Читаем без скачивания Штрафники против «Тигров» - Роман Кожухаров

— Ты жив, солдат?

— Так точно, герр гауптман!.. — выпучив очи, крикнул Хаген.

— Ты вел себя геройски, подставил себя под пули, чтобы спасти командира! Я представлю тебя к награде и званию старшего стрелка!

— Да здравствует фюрер, герр гауптман!

Во время этого диалога несколько пуль просвистело возле них. Но у Отто не было никакой возможности спрятаться в траншее. Он продолжал стоять в полный рост, как дурак, слушая лающие бредни своего высокородного дурака-командира. Единственное, о чем думал Хаген, — это поскорее присесть на корточки, укрывшись за спасительным бревенчатым бруствером.

Как только майор удалился, Рольф не преминул с ухмылочкой прокомментировать ситуацию:

— Поздравляю, Отто. Теперь, даст бог, ты получишь «Железный крест». Хотя, судя по тому, как весело развиваются события, прекрасный шанс получить крест есть у каждого из нас. Только деревянный…

— А по-моему, это была одна из лучших речей командира… — иронично ответил ему Хаген. — Мне особенно понравилось, как начало дергаться его веко, когда возле его фуражки пролетела пуля. Он весь просто взопрел… А я, уж признаться, думал, что за спасение лейтенанта Тильхейма он отправит меня под трибунал…

Их смешки утонули в новых разрывах. Артиллерия русских совсем не давала им жизни. Теперь, воспользовавшись минометным затишьем, враг бросил все силы на форсирование реки.

Унтер-офицер Лихт, который возглавил командование взводом после ранения Тильхейма, прибежал в расположение с новым приказом гауптмана. Рота получила приказ в контратакующем броске сбросить русских обратно в реку, очистив от их присутствия правый берег.

— Какого черта! Русские наступают с юга. Они вот-вот войдут в Кристинополь! — закричал Отто.

Унтер-офицер смерил его высокомерным взглядом, а потом точно с цепи сорвался.

— Стрелок Хаген, я слышал, что вас обещали представить к награде и повышению! — заорал он. — Но это не дает тебе права, сукин сын, обсуждать приказы старших по званию. Немедленно выполнять приказ! Весь взвод — готовиться к атаке!

XXXV

Русские расположились на другой стороне дороги, шедшей от переправы в город. Они успели хорошо укрепиться. Ни унтер-офицер Лихт, ни его подчиненные не знали, что на передней позиции плацдарма они установили ручной пулемет. Отто и другие стрелки не успели добежать даже до песчаных куч, насыпанных вдоль обочины для присыпки разбитого колесами дорожного полотна.

Пулемет, выбив из цепи наступавших нескольких стрелков, заставил остальных упасть, вжимаясь в песок. Отто решил во что бы то ни стало ползти вперед. Здесь они как на ладони. Надо было добраться до кучи и попытаться перебросить на ту сторону дороги гранату.

Но русские не собирались ждать. С той стороны прилетело сразу несколько гранат. Все они были немецкими наступательными, с деревянной ручкой. Первые две упали, не разорвавшись, одна — по-смешному воткнувшись деревянной рукояткой в песок. Взорвалась третья.

Отто почувствовал, как в левое плечо впилось острое и горячее осиное жало. Жар и яд осы стремительно растекался по плечу и руке, отчего она делалась тяжелее. Перемогая боль, Хаген пополз к спасительной песочной куче.

Бросив гранаты, русские вновь взялись за стрелковое оружие. Пулемет теперь работал с другой точки, уверенно держа в своем секторе обстрела и передний край позиций полка на набережной, и все пространство до песчаной насыпи.

Те из солдат, кто застрял на гладком глинистом грунте, тут же были настигнуты безжалостными очередями русских. Хаген, взявший перед атакующей вылазкой у унтера две гранаты, достал одну из них и дернул за шелковый шнурок

Так, из положения лежа, полубоком, опираясь на одеревеневший левый локоть, он бросил ее на звук стреляющего пулемета. Раздался взрыв, потом небольшая пауза тишины, после которой пулемет снова заработал. Все-таки эти чертовы русские как-то на его гранату отреагировали. Очереди, выпущенные из пулемета, теперь водило как-то неприцельно. Они явно не ожидали, что к ним откуда-то прилетит сюрприз, раздающий осколки на все четыре стороны.

XXXVI

Этой паузой сразу воспользовались те из стрелков, кто еще оставался в живых на простреливаемом песчаном пятачке. Они стали судорожно отползать назад, стремясь побыстрее добраться до окопов. Среди них был и Адлер. Он приволакивал правую ногу и морщился. Наверняка ранен, как почти все, кто пытался спастись. Пулеметные очереди вновь стали подбираться на смертельно опасную для солдат дистанцию. Они рыхлили почву, как будто обозначали движение какой-то подземной хищной змеи, которая быстро-быстро ползла к своим жертвам, беспомощно барахтавшимся на бугском песке.

Отто даже как будто слышалось, как скрипит и елозит в мокром глинистом пескоземе безжалостное стальное тело этой неумолимой, хищной гадюки. Она уже раскрыла пасть и выставила вперед налившиеся смертоносным ядом зубы, кривые и острые, как кованое шило. Сознание Отто меркло и вновь проявлялось в такт биению собственного сердца и пульсированию аорты. Он чувствовал эту пульсацию всем своим телом, особенно горлом и левой рукой. Чья-то безжалостная невидимая рука увесистым молотком отбивала такт сердцебиения по его плечу, прямо по тому месту, куда его ранило. Нестерпимая боль отдавалась во всю руку, так, что пальцы каждый раз сокращались и скручивались в такт ударам.

«Еще раз… — твердил себе Отто. — Надо попробовать еще раз… Ты можешь попробовать еще раз. Ты можешь… еще раз…» Он уже не разбирал, говорит он про себя или вслух. Он точно приказывал себе, слыша свой голос как чужой. И вот его тело, которое становилось все непослушнее, наконец подчинилось. «Еще раз… Надо попробовать еще раз…» Отто правой рукой выхватил вторую гранату, потом нащупал зубами шнурок-чеку. Он сжал его и попробовал дернуть. Но хватка была слабой, и шнурок вырвался. Тогда Отто крепко-крепко стиснул его опять.

В этот раз получилось, но как-то медленно. В замутненном сознании мысли тоже оборачивались как-то медленно, и одна из них была о том, что такая замедленность угрожает ему смертельной опасностью, но он не мог вспомнить, какой именно, как ни напрягал лихорадочно пульсирующий мозг. Да, у него есть время, чтобы бросить ее, ведь она взрывается не сразу… Обрывки какой-то информации всплывали в мозгу, но он, теряя сознание, уже был не в состоянии ни оценить, ни использовать ее по назначению. Бросить… бросить… бросить…

— Эй, вояка… Ты еще не очухался?..

Голос донесся из-за облака. Вернее, это было не облако, а серая пелена туч, нескончаемая и густая, как молоко, перемешанное с мутной, прохладной бугской водой. Странно, что этот туман имел плотность воды. Он, как река, подхватил Отто и понес куда-то вдаль. Отто догадывался, куда его несет эта туманная река. Она несет его к Хельге. Да, да… Она ждет его там, впереди. Туман вдруг рассеется, и он увидит ее. Но вот голос опять позвал его. Он доносился совсем с другой стороны. Нельзя было определить эту сторону. Совсем с другой. Отто ни за что не хотел отзываться, в нем с какой-то детской силой наивности теплилась искра, что он все же останется незамеченным в этом спасительном тумане. Ему очень хотелось к Хельге и совсем не хотелось возвращаться к этому голосу. Но вот чья-то настойчивая рука схватила его за рукав. Вода, вода… Туман, туман…

— Ну, ты даешь, вояка!.. Навел ты шороху…

Отто открыл глаза и на миг снова зажмурил.

Серый тусклый свет, пробивавшийся сквозь стену проливного дождя, все равно показался ему слишком ярким по сравнению с тем, другим светом туманной реки.

— Рана у тебя пустяковая, но ты потерял много крови, — прямо возле себя он увидел лицо Ральфа. Он улыбался, мокрый, будто только что выбрался из реки. Отто почувствовал, что лежит, вернее, покачивается, как в младенческой колыбельке. Да, их везут на телеге. Значит, он ранен и жив. Как и Адлер. Он тоже жив и тоже ранен. И эта вода кругом… Дождь. Просто-напросто идет проливной дождь.

— Дидериц что-то вколол тебе… по-моему, морфий… — почтительно продолжил неунывающий Адлер. — Это, знаешь ли, почести, которых не каждый удостаивается… Веберу из первого взвода вон все кишки осколком выпотрошило на песок. А морфием его никто не побаловал. Бедняга, так и загнулся… все просил его пристрелить… Да-а…

Адлер тяжело вздохнул, но тут же отогнал мрачные мысли.

— А ты, конечно же, учудил… Мы как подбежали к тебе, и все боятся подойти. Еще бы, сидишь, без сознания, привалившись спиной к куче песка. В руках у тебя граната, а шнурок — выдернут! Вот черт… ну, ты и везунчик, Отто. Видно, сильно твоя девушка тебя любит и сильно за тебя молится, если тебе опять так повезло… Ты шнурок выдернул, а бросить ее сил не хватило. Ты и отрубился, без всякого сознания. Она, понимаешь ли, не сработала. Ты представляешь, как тебе повезло? Нет, черт возьми, после войны я тебя в казино буду брать, чтобы ты за меня ставки делал. Мы с тобой кучу денег заработаем. Еще больше, чем в ящиках оберфельдфебеля Коха! Ха-ха… Ох…