Читаем без скачивания День курсанта - Вячеслав Миронов

— Тыц! Пырыц! Кырыс! — он бежал, бил лопатой по земле.

Все бросились к нему. И увидели, что от Кулиева убегает большая крыса. Все, кто был, азартно включились в погоню. Камни, лопаты, грабли, все полетело в сторону убегающей крысы. Но было поздно, она скрылась в куче досок.

— Эй, Икром! Ты чего орал?

— Не мог сказать сразу, что крыса бегает.

— А то тыц-пырыц!

— А! — Икром махнул рукой. — Рюсский язык — сложный. Пока вспомнишь, как зовут — забудешь. Кричать «каламуш» — узбекский вы не знать.

— Умид, а каламуш — крыса?

— Да, крыса!

— Так ты бы кричал по-узбекски, а Умид бы нас позвал.

За разговорами мы закончили уборку. Ну, а боевой клич Кулиева «Тыц! Пырыц! Кырыс!» стал присказкой сначала взвода, а потом и роты.

Есть такой предмет «несессер» — дорожный набор для туалетных принадлежностей, чтобы не перемешивались, есть отдельный кармашек.

Но старшина не знал такого слова, он называл «насасар», почти как… Ну, сами понимаете…

И вот мы начали всей ротой делать одинаковые несессеры. Для этого все скидывались. Одинаковые «мыльно-рыльные» принадлежности. Одинаковые подворотнички, «хознаборы», пуговицы, много всякой мелочи. В каждом взводе назначили ответственного за сбор денег. С чьей-то подачи обозвали все это «в фонд озеленения Луны». Было стойкое убеждение, что старшина часть денег себе оставляет. Но не пойманный — не вор. Только стал он курить дорогие сигареты и захаживать в чипок очень часто.

Ефанов («Смок»), ответственный от нашего взвода за сбор денег, завел тетрадь, в которой тщательно записывал напротив каждого поборы, каждый расписывался, там же велся строгий учет за всякие инструктажи. По электробезопасности, по технике безопасности при выполнении хозяйственных работ, о запрете курения и прочее. Мы смеялись, что скоро перед посещением туалета будем расписываться по технике безопасности.

Подписывались уже, не глядя. Надо так, надо!

Однажды Смок нам объявил на сампо, что каждый курсант нашего взвода должен ему по сто рублей. И предъявил свою тетрадочку. Там действительно было написано, что мы, нижеподписавшиеся, обязуемся отдать Смоку названную сумму. Подписались, и никто не прочитал. Думали, что за инструктаж чего-то там.

От каждого взвода отрядили трех умельцев, резали полиэтилен, потом складывали его, ребром утюга, через газету спаивали полимер, получались кармашки, туда и вкладывали всякую мелочь.

Постепенно мы привыкали к показухе. В армии это очень заметно. Эти «укладки» только для виду, для проверки. Если у тебя закончилась зубная паста, то нельзя ее взять из несессера. Этот тюбик зубной пасты — для проверяющего. А не для тебя.

Вещмешки были уложены в шкафчиках из сетки рабица. Ключи от шкафчиков — у замкомвзводов. Второй — у старшины в каптерке. В вещмешках можно прятать вшивники, консервы. Вроде как на виду, но не видно.

И вот сорок первая рота вернулась с полигона. Весь батальон расспрашивал, как оно там? По их словам выходило, что ничего страшного. Спокойно дошли, занятия по тактике. Грязь. Холодно. Ничего особенного. Еда такая же, как на КМБ, то есть — никакая! Значит, надо брать консервы!

Перед выходом на полигон, в перерыве между занятиями было время.

Нефедов крутил в руках коробок спичек, внимательно его рассматривал.

— Чего на него смотришь? Дырку протрешь взглядом.

— На полигоне сыро будет. Вот и думаю, как спички сухими сохранить.

— Только в полиэтилен.

— Шариков надувных нет. Можно было и туда.

— Шарики… — Нефед презрительно хмыкнул. — На байдарках, сразу видно, не ходили. У меня сестра старшая в байдарочном походе познакомилась с мужем. Меня тоже подтянула к этому делу. Классная штука. А байдарки, бывает, переворачиваются, да, и сырость кругом, дождь льет… Вот и собираемся в поход я, сестра, ее муж. Как всегда, одна мысль — чего бы не забыть! Все бегают, кричат, суетятся. Ну, а сына своего, лет пять ему тогда было, она в аптеку отправила. Купи, говорит, двадцать штук гондонов! Слово презерватив он не запомнит…

— Сильна у тебя сеструха-то!

— Я тебя сейчас за сестру инвалидом сделаю, — беззлобно ответил Нефед, продолжая повествование. — Пацан убежал, прибегает весь в слезах. Тетя — аптекарь не продала, да, еще и отругала. Сестра, заведенная сборами, громко высказала, все, что она думает об умственных способностях всех фармацевтах нашей необъятной Родины. Сына в охапку и понеслась в аптечку. А я ее знаю, не девка — ураган, самум, торнадо и цунами в сравнении ничто. Пожалуй, только две атомные бомбы, что американцы на Японию скинули, могут составить ей соперничество. Когда она в ярости, проще всем куда-нибудь заховаться и переждать эту волну ярости. Может дом разнести и не заметит. Но когда все тихо — милейший, добрейший, замечательный человек. А тут ее сына обидели. Ну, вот картина маслом — впереди, как локомотив, несется сестра, за руку тащит сына, тот, как флаг за кормой, еле успевает перебирать ноги по асфальту, мы с зятем — ее мужем — еле поспеваем. Врываемся в аптеку.

— Надо было сначала гранату или взрыв-пакет для начала бросить, чтобы предупредить, подготовить людей к налету. Аптека все-таки, там больные люди стоят.

— Надо было, — вздохнул рассказчик. — Врываемся мы в эту аптеку. Другого слова-то и не подберешь. Дверь с петель чуть не слетела, так она вошла, мы следом. Очередь замерла. Сестра подтягивает сына: «Где эта тетя?» Я чуть в штаны не наложил от ее командного голоса тогда. Командный голос у Бачурина — писк комариный, как тогда он был у нее! Салабон пальцем показывает на одну из аптекарей. По фигу, что очередь человек десять, подходит к окошку: «Отчего вы не продали моему сыну двадцать гондонов?!» Аптекарша, тоже видавшая виды, как крейсер «Аврора» на рейде, такой же комплекции, отвечает, что, да, не продала, потому что маленький, а если вам, дамочка, нужны презервативы, то приходите сами. Сестра швыряет деньги, ей подают ленту «Изделия № 2», она тут же молча рвет две штуки, вытаскивает их, в один гондон заталкивает коробок спичек, второй гондон берет и надевает на первый, со стороны горлышка. Показывает эту конструкцию аптекарше: «Понятно?» Та отрицательно крутит головой. «А вот также упаковываются соль, сахар, чай! Это понятно?!» У аптекарши глаза вылазят из орбит. Думал, что сейчас психушку будет вызывать. Тут уже зять вмешался: «Да в поход мы на байдарках, чтобы все сухим сохранить, вот нам и нужны гондоны в таком количестве!»

Аудитория взорвалась гомерическим смехом, казалось, что стекла вылетят.

— И что точно, — давясь смехом, еле произнес кто-то. — Не промокает?

— Проверено на себе не единожды! И спички, и сигареты. Как перевернешься, на берег сушиться. Костер как разводить? Ни прикурить, ни сигареты, все мокрое.

— Да уж, тетя-аптекарь и не могла предположить, что так можно презики использовать.

— То, что они прочные — знаю, сам трехлитровую банку воды заливал и с балкона сбрасывал. Но чтобы вот так… не додумался.

— Воду в гондон — додумался, а спички — не додумался?

— Ага.

— А зачем воду заливать и сбрасывать? Тяжесть такая! Убить можно, если по кумполу прилетит! Три килограмма!

— Три килограмма железа!

— Только мягкие!

— Одуреть!

— Так вот я и не попал ни разу, как не целил. Поэтому решил поступать в училище связи, а не летчиков-наводчиков. Все равно бы не попал бы! Прицел авиационный сбит.

— А я думал, что я один такой дебил. Когда было девять лет, и впервые покупал презервативы в аптеке, меня аптекарша спросила: «А зачем тебе мальчик, презервативы?» Я честно ответил: «Да, чтобы с балкона кидать, тетя!»

Народ снова грохнул от смеха.

Бугаевский взял коробок спичек, рассказал анекдот.

— Это здесь, в Сибири, спички более-менее нормальные. А у нас — не спички, а так — одно название. Вот и анекдот придумали: «Партизан мину заложил, сидит, чиркает спичками, чтобы бикфордов шнур запалить. А тут, как на грех, немецкий патруль. Подходят, спрашивают:

— Партизанен, что делаешь?

— Да, вот, мину взрывать буду, фашистская морда!

Офицер немецкий взял спички, в руках покрутил, отдал назад партизану.

— Гут, партизанен! Это «Гомельдрев» — наш союзник! Чиркай дальше!

И пошли они дальше. А партизан, говорят, до сих пор покупает спички «Гомельдрев» и не может поджечь мину».

— Что такие плохие?

— Не то слово! Полное фуфло!

Первый полевой выход

И вот закончились занятия, обед. Старшина орет, как будто его режут:

— Замкомвзвода! Выделить по два человека от взвода для получения котелков!

Выделили, получили, раздали, расписались за получение. До построения для выхода осталось 30 минут!

Котелки были со склада. Когда их сделали — неизвестно. Только вот они были обмазаны толстым-толстым слоем смазки, по типу солидола. Воды горячей в казарме нет, в ход идут газеты из ленинской комнаты, ветошь. Мало времени, все орут друг на друга. Скоро построение, сделать надо много, времени нет.