Читаем без скачивания Ближний круг Сталина - Рой Медведев

23-25 ноября Каганович по совету Сталина провел в Свердловске совещание работников медной промышленности с целью «выяснить причины плохой работы». И хотя разговор был предметным и деловым, первая и главная причина отставания подотрасли была предопределена заранее: «Мы проглядели вредительство в медной промышленности, а после того как факты подлого вредительства были вскрыты, мы не выполнили до конца указаний товарища Сталина по ликвидации последствий вредительства японо-германских, троцкистско-бухаринских шпионов» (Ко всем рабочим, инженерам, техникам, ко всем работникам медной промышленности // Правда. 1937. 27 нояб.). В конце совещания Каганович премировал всех его участников именными часами.

В 1938 году Каганович приложил руку к аресту и расстрелу Николая Чаплина - генерального секретаря ЦК ВЛКСМ с 1924 по 1928 год: он отозвал Чаплина из командировки, и в ночь после приезда за ним пришли (См.: Новопокровский О. Обвинение // Сельская молодежь. 1989. № 4. С. 3.).

Сталин поручал Кагановичу самые различные карательные акции. Так, например, он имел непосредственное отношение к разгрому театра Мейерхольда, а стало быть, и к судьбе великого режиссера. По некоторым свидетельствам, Сталин ненавидел Мейерхольда, но это была, так сказать, ненависть на расстоянии, ибо Сталин никогда не посещал ни одного его спектакля. Неприязнь Сталина была основана исключительно на доносах. Непосредственно перед закрытием театра одну из его постановок посетил Каганович, обладавший тогда громадной властью. От него зависело будущее театра и самого Мейерхольда. Спектакль не понравился Кагановичу. Верный соратник Сталина покинул театр, не досмотрев его и до половины. Мейерхольд, которому было уже за шестьдесят, бросился за Кагановичем на улицу, но тот сел со своей свитой в машину и уехал. Мейерхольд бежал за машиной, пока не упал.

Иногда приходится встречать утверждения, что в годы террора погибли два младших брата Кагановича. Это неверно. Юлий Моисеевич Каганович был в середине 30-х годов первым секретарем Горьковского обкома и горкома ВКБ(б). Вскоре он был освобожден и переведен в Москву на работу в Министерство (ранее Наркомат) внешней торговли, где числился членом коллегии, а в 40-е годы был торговым представителем СССР в Монголии. В начале 50-х годов он умер после продолжительной болезни.

Младший из братьев был директором универмага в Киеве, затем заведующим горторготделом. Он никогда не поднимался в верхние эшелоны власти, но, по сведениям близких семье людей, не был и репрессирован. В 30-е годы пострадал лишь один из двоюродных братьев Лазаря Моисеевича. Что касается его старшего брата Михаила Кагановича, то он был назначен в 1939 году наркомом авиационной промышленности.

К тому времени вошло в обычай преподносить от имени целых народов послания Сталину, в которых не забывали упомянуть остальных «вождей». Например, в послании белорусского народа говорилось:

Звучало у нас Кагановича слово, Он в Гомеле партию нашу растил, Рабочие Витебска помнят Ежова, Отдавшего много для партии сил.

Как видим, имя Кагановича продолжало звучать и прославляться.

Перед бурей

С начала 1939 года Каганович стал наркомом топливной промышленности, а в октябре 1939 года возглавил Наркомат нефтяной промышленности. К тому же он был заместителем Председателя СНК - фактически вторым человеком в Совнаркоме после Молотова.

Впрочем, ни высокие посты Кагановича, ни восхваления его в печати ничуть не мешали Сталину «задвигать» его на задний план в случае надобности. Во время переговоров с Риббентропом в Москве лишь Каганович из всех членов Политбюро не попадает в списки присутствовавших на приемах. Очевидно, помешало неарийское происхождение.

В начале 1941 года дистанция между Кагановичем и Сталиным обозначилась еще четче, чем прежде. На прошедших в феврале XVIII Всесоюзной конференции ВКП(б) и VIII сессии Верховного Совета Каганович не только ни разу не выступил, но и не председательствовал ни на одном из заседаний. В президиуме он теперь сидел в заднем ряду, рядом со Сталиным не появлялся.

На исходе партконференции Сталин загадал своему «экс-ближайшему» соратнику одну из своих грозных загадок: конференция приняла необычную резолюцию «Об обновлении центральных органов ВКП(б)» из девяти пунктов. В ней сообщалось о довольно многочисленных перемещениях вверх и вниз по партийной линии, а также с мрачной торжественностью делались предупреждения нескольким «нерадивым» работникам, которые, впрочем, оставались на своих местах. То был, несомненно, театральный жест, рассчитанный на рядовых, плохо осведомленных зрителей: и до, и после конференции руководитель любого уровня отправлялся на тот свет или, наоборот, изымался из лагерного ада безо всяких резолюций и публикаций в печати, если почему-либо Хозяин решал не устраивать шума. Из девяти пунктов лишь один был посвящен персонально одному человеку и звучал так: «Предупредить т. Кагановича М. М., который, будучи наркомом авиационной промышленности, работал плохо, что если он не исправится и на новой работе, не выполнит поручений партии и правительства, то будет выведен из состава членов ЦК ВКП(б) и снят с руководящей работы» (Резолюции XVIII Всесоюзной конференции ВКП(б). 15-20 февраля 1941 г. М., 1941. С. 22.). Вероятно, какая-то часть читателей газет и радиослушателей не поняла, о каком именно Кагановиче идет речь, и перепутала знаменитого Лазаря Кагановича с его братом Михаилом. Не исключено, что именно на такой эффект и рассчитывал автор резолюции. В таком случае это мог быть первый шаг - пока еще двусмысленный и осторожный - к будущей кампании дискредитации Кагановича.

На протяжении предвоенных месяцев подведомственная Кагановичу печать все реже именовала его «сталинским наркомом», чаще просто - «наркомом» и даже еще проще - «тов. Л. М. Кагановичем». Передовицы почти не цитировали его, в письмах трудящихся он почти не упоминался. В апреле 1941 года прошло совещание производственно-хозяйственного актива НКПС. Ни доклад Кагановича, ни изложение доклада, ни хотя бы портрет не были опубликованы, зато все остальные выступления (с портретами выступавших) публиковались в «Гудке» в течение двух недель.

Едва ли когда-нибудь будет точно установлено, что все это значило и как сложилась бы судьба Кагановича, если бы все планы всех людей в стране не смешались в самую короткую ночь того лета…

В годы войны

Автор изданной в США книги о Кагановиче «Кремлевский волк» Стюарт Кэхан утверждает, что в ночь на 22 июня начальник Генштаба Г. К. Жуков, получив сообщения о начавшихся бомбежках и артобстрелах и не дозвонившись до Сталина, стал просить разрешения открыть огонь у Кагановича.