Читаем без скачивания Золотая Королева - Дэйв Волвертон

Так выглядит человек, когда в него выстрелят из огнемета, подумал Орик. Он уже видел в Клере, как вспыхнул факелом отец Хини, но не осознал тогда всей мощи этого оружия.

Пятеро путников постояли перед камнем. Вериасс опустился на одно колено, Эверинн преклонила оба колена и тихо заплакала над прахом своей матери. Над ними образ покойной правительницы продолжал свою проповедь, говоря о долге, лежащем на судьях, и обязуясь выполнять этот долг, пока это угодно ее народу. Когда призрачная Семаррита договорила, образ померк, и другой голос объявил, что речь покойной будет повторена через пять минут. Вериасс тронул Эверинн за плечо и прошептал:

— Пора, дочь моя и повелительница. — Люди уже собрались уходить, но Вериасс, пройдя через храм, закрыл внутреннюю дверь, а Эверинн поднялась на подиум. Там она откинула капюшон, открыв лицо, и сняла свою бледно-голубую маску.

Эверинн начала говорить, и Орик подумал, что так, должно быть, начиналась речь Семарриты:

— Под всеми небесами, во все времена, у всех народов величайшим достоянием нации были нравственные качества ее вождей. Никакая роскошь не может утолить алчность тирана. Ни одна нация не может чувствовать себя счастливой под железной пятой войны. Ни один народ не должен терпеть коррупцию в правительстве, был ли правитель избран свободным голосованием или пролез на свое место с помощью связей.

Орик ощетинился: как только у Эверинн хватает смелости говорить такие слова, когда завоеватели стоят у дверей храма. Но Эверинн знала, в чем состоит ее долг, и пока она говорила, она словно росла на глазах, становясь все сильнее и величественнее. Она сбросила плащ, оставшись в светло-голубом платье. Ее окружал свет, горящий над останками ее покойной матери, и Эверинн сверкала во мраке, как молния.

Орик оглянулся на скамьи и увидел, что немногочисленные паломники, пришедшие поклониться праху Семарриты, стоят с раскрытыми ртами — ведь их великая правительница вновь явилась перед ними, словно восстав из мертвых. Некоторые плакали, не скрывая своих слез, а одна женщина все время вскрикивала от изумления, прикрывая рукой рот.

Эверинн продолжала:

— Поэтому вы создали нас, тарринов, чтобы мы хранили мир между вами, соблюдали порядок и обеспечивали каждому право на жизнь, на свободу и на стремление к достатку согласно своим способностям. Первый долг того, кто правит вами, — быть Слугой Всех Людей. Мы, таррины, верим в то, что служить людям следует и мыслью, и делом, подавляя в себе все эгоистичные желания. Правитель, который не делает этого, не заслуживает ни своего поста, ни уважения. — На этом месте Эверинн прервала речь и сказала: — И вот я стою перед вами, предлагая стать вашей правительницей. Я Эверинн, дочь Семарриты, тарринка по рождению. Я хочу изгнать дрононов из наших пределов, но не в силах сделать это одна. Кто из вас согласен мне помочь?

Отовсюду раздались крики:

— Я! Я! Я помогу тебе! — И гордые вельможи в светящихся масках бросились к Эверинн, чтобы упасть к ее ногам, рыдая от счастья, как дети. Они преклоняли колени и простирали к Эверинн руки, чтобы она коснулась их, не смея притронуться к ней сами, а Эверинн крепко пожимала каждому руку и каждого благодарила.

И вдруг медведь Орик, который всегда испытывал стремление служить Богу, тоже бросился к ним. Он сел и протянул лапу, и Эверинн удивленно улыбнулась ему сквозь слезы, наполнившие ее синие глаза:

— Как, Орик! И ты тоже?

— Я помогу тебе, леди, пусть как самый ничтожный из твоих слуг, — твердо сказал медведь.

— Но один из самых доблестных. — И Эверинн, опустившись на колени, поцеловала лапу Орика. Она не требовала клятвы, но Орик ощутил в себе готовность произнести обет бедности и целомудрия, подобающий священнику.

11

В ту ночь Галлену не спалось. Он метался в жару и вскакивал, обливаясь потом. Он стал даже опасаться, что захворал, но потом успокоился и лег опять, поняв, что это манта начала учить его. Ему снились сны, и в снах он переживал то, что случалось с Вериассом.

Первый сон был о Фэйле. Вериасс находился при Семаррите, когда боевые корабли дрононов градом посыпались с неба. Дрононы прибыли в неимоверном числе, отрезав Гвианну от мира и закупорив ее жителей в туннелях под океаном. Защитники города пытались отбить дрононов, но тех было слишком много — они покрыли землю, как черный песок.

Вериасса и Семарриту окружили здесь, в зале суда. Вокруг здания собрались сотни тысяч дрононов, и вот черные воины, карабкаясь друг на друга, расчистили проход для Золотой Королевы и ее лорда-хранителя.

Во сне Галлен сражался с лордом-хранителем — наносил удары по его хитиновому туловищу, оторвал ему один ус, выбил ему глаза ногой, совершив прыжок. Но со временем он выдохся, и лорд-хранитель выбросил вперед крыло — прием беспрецедентный, который не принес бы дронону никакой выгоды в битве с себе подобным. Но по животу Вериасса крыло полоснуло, как сабля, внутренности вывалились наружу, и человек больше не смог сражаться.

Тогда лорд-хранитель загремел крыльями, взвился в воздух и одним ударом ноги вспорол живот Семаррите на глазах у Вериасса. Завоеватели, стоявшие по стенам зала, затрещали, славя своего предводителя. Лорд-хранитель осторожно снял с Семарриты Манту Главенства, возложил ее на свою Золотую Королеву и возвестил своему народу, что отныне Тлиткани становится повелительницей нового роя, который объединяет людей и дрононов.

Вперед выскочил воин с огнеметом и сжег тело Семарриты. Дым и химический запах взвились к потолку. Вериасс, у которого свет померк перед глазами, затолкал внутренности обратно и свел вместе края раны, не зная, способны ли нанодоктора в его теле справиться с ней.

Галлен во сне не ощущал боли Вериасса. Галлен различал его мысли и следил за его действиями, но его эмоций не разделял.

Проснувшись, Галлен долго размышлял о том, мог ли Вериасс победить дронона, и вдруг в голове у него возникли картины планеты Дронон. Он увидел бурый мир, где росли странные растения и где у насекомых развились внутренние легкие, позволившие этому виду вырасти до невиданных на Земле размеров. Дронон был огромной планетой и совершал оборот вокруг своего солнца за четыре земных года. Его ось имела наклон сорок два градуса, в результате каждый год полярные шапки планеты таяли. Летом над одним полушарием стоял сплошной день, а над другим царила сплошная ночь.

Поэтому дрононы были вынуждены каждый сезон совершать миграции через свои огромные континенты, кормясь грибковыми кустарниками. Каждый улей постоянно боролся с другими за пищу и пространство, за лучшие места гнездовий, за воду, которой недоставало в сухие сезоны. В их мире царил непреложный закон: расширение территории или смерть.

В каждом улье молодые самки нового выводка сражались между собой, стараясь оторвать у соперниц наружные яичники. Та, которой удавалось сохранить свои яичники, вела себя, как будущая королева, и другие дрононы признавали ее наследной принцессой. Так продолжалось до тех пор, пока из другого улья не прилетал лорд-хранитель — и если ему удавалось убить старого хранителя и королеву, принцесса становилась новой королевой улья.

Бедные кастрированные самки никогда уже больше не обретали половых признаков королевы. Они почти не росли и оставались белыми, как личинки. Свою огромную энергию они, не сумевшие стать производительницами, вкладывали в работу и переходили в самую низшую касту улья.

Самцы тоже сражались между собой, но лишь тогда, когда выходили из коконов в качестве взрослых особей. Эти воины с сильными крыльями и парой огромных боевых рук сходились в ритуальном бою, стараясь лишить противника половых органов — так длилось до тех пор, пока не оставалось только шесть самцов. Шесть принцев разлетались по другим ульям, стараясь завоевать себе собственное королевство, кастрированные же воины оставались в своем улье.

Часто выводились и особи третьего пола, без половых органов. Они имели деформированные крылья и не обладали бурной энергией работниц, но зачастую проявляли развитый интеллект и способность решать различные проблемы. Эти становились техниками улья, архитекторами, советниками и артистами.

В процессе эволюции королевы дрононов становились все мощнее — они откладывали больше яиц, дольше жили. Выживали сильнейшие, и королевам было выгодно искоренять слабых, уничтожать неприятельские ульи.

Но одна из королев правила целым роем. Она могла занять трон, лишь достигнув возраста ста пятидесяти дрононских лет. К этому времени ее панцирь менял цвет, становясь из пшеничного густо-золотым. Если королева доживала до этого возраста без повреждений — сломанных конечностей или трещин на панцире, — ей было обеспечено обожание потомства, приходившего в экстаз при виде новой Золотой Королевы.

Лорд-хранитель улья, боготворя свою Золотую Королеву, отправлялся вместе с ней странствовать по континентам в поисках царствующей королевы.