Читаем без скачивания Сделка с вечностью (СИ) - Хай Алекс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фастред прибыл в Алансон под утро: ворота открыли у него на глазах. Торговля здесь явно шла бойко, и местные вовсю использовали близость к имперскому тракту. Поселение было защищено высоким частоколом с несколькими сторожевыми башнями. В центре высился деревянный шпиль Святилища.
Въехав в ворота, Фастред спешился и представился охране, выставив напоказ сюрко брата-протектора. Сторожа, узнав в путнике церковника, низко ему поклонились.
— Мир, святой брат. — Один из охранников заметил меч на поясе Фастреда. — О, даже воинствующий брат. Ваш орден нечасто к нам заезжает. Что вас привело?
Монах попытался придать лицу благообразный и дружелюбный вид.
— Я ищу травника или торговца снадобьями. В соседней деревне умирает человек.
Стражи недоверчиво переглянулись.
— Много людей за последние две зимы померло, божий человек. То чума, то голод... Но впервые вижу, чтобы церковник пытался кого-то спасать.
Брат-протектор понимающе улыбнулся.
— Больной — человек очень непростой, — ответил он, наградив стража многозначительными взглядом. — Так есть у вас здесь травники?
— Чтобы именно травников — таких нет, божий человек. Их же всех пожгли давно как колдунов, а новые и не появляются. Если кто и умеет знахарствовать, то помалкивает от костра подальше... Но гостит у нас торгаш один, уже с несколько дней в таверне ночует. Из Анси пришёл. Пьет по-черному, ох как пьет...
— Благодарю. Как найти это заведение?
Страж вскинул руку, указывая путь:
— Идите вон по той дороге, дойдите до площади с колодцем, ещё дом двухэтажный большой увидите, на нем флаг лорда — там наше собрание сиживает. Вот этот дом обойдите, сверните в переулок и увидите таверну. На вывеске кувшин намалёван. Только травник так пьет, что лыка не вяжет. Может ушлые девки обобрали уже, и нет у него никаких трав...
— Спасибо. А меняла у вас есть?
— А вам что менять?
— Золото на серебро и медь. Все имперское.
Страж присвистнул.
— Хорошо же у нас живет церковь.
— У меня нет собственности. Но я же сказал, больной — очень важный человек.
— Лорд что ли какой?
— Почти.
— Ааа... Менялы нет, всеми деньгами староста Жун располагает. Зайдите в дом с флагом на площади и скажите, что размен нужен. Жун что-нибудь придумает. У нас часто торговцы бывают, мы привыкли.
— Спасибо. — Фастред осенил их священным знаком. — Да благословит вас Хранитель.
— Славься Хранитель и сын его Гилленай! — хором ответили стражи и дали монаху дорогу.
Он быстро нашёл нужное здание и спешился, привязав лошадь к коновязи.
По дороге ловил на себе заинтересованные взгляды: деревня казалась богатой, людей здесь было полно, и у местных даже водились деньги на хорошие ткани: женщины щеголяли цветастыми блузками и платками, а мужчины любили повязывать затейливые кушаки. У одной девицы лент в косе было так много, что они вились и спускались до самой земли.
Страж перегородил Фастреду дорогу:
— С чем пожаловали, святой брат?
Он показал монету, что дал ему Аристид.
— Ищу менялу.
— Проходите, но оружие придётся оставить. Скажите служке, что вам нужен почтенный Жун.
Фастред кивнул и спокойно передал меч охране. Охранник скользнул взглядом по его кольчуге и вышитому сюрко, но более не сказал ни слова, лишь отворил дверь, пропустив гостя. Брат-протектор несколько раз моргнул, приноравливаясь к полумраку. Перед ним, почти у самого входа и на самом лютом сквозняке кутался в подбитую жидким мехом накидку не то секретарь, не то писарь. Дрожащие пальцы выводили неровные буквы, и света одной коптящей свечи юноше явно не хватало.
Фастред кашлянул, и погруженный в свои мысли писарь обратил на него внимание.
— Чего надо? Староста еще почивать изволит.
Фастред молча бросил на испачканный чернилами стол золотую монету.
— Одна дуппа достанется тебе, если разбудишь господина, — сипло проговорил воинствующий монах. — У меня срочное дело.
— У всех срочные. — Писарь отложил перо, вытер руки о край накидки и с кряхтением поднялся. — Но учти, божий человек. Старый пердун спросонья невыносим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Я не выносить его собираюсь, а менять деньги.
— Бери медью, мой совет. Серебро здесь часто бывает фальшивым.
Писарь поднялся на второй этаж и скрылся в полумраке деревянной галереи. Фастред остался ждать, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. Хотелось есть. Засунуть в себя нормальный шмат мяса впервые за долгое время. Жареного или тушеного с нажористой подливой. Хотя он был искренне благодарен поморам за гостеприимство, но от местной рыбы его начинало тошнить. Если получится найти в таверне того травника, Фастред намеревался немного там задержаться и наконец-то взять нормальной еды. В конце концов королю для быстрого выздоровления потребуется нечто большее, чем хлеб и рыбная баланда.
Мечтая о рульке, Фастред не сразу расслышал шаркающие шаги.
— Ну, кому там срочный размен понадобился? — проскрипели сверху.
Фастред поднял голову и увидел облаченного в халат старика. На голове у старосты Жуна красовался столь длинный ночной колпак, что кончик его свешивался через перила и болтался в воздухе между этажами.
— Мне, — вышел на свет брат-протектор. Солнечные лучи едва пробивались в окна.
— А, церковник. Ну поднимайся, божий человек.
Фастред послушался и торопливо взлетел по ступенькам.
Жун жестом приказал слуге отпереть окованную железом дверь и пригласил гостя внутрь.
— Ну показывайте свои деньги.
Фастред достал из кармана монету Аристида.
— Вы, верно, шутите, мил человек? — нахмурился Жун. — Столько шума из-за одной...
— Половину в серебре, половину медью, — отчеканил монах. — Благодарю.
Староста нахмурил косматые брови еще сильнее, отчего они сошлись у него на переносице.
— Выгнал бы взашей, кабы вы не были монахом, — ворчал Жун, возясь с весами, увеличительными стеклами и монетами. — Но хоть золото настоящее.
Писарь пожал плечами и скривился, дескать, предупреждал же.
— Настоящее, — подтвердил Фастред.
— Однако же интересно...
— Что?
— Монета имперская, правда, еще с портретом старого императора Маргия, да упокоится его дух в Хрустальном чертоге. Но отчеканена она была в Хайлигланде. Узнаю клеймо эллисдорских мастеров. И вот знак Криасморского союза... Редко к нам такие попадают. — Староста поднял на Фастреда бесцветные глаза и посерьезнел пуще прежнего. — Откуда у вас эта монета, божий человек?
— Я сопровождал купца-северянина. Мы попали в шторм. Купец занемог, и дал мне монету, чтобы я купил здесь трав для снадобья, — солгал Фастред. Вроде получилось гладко.
— Значит, вы моря...
— Да.
— А что везли?
— Пушнину, кожи, насколько я знаю.
— Понятно.
Староста потерял к разговору интерес и сосредоточился на весах. Наконец он ссыпал две разноцветные стопки монет.
— Получите.
— Должно быть больше. Не хватает двух серебряных дупп.
— Одна достанется ратуше за размен, а вторую, если я не ослышался, вы обещали моему сыну. За срочность.
— Грабеж.
— На травы хватит, — натянуто улыбнулся староста. — Это все, святой брат?
— Да.
— Тогда прощайте.
Староста Жун жестом поторопил гостя, и Фастреду пришлось подчиниться. Надувательство! На две дуппы можно было есть в таверне несколько дней. Но спорить сейчас было не в его интересах, и потому монах, получив назад свой меч на крыльце ратуши, осмотрелся в поисках заведения, где остановился торговец травами.
Нужный переулок с искомой вывеской он нашел почти сразу: кабаков да таверн в Алансоне все же было немного, а эта — «Бонэфан» — оказалась ближе всех. Поправив символ веры на груди, Фастред вошел в полумрак зала.
Служанка наградила было его равнодушным взглядом, но, заметив орденское сюрко гостя, приосанилась и натянула улыбку:
— Добро пожаловать в «Весельчака», святой отец! Чего подать?