Читаем без скачивания Знак кота - Андрэ Нортон

Равинга прищурилась и холодно ответила:

— С меня не могут требовать ответа. Я всего лишь наблюдатель.

— Посмотрим, сможешь ли ты стать чем-то большим, когда придёт час, — отозвалась женщина и принялась завязывать мешок.

— Пока нам не к кому обратиться, — снова заговорила Равинга. — Да, я наблюдатель. И может быть, когда придёт время, смогу быть чем-то большим.

Но женщина, даже не взглянув на кукольницу, вскинула свою ношу на плечо и быстро вышла. Насколько я знаю, больше она не возвращалась. И Равинга с тех пор ни разу о ней не вспоминала.

— А что она уговаривала тебя сделать? — отважилась спросить я.

Равинга пожала плечами.

— Может быть, она и сама того не знает. Стальной нож или копьё не совладают с призраками и тенями. Однако время прошло, и вот Хабан-дзи умер, а мы должны ждать следующего. И он грядёт, да-да, он грядёт! Многое переменится.

Она подхватила кусок пурпурного шёлка, рывком разодрала его пополам и завернула в одну половинку человека, в другую — песчаного кота. Мне не понадобилось слов, чтобы понять — я могу идти.

Глава пятнадцатая

Я и Мурри по мере сил готовились двигаться дальше. Всё моё естество рвалось на родину, к земле, на которой я родился, как это от рождения заложено в душу любого из моих сородичей. Но разумом я всё яснее и яснее понимал, что Кинрр был прав. Мне лучше всего было отсечь себя от прошлого, в котором для меня больше ничего не осталось, а проще всего разорвать эти цепи, отправившись в Вапалу, которую, нравится вам это, согласны вы с этим или нет, мы, живущие во Внешних Землях, считаем центром нашего бытия.

По крайней мере, благодаря наставлениям Кинрра я теперь знал, как достичь ближайшей караванной тропы, так что нам не придётся блуждать вслепую. Правда, я не знал, насколько долгой будет лежащая перед нами дорога.

Склепом для Кинрра стала его хижина, которую я, как мог, постарался защитить от бури и от крцр. Я не взял там ничего, кроме двух фляг для воды и арфы, которую подарил мне сам бард. Я хотел сберечь её не только из-за тонкой, изящной работы, но и потому, что стоило взять её в руки, как она напоминала о своём хозяине и моём близком товарище. Я сохранил в памяти его рассказы, и хотя мой голос никогда не сравнится с таким великолепным, как у него, я запомнил и множество баллад, которым он учил меня. Правда, без рекомендаций и без поручителя трудно будет надеяться на большее, чем на место скромного барда в тавернах Вапалы.

Напоследок я занялся шестью яками, составлявшими маленькое стадо Кинрра. Проверил, не потрескались ли копыта, как следует смазал их жиром, расчесал и почистил шерсть. Тамошнее озеро было маленькое, но когда мы уйдём, весь урожай останется только им. Мурри позаботился об этом, вычистив с острова всех крыс, порадовав меня своей охотничьей сноровкой. Жилистое крысиное мясо мы провяливали на солнце, а шкурами латали обувку.

В качестве вьючной скотины я выбрал Биалле, самую старую из коров. У неё не было телят, наверное, она уже слишком постарела для этого, но чутьё у неё оставалось по-прежнему острым, к тому же она показала себя опытным охранником стада.

И она ещё должна была помнить, как ходить под вьюками. Вьючная скотина, хоть раз побывавшая в караване, без труда вернётся к дорожной жизни. А на её широкой спине мы сможем унести гораздо больше запасов.

Я давно потерял счёт времени — пока я отлёживался у песчаных котов, могло пройти много дней. Но всё равно скоро должен был наступить сезон бурь.

Вдоль отмеченных торговых путей для защиты путешественников издревле ставились укрытия. И если достичь одной из этих дорог, то вполне можно рассчитывать на то немногое, что в нашей земле обеспечивает безопасность. Но я каждый день выдумывал то одну, то другую причину, чтобы отложить дорогу ещё на денёк.

Но в конце концов всё наше снаряжение было собрано. И тем же вечером, последний раз заглянув к якам, я приласкал каждого из них, и хотя не знал их языка, попрощался с ними. А может быть, я говорил с ними, потому что меня успокаивал звук собственного голоса. Мурри не было, он ушёл с острова на свой кошачий промысел.

Его нетерпение переросло все границы, и я знал, что больше задерживаться здесь не получится. Итак, мы покинули наше убежище. Мурри бежал впереди, я плёлся сзади, вместе с неторопливо бредущей Биалле.

Время от времени я поглядывал на звёзды, стараясь не сбиться с направления, которое мне указывал Кинрр. Его кифонг в мягком футляре ехал поверх тюков на спине Биалле. Мы быстро пересекли узкую полоску леска, и нам снова пришлось шагать по острому гравию. Копыта Биалле мы тоже затянули в кожу, но оказалось, что под её большим весом обмотки и изнашиваются быстрее. Когда первая ночь пути подошла к концу и мы стали лагерем, соорудив навес из моего до Дыр заношенного плаща и лоскутного полотнища, сшитого из крысиных шкур, я проверил нашу обувь и обнаружил, что корову придётся переобувать.

Эта совершенно открытая равнина под отвесными Лучами солнца с каждым днём становилась для нас всё более тяжёлым испытанием. Мне казалось, что караванная тропа, о которой говорил Кинрр, пролегает недалеко — но сколько я ни сверялся по звёздам, сколько Мурри ни прочёсывал широкую полосу пустыни впереди, мы не нашли и намёка на тропу. Если бы мы с Мурри были одни, мы шли бы побыстрее. Я уже начал беспокоиться, не сделал ли ошибку, взяв с собой Биалле, несмотря на то, что она несла на себе столько припасов. Её копыта начинали выглядывать из-под кожаной обувки уже через полперехода, и те запасы кожи, что мы взяли с собой, чтобы не остаться босыми, быстро таяли.

Иногда я задумывался: а не обманываю ли себя? Может быть, и Мурри поддался некому наваждению этой земли, которое заставляет нас ходить по кругу? Может быть, на самом деле мы вовсе не движемся вперёд? Хотя… остров Кинрра давно скрылся из виду.

Чтобы идти дальше, требовалось всё больше и больше усилий. Мы таяли на глазах, и порой самое незначительное действие казалось почти неодолимой ношей.

На шестой день после того, как мы покинули остров Кинрра — шестой или около того, я мог и сбиться со счёта, — случилось несчастье. Оно обрушилось на нас, словно устало глядеть на наши усилия и решило одним ударом положить этому конец.

Поступь Биалле давно сбилась с размеренного ритма, теперь она тяжело переваливалась с боку на бок, не в силах приподнять голову выше, чем на две ладони от земли. Она то и дело издавала страдальческие вздохи, совсем как человек, только в сто раз сильнее. Ей всё чаще приходилось отдыхать, и я останавливался рядом, тоже переводя дух. Мурри я не видел с самого начала ночи.