даже по-хорошему), не знала сама. По пути в свою комнату встретила Мари, которая подозрительно вгляделась в мое лицо:

– Что случилось?

– А? Ничего.

– А почему ты улыбаешься?

– Разве?

Она была права, стоило чуть расслабиться, и мои губы прямо-таки разъезжались в дурацкой улыбке. Верхнюю пришлось даже прикусить.

Я вздрогнула, услышав… нет, этого не могло быть, такого никогда не бывало! Из кабинета Армана доносился его хохот. Герцог Мазарини смеялся так громко и от души, что я не выдержала и, подхватив юбки, бросилась туда.

Конечно, к кабинету подошла уже спокойным шагом, не хватало, чтобы герцогиню видели прыгающей через ступеньки. Перед приемной и вовсе остановилась, сделала несколько вдохов, чтобы успокоить сердцебиение, и вошла как ни в чем не бывало.

– У Его Светлости кто-то есть?

В ответ на вопрос секретарь Рене отрицательно покачал головой:

– Нет, он один.

– А над чем смеется?

– Получил послание Ее Величества королевы Анны.

Вот это уже интересно, что же могло так рассмешить Армана в письме королевы-матери?

Он сидел, опершись подбородком на сцепленные кисти рук, в глазах веселье.

– Проходите, Ваша Светлость.

– Чему вы так радуетесь, герцог?

Дождавшись, когда я закрою дверь, Арман жестом показал мне на кресло у стола. Все наше поведение выходило за рамки местных приличий, но наедине мы такое себе позволяли. Иногда я задавалась вопросом, каковы правила приличия для самого Армана, однако спросить его об этом почему-то не решалась.

Я не стала садиться в кресло, устроилась на стуле, так удобней, если затянута множеством тканей и жестким корсетом.

– Ее Величество королева Анна Австрийская только что сообщила, что для меня быть ее наместником в Бретани слишком много чести.

Я знала, что Людовик просто хотел выполнить одно из последних пожеланий кардинала Мазарини и назначить губернатором Бретани моего супруга (когда-то таковым был его отец, и губернаторство в Бретани переходило у Мейере по наследству). Почему это вызвало столь резкий протест королевы? Но поинтересовалась я другим:

– Арман, а почему, собственно, вы так рветесь в Бретань?

– Рвусь? – поднял бровь мой фальшивый супруг (и как ему удается так красиво насмешничать?). – Отнюдь, дорогая, я предпочел бы теплый климат Прованса, но в Прованс вас везти никак нельзя, это вотчина вашего прежнего любовника. Однако и держать в Париже тоже опасно, ваша несравненная красота привлекает слишком большое внимание желающих сорвать сей цветок. Вы сами понимаете, что позволить кому-то сделать это я не могу. Потому, – он картинно развел руками, – Бретань. Как только ваша сестра, то бишь Мари, отправится в Рим к своему Колонна, мы с вами уедем в другую сторону – на западное побережье.

– Но почему?! – я буквально взвыла. Что он себе позволяет?!

– Чтобы у вас было как можно меньше соблазнов и возможностей, во-первых, что-то изменить там, где вы менять не имеете права, во-вторых… я ревнивый супруг и не люблю рогов. Детей вы будете рожать только от меня.

– Рожать детей? – насмешливо уточнила я.

Арман кивнул:

– Совершенно обязательно. Если вы забыли или не знали: у Гортензии Мазарини были три очаровательных дочки и симпатичный сын. Не переживайте, дорогая, они все похожи на меня, но и ваши черты лица наследуют тоже.

Он уже оказался рядом, я невольно поднялась и оказалась практически в объятьях супруга. Арман вкусно пах свежестью и едва уловимо мускусом. Его руки времени даром не теряли, одна крепко обхватила меня за талию, а вторая… декольте в этом XVII веке столь откровенны…

Через мгновение губы Армана уже приникли к вызволенной из плена ткани груди. Моей груди очень понравилось то, как над ней хозяйничали.