Читаем без скачивания «Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов - Михаил Ефимович Болтунов

В 1988 году Николай Герасимович Кузнецов восстановлен в звании «Адмирал Флота Советского Союза» посмертно.

Военным атташе Советского Союза в Испании служил и комдив Владимир Горев. Человек удивительной судьбы. И о нем отдельный рассказ в следующей главе.

Звезда комдива Горева

Секретарь парткома Разведуправления Красной Армии бригадный комиссар Гай Туманян устало смотрел в зал. Коммунисты занимали свои места, здоровались друг с другом, перешептывались. Все больше новых, едва знакомых лиц. Как руководитель парторганизации, он старался встретиться с каждым вновь приходящим в управление, но, признаться, не всегда успевал поговорить, познакомиться поближе. Все больше молодых майоров… «И все меньше старых полковников», — неожиданно промелькнуло в голове.

В последние полгода, с лета 1937‑го, почитай каждый месяц он собирает партийную организацию, чтобы исключить из партии арестованных «нашими славными наркомвнудельцами», как называют их в газетах, врагов народа.

Он помнил всех поименно. Дивизионный комиссар Лев Борович, комбриг Василий Боговой, полковники Алексей Мазалов, Александр Иодловский, Софья Залесская. Ах, Софья Александровна, Софья Александровна… Он только пришел в разведку, а она уже была легендой разведки. В 1921 году наш резидент в Кракове. Потом была венская резидентура, берлинская, а когда начались провалы в Польше, как говорил Берзин, «срочно перебросили туда подкрепление надежными и смелыми работниками». Этими работниками были Софья Залесская и ее муж Фирин. В 1933 году ей вручили орден Красного Знамени «за исключительные подвиги, личное мужество и героизм»

Да, многих секретарь парткома знал близко… Или не знал? Оказалось, «славные наркомвнудельцы» изучили его друзей и сослуживцев лучше него самого.

Гай Лазаревич открыл собрание и объявил: на повестке дня один вопрос — об исключении из рядов ВКП(б) бывших работников Разведупра, арестованных органами НКВД, как врагов народа. И стал зачитывать список.

Воропинов, Туммельтау, Мурзин, Мамаева, Ратов, Янберг… Последним в списке стоял… комдив, его боевой друг по Испании, награжденный высшим орденом Отечества — орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, Красной Звезды.

Гай Лазаревич чувствовал, как перехватило горло и он не мог произнести фамилию друга. Если бы там, в Испании полтора года назад кто-то посмел сказать, что Гай Туманян будет исключать этого коммуниста из партии, он бы лично пристрелил клеветника. Но сегодня, 15 февраля 1938 года, он должен поставить эту кандидатуру на голосование.

— Комдив Горев Владимир Ефимович, — с трудом произнес Туманян. — Член партии с 1920 года. В Рабоче-крестьянской Красной Армии с 1918 года. Военный советник в Китае, нелегальный резидент в США, военный атташе Советского Союза в Испании.

Через четыре месяца Военная коллегия Верховного суда СССР приговорит комдива Горева Владимира Ефимовича к смертной казни. В тот же день приговор будет приведен в исполнение.

…О людях, расстрелянных в годы «большого террора», рассказывать трудно. Приведу лишь один пример. В конце 90‑х годов решил написать очерк о бригадном комиссаре, помощнике начальника Разведуправления Красной Армии Василии Давыдове. Он был репрессирован в 1938 году.

В ГРУ мне удалось достать телефон дочери Василия Васильевича, позвонить и договориться о встрече. В редакцию приехали сын и дочь Давыдова.

В телефонном разговоре я попросил привезти документы, письма, фотографии, в общем, все, что хранилось в семье в память об отце. В начале беседы напомнил о своей просьбе. Мои гости молча положили передо мной одну фотографию.

— После ареста отца энкавэдэшники выгребли из дома все. До последней бумажки. Матери чудом удалось спрятать эту единственную фотографию папы, — прошептала дочь Давыдова.

Что сказать, добросовестно работали «славные наркомвнудельцы». Не только уничтожали человека, но и стирали память о нем. Это в полной мере относится и к комдиву Владимиру Гореву. Многие годы я по крупицам собираю материалы об этом, несомненно, великом, но практически неизвестном человеке. Несмотря на мои многолетние усилия, в биографии Владимира Ефимовича так и остаются белые пятна.

Я несколько раз брался за написание очерка о Гореве. Все надеялся, что найду, доберу недостающую фактуру. Но теперь понимаю: надеяться больше не на что. Лучше с белыми пятнами, чем ничего.

* * *

Володька Горев — ровесник ХХ века. В бурном 1917 году ему соответственно исполнилось семнадцать. Он успешно окончил 7‑ю Петроградскую мужскую гимназию. Позади было восемь лет упорной учебы. Надо отдать должное, учили в гимназии основательно. С первого класса преподавали немецкий язык, со второго — французский, с третьего — латынь. С пятого по желанию можно было осваивать греческий.

В старших классах изучали психологию, логику, законоведение, космографию, то есть науку об устройстве вселенной. Разумеется, все годы обучения гимназисты познавали традиционные предметы — историю, химию, физику, русский язык и литературу, математику.

А еще была гимнастика, где учили фехтованию на рапирах и саблях. Запомнился и такой предмет, как военный строй. Нет, гимназист Горев не собирался становиться военным. Он хотел поступить в институт инженеров путей сообщения, но занятия по военному строю были весьма любопытны и заинтересовали молодого человека. Тем более, что «военный препод» вызвал интерес своими рассказами об оружии, о ружейных приемах, о том, когда применяется тот или иной строй, дабы избежать потерь на поле боя. Увлекательно рассказывал об истории военной формы и снаряжения. Это был какой-то другой мир, новый, неизведанный. И он пришелся по душе выпускнику гимназии. Тогда еще не знал Владимир Горев, что через год он войдет в этот мир и останется в нем навсегда, до конца, до дня своей трагической гибели.

Но это будет через двадцать лет. А пока Горев поступит «в путейский» институт, как звали они свою альма-матер. И с упорством примется за освоение специальности инженера.

Во время учебы в институте Владимир увлекся идеями анархо-коммунистов. Читал работы теоретика учения Петра Кропоткина «Хлеб и воля», «Поля, фабрики и мастерские». Не подозревал тогда первокурсник института, что в будущем ему не раз припомнят юношеские увлечения анархизмом.

Нисколько не сомневаюсь, что из Володи Горева вышел бы хороший инженер-путеец, но грянул 1918 год. 15 января был опубликован декрет «О Рабоче-крестьянской Красной Армии». В нем говорилось о том, что «Совет Народных Комиссаров постановляет: организовать новую армию…». Доступ в ее ряды открывался для всех граждан Российской Республики не моложе 18 лет. «В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма».

Молодой романтичный анархист-коммунист готов был отдать силы и жизнь за революцию. Правда, ему еще не исполнилось 18 лет, тем не менее Владимира приняли, но на фронт не отправили. До исполнения совершеннолетия назначили в канцелярию Военной академии