Читаем без скачивания Семь сестер. Сестра жемчуга - Райли Люсинда

Когда все заняли свои места за столом, Эндрю перехватил любопытствующий взгляд Китти.

– Это рождественская свеча, или Адвент-свеча, как ее еще называют, – пояснил ей Эндрю. – Мои родители проявили завидное терпение и дождались-таки моего возвращения домой, чтобы я мог самолично зажечь эту свечу. Я с детства очень люблю это делать. Зажигать последнюю свечу еще до наступления сочельника. Такова старинная традиция у немцев-лютеран, мисс Макбрайд, – добавил он.

На ужин подали отбивные. Китти тоже смогла проглотить несколько маленьких кусочков, тщательно пережевывая каждый. И одновременно она старалась незаметно разглядеть двух братьев-близнецов. Они действительно были очень похожи, оба темноволосые, голубоглазые, но вот характеры, судя по всему, у них были разные. Эндрю производил впечатление более серьезного и рассудительного человека, чем Драммонд. Сидя рядом с ней, Эндрю вежливо расспрашивал ее о жизни в Эдинбурге.

– Должен принести вам свои извинения, в том числе и от имени своего брата. Уж кому-кому, а ему бы следовало знать, что полуденное солнце в наших местах – слишком сильное испытание для любой юной леди, тем более для той, которая лишь недавно вступила на австралийскую землю. – Эндрю бросил укоризненный взгляд на Драммонда, сидевшего напротив них. Но тот лишь беззаботно пожал плечами в ответ.

– Прости меня, дорогой братец. Но я тут ни при чем. Слава богу, мисс Макбрайд! Я искренне рад тому, что у вас появился наконец надежный защитник в лице моего брата Эндрю, – добавил Драммонд, обращаясь уже к Китти.

Во главе стола восседал Стефан Мерсер, отец близнецов и хозяин дома. Такой же голубоглазый, как и его сыновья, но более плотный и представительный по своему телосложению, с лысиной на макушке, покрытой веснушками. Он охотно принялся рассказывать Китти, при каких именно обстоятельствах его семья оказалась в Австралии семьдесят лет тому назад.

– Наверное, вы уже наслышаны о том, что многие наши предки приехали сюда, в Аделаиду, потому что здесь им было позволено исповедовать ту религию, которую они выбрали. Моя бабушка была немкой. Она поселилась в небольшом поселке под названием Хахндорф в горах Аделаиды. Мой дед прибыл из Англии, принадлежал к пресвитерианам. Здесь они встретились и полюбили друг друга. Австралия – страна, где поощряется свобода мысли, мисс Макбрайд. Лично я, к примеру, не придерживаюсь никакой конкретной религиозной доктрины из тех, что были придуманы людьми. Так, наша семья регулярно посещает церковные службы в англиканском кафедральном соборе. Вот и завтра мы собираемся туда на вечернюю рождественскую мессу. Очень надеюсь, что вы сможете составить нам компанию, если не возражаете.

– С огромным удовольствием, – совершенно искренне ответила Китти. Ее тронула деликатность Стефана. Наверняка он немного опасался, что у Китти могут возникнуть какие-то возражения, коль скоро речь идет о посещении не пресвитерианского храма.

Кое-как Китти проглотила пару ложек пудинга – вкуснейшего десерта, обильно политого сверху кремом. Попутно она вслушивалась в разговоры, которые вели за столом трое мужчин о своем семейном бизнесе. Насколько она могла судить, основная сфера деловых интересов семейства Мерсер связана с добычей из морских глубин чего-то, что они называли раковинами. Они обсуждали, сколько тонн этих раковин доставляют на берег команды небольших парусных судов. Их они называли люггерами. Драммонд еще рассказывал отцу о том, как прошла «проверка поголовья». Китти решила, что речь идет о поголовье скота. Драммонд сокрушенно сообщил, что бесследно пропал его лучший гуртовщик. И добавил на полном серьезе, что лично он предполагает худшее: туземцы поймали его, разрезали на куски и сварили на ужин.

Как странно, размышляла Китти. Вот она сидит за таким прекрасным столом в таком красивом и элегантном доме со всеми удобствами, а где-то совсем рядом, за пределами города, который, как и ее родной Лейт, выглядит очень цивилизованно, творятся такие бесчинства.

– Наверное, вас удивляют наши разговоры, – словно прочитал ее мысли Драммонд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Нет, я читала об этом в книге Дар… – Она запнулась на полуслове. А вдруг Драммонд не одобряет взгляды Дарвина? – В книге одного автора, который провел в Австралии достаточно времени, а потом поделился своими впечатлениями о том, что он здесь увидел. Неужели аборигены и сегодня охотятся за белыми?

– Увы, это так. – Драммонд немного понизил голос. – Думаю, частично такая агрессия со стороны местных объясняется тем, что их непрошеные завоеватели часто провоцируют аборигенов своим жестоким обращением с ними. Ведь здешние племена обитали на этих землях тысячи и тысячи лет. Вполне возможно, австралийские туземцы – это самый древний народ на земле. И вот их силой лишили и их земель, и привычного уклада жизни. Можно сказать, увели все прямо у них из-под носа. Однако, – вдруг спохватился Драммонд, – пожалуй, нам лучше отложить эту тему до другого раза.

– Хорошо, – тут же согласилась Китти, внутренне немного подобрев к своему собеседнику. После чего переключила внимание на Эндрю: – А где вы живете?

– На северо-западном побережье, в небольшом городке под названием Брум. Я недавно возглавил промысел отца по добыче жемчуга. Брум… О, там очень интересные места, со своей долгой-долгой историей. Там даже можно увидеть следы динозавра. Они сохранились на одной из скал, и во время сильного отлива их можно хорошо разглядеть.

– Боже! Как бы я хотела взглянуть на них своими глазами. А Брум отсюда далеко? Быть может, я смогу добраться туда поездом?

– К сожалению, не сможете, мисс Макбрайд. – Эндрю с трудом подавил улыбку. – Если плыть туда морем, то это займет несколько дней. Ну а если отправиться в Брум на верблюдах, то это будет еще дольше.

– Конечно-конечно! – поспешила согласиться с ним Китти, испытывая неловкость от того, что она только что продемонстрировала полнейшее незнание географии. – Теоретически-то я представляю, как велика ваша страна, а вот когда касается практической стороны дела… Трудно даже представить, каким долгим может оказаться путешествие по ее просторам. Но все же я надеюсь, что мне представится случай выбраться за пределы Аделаиды. Хочу хотя бы прикоснуться рукой к тем скалам, которые стоят здесь со времен сотворения мира. Я читала, что на них очень много наскальной живописи.

– Это правда. Хотя, если честно, эти места лучше знакомы моему брату. Особенно те, что вокруг Айерс-Рок. Там совсем рядом, по австралийским меркам разумеется, находится наше скотоводческое хозяйство, которым он управляет.

– С огромным удовольствием отправилась бы туда. Я много читала про эту скалу. Ведь Айерс-Рок – самая древняя в мире скала-монолит. Надеюсь, в один прекрасный день у меня получится попасть в эти места, – тут же загорелась Китти.

– Вижу, мисс Макбрайд, вы всерьез интересуетесь историей древнего мира и геологией. Я прав?

– Просто мне интересно узнать, как все мы… – Уже во второй раз Китти замолчала на полуслове, благоразумно решив не развивать тему Дарвина. – Прежде всего мне интересно, мистер Мерсер, как Господь заселил нашу землю людьми.

– Пожалуйста, зовите меня просто Эндрю. Да, согласен с вами. Это действительно захватывающе интересно. Знаете что? – Эндрю заговорил громче. – У меня идея. – Он повернулся к миссис Мак Кромби: – Что, если вы, тетя Флоренс, совершите небольшое путешествие на северо-западное побережье? Само собой, в сопровождении мисс Макбрайд. Предлагаю отправиться туда где-нибудь в марте, когда уже окончится сезон дождей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Флоренс, дорогая, даже не думай! – тут же предупредительно подала голос Эдит. – Последний раз, когда я отправилась в Брум, разыгрался такой сильнейший циклон, что наше судно швыряло из стороны в сторону, словно щепку. А потом возле Олбани мы и вовсе сели на мель. Мой старший сын живет в совершенно неподобающих условиях. Место самое что ни на есть дикое. В Бруме полно черных, желтых и бог знает кого еще. Словом, всякий сброд, съехавшийся туда со всего света. Преимущественно жулики всех мастей, бродяги и воры. Помнится, я тогда дала себе слово, что больше в Брум ни ногой.