Читаем без скачивания Полигон - Александр Шакилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ни секунды не колеблясь, я ответил уверенно, без предательской дрожи в голосе:
– С ним все в порядке, любимая. Переживать надо за тех, кто захватил его в плен. Бедолаги! Я вот лично за Новака переживаю. Очень-очень. Как бы наш сынок его не покалечил раньше, чем это сделаю я…
И мы в очередной раз едва не влетели в ловушку.
Только сунулись в заросли папоротников – те выбросили тучу спор, вряд ли полезных для органов дыхания. Мы спешно откатились, уповая на респираторы. Пришлось не только дать крюк, огибая опасное место, но и заново определяться с направлением. Заряд батареи корейского девайса я берег, а потому не врубал больше GPS, так что потратил немало драгоценного времени на поиски следа.
Даже с тем, что зверье обходило нас десятой дорогой – спасибо духам Полигона, или с кем там Резак заключил сделку, кому продал душу, – проблем хватало с растениями, от которых ну никак не ожидаешь подвоха…
Мы устали от всего этого, вымотались.
Кто бы знал, как я соскучился по своему дивану… Скрипучему, с протертой обивкой, но такому родному… Я мотнул головой, прогоняя теплые домашние мысли. Надо взбодриться. У меня есть шоколад с первитином, но им я себя побалую, только если прижмет совсем уж по-взрослому. А пока что, вдохнув побольше воздуха, я приподнял резиновую маску и сунул в рот пластину вяленого мяса. Респиратор тотчас вернул на место, проверил, плотно ли прижался к лицу, и только после этого задышал с куском за щекой. Грызть и кусать мясо, высушенное до твердости камня, – гарантированно зубы сломать. Но когда слюна размочит его, оно станет чуточку мягче, и почувствуется вкус…
Впереди хрустнула ветка.
Мы замерли. Наши тела – каждая косточка и каждый квадратный сантиметр кожи – будто вмиг окаменели.
Барсук-мутант, волк или кто крупнее, патрулируя окрестности, вышел на нас и ощерил клыки? Даже некрупных зверей Полигон сделал смертельно опасными для человека.
«А если медведь рядом? – читалось во взгляде благоверной. – А если мы догнали убийцу «американцев»? Валить надо, Макс! Бежать!..»
Я подмигнул ей – мол, не робей, все будет хорошо.
Чутье подсказывало: не стоит пороть горячку. Про спешку и смех люди неспроста сочинили. Милена подмигнула в ответ – типа успокоилась и доверяет мне себя. Как говорится, муж и жена – одна сатана, а уж мы-то с детства знакомы, еще в школе за косички ее дергал… Я жестами показал, что отступать к Стене мы обязательно будем, но потом. А пока, пригнувшись, мы заскользили через подлесок навстречу опасности. Жизненно важно не наступать на сушняк. Не хочется демаскировать себя раньше времени. Мы предупреждены, а значит – вооружены. А вооружать врага – глупо. Впереди заросли пореже… Бесшумно, никакого бряцанья оружия, боже избавь нас от шелеста ветвей и разных телесных звуков, о которых стыдно говорить вслух, но куда уж деться от физиологии…
Вроде чисто. Мало ли какой зверь пробежал по своим звериным делам? Так что отставить панику!
С каждым мигом темнота становилась все гуще, а комары – мелкие, но лютые – назойливее. Они живьем – буквально! – жрали нас, умудряясь забраться даже под респираторы. Если мы хотим выжить и подобраться к логову врага, надо поспешить. Иначе умрем от потери крови!..
Деревья остались позади. Мы выпали на открытое пространство и, не сговариваясь, приняли горизонтальное положение. На кой торчать двумя пугалами, просто-таки умоляющими, чтобы в них разрядили пару магазинов? Так что дальше ползком.
Вскоре под руками, под животом захрустел гравий, густо поросший высокой травой. Потом трава закончилась, и мы оказались на шоссе, уцелевшем на «отлично», учитывая, сколько лет его не латали.
И уж этому асфальту было с нами по пути.
Стало тихо-тихо. Зверье точно вымерло. Ни дуновения ветерка. Даже в небе успокоилось всякое движение. Наконец наступила ночь.
* * *Найти Адольфо Гамбино не составило труда. Гора его плоти, точно остров в океане, посреди зала возвышалась над арафатками. Сицилиец чуть ли слюни не пускал при виде товара, предложенного привередам-клиентам. Он вертел громадной башкой, сжимал и разжимал кулаки, глаза его сально блестели. Это ненасытное животное забрало бы все оптом, не побрезговав браком. Подойти бы к нему сзади – чтобы не видеть изморось пота на тестообразном лице и многочисленных подбородках – и ударить ребром ладони по основанию черепа, тем самым навсегда избавив мир от жирной мрази!..
«Уймись!» – одернул себя Новак. Не стоит марать руки. Как только главная сделка состоится, Тень займется жирдяем. И уж смерть последнего будет лютой, Новак это особо оговорит.
– Адольфо, прошу в мой кабинет! – чтобы привлечь внимание толстяка, бывший мент коснулся локтя делового партнера и тут же брезгливо отдернул руку.
Глаза мистера Гамбино тут же потухли, он всхлипнул и подался вперед всем тучным телом, рискуя сместить центр тяжести и, потеряв равновесие, проломить пол зала до фундамента. Это он так кивает, догадался Новак. У сицилийца столько жира под нижней челюстью, что иначе не получится жестом выразить согласие.
Тотчас рядом серой опухолью образовалась тетя-лошадь – так Новак окрестил свою новую представительницу в Вавилоне. Ее грива, обмотанная вокруг башки, ничуть не растрепалась, скорбная мина не стала оптимистичней. Пока она не затянула погребальную песнь срывающимися голосом, Новак велел ей:
– Сопроводите нас в мои апартаменты.
По пути к ним присоединились двое синоби. Тени среди них не было.
Тетя-лошадь отворила апартаменты.
– Прошу! – Новак махнул рукой, указывая в дверной проем.
– Только после вас, – наотрез отказался Гамбино.
Неужели этот боров считает, что стоит ему первым войти в кабинет, так сразу на него накинутся убийцы, сработают десятки ловушек, дверь захлопнется и помещение заполнит удушающий газ?
– Благодарю. – Новак сделал вид, что не заметил недоверия, и прошествовал первым. Перед тем как ступить за порог, он велел: – Никому не беспокоить ни при каких обстоятельствах. Повторять: ни при каких.
Он шагнул в темноту. Сработал датчик движения, включился свет.
Мозгоправы всякие и спецы по невербальным методам общения утверждают, что кабинет босса просто обязан быть… э-э… дружелюбным. Никаких тебе острых углов, только мебель со сглаженными краями. Это поможет создать атмосферу взаимного комфорта и расположения между хозяином кабинета и его незваными гостями. И тогда будет боссу счастье, и бизнес его вознесется до небес, а то и вовсе дотянется до пяток Билла Гейтса.
Чушь.
Ровные, резкие линии, крупные формы и внушительные объемные детали – только так и никак иначе. Пол обязательно дубовый, мебель – антикварная, без всей этой новомодной урбанистической фигни из стекла и стали.
Стены – сплошь кожаные панели и ценные породы дерева. Звукоизоляция такая, что, если снаружи начнется ядерная война, в кабинете никто не услышит. Треть помещения занимал лаковый стол и громадное кресло, обтянутое страусиной кожей. Для посетителей – креслица попроще, оранжевого кожзама достаточно. Такая вот безвкусица – оранжевые кресла, они мозолят взгляд, они раздражают… То, что нужно. Новак в восторге от этой вульгарщины, которую как бы уравновешивает своей бескрайней солидностью стоящий на столе светильник с абажуром зеленого стекла, как у партийных вожаков Союза.
– Товар у вас с собой? – Новак остановился в центре комнаты и повернул голову ровно настолько, чтобы краем глаза увидеть собеседника.
Сделав шаг от порога и услышав вопрос, Гамбино тут же замер. Его будто уличили в чем-то постыдным, и теперь он судорожно подбирал слова в свое оправдание, но никак не мог их найти, и потому жутко нервничал.
Ну и типчик. Наверняка сицилийское братство, потеряв надежду основать филиал в Вавилоне, отправило сюда самого никчемного члена, от которого не столько ожидали результатов, сколько надеялись втихую избавиться. Так сказать, без шума и скандала освободить его папу и маму – уважаемых членов сообщества – от занимаемой должности родителей. Однако боссы мафии ошиблись: Адольфо Гамбино оказался расторопней, чем они надеялись, раз он не только до сих пор жив, но еще и ведет переговоры с самим Новаком.
Или же он просто жутко везучий сукин сын.
А еще возможен вариант, что он просто хитрый сукин сын, который умеет отлично прикидываться дурачком.
Одно точно: Гамбино патологически осторожен. И сейчас он почуял опасность и – якобы? – перепугался насмерть. Насчет насмерть – это не гипербола, при столь значительном излишке веса нервничать опасно для здоровья. Окочурится еще, а товара при нем не окажется – и что тогда? Значит, сделка на грани срыва, чего Новак никак не мог допустить.
Ведь это его последняя сделка, совершив которую он твердо решил отойти от дел.
Уничтожит Края – и можно наслаждаться спокойной жизнью в личном бункере на личном острове.