Читаем без скачивания Разводящий Апокалипсиса - Сергей Щеглов

Сам Валентин выставил еще два «веера» и успел мазнуть «апельсином» по пришельцу. Именно он внушал наибольшие опасения — ведь целитель Семерки до сих пор в строю!

Целитель и впрямь оставался в строю. Валентин ощутил его восстанавливающие заклятия — и с ужасом понял, что пришелец вот-вот очнется. Рука сама свернулась в какой-то жест, Валентин вложил в заклятие все, на что был способен, уже понимая, что совершает ошибку — но страх перед Перчаткой оказался сильнее.

А потом Валентин вдруг осознал, что все кончилось.

Пришелец лежал на земле, и по виду его сразу было ясно, что он мертв.

Валентин посмотрел на свою сведенную судорогой кисть — столько сил вложил он в последнее заклятие. Обычный «штопор»? Вроде бы да, вот только задом наперед…

С дерева беззвучно упал призрак — почерневший, распухший, покрытый пузырящейся слизью. Валентин окинул поляну быстрым взглядом — шесть тел. Целитель, по-видимому, прятался в кустах — да так там и остался.

Розенблюм, по-прежнему окутанный защитным коконом, подтянул к себе обожженный обрубок левой ноги и, постанывая, совершал над ним магические манипуляции. Левая рука его, еще недавно сожженная до локтя, выглядела как новенькая. Боевой маг, одно слово.

Самрухары мирно сидели там и тут, совершенно не обращая внимание на состояние своих наездников. Валентин понял, что у Розенблюма нашлось заклинание и для этих чудовищных птиц. В лесу снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием догоравшего кустарника.

Валентин посмотрел на лежащего совсем рядом пришельца и тяжело вздохнул. Мы оба земляне; быть может, в прошлой жизни мы даже были знакомы. А вот теперь он мертв, и мертв от моей руки.

Валентин подошел к пришельцу и перевернул его на спину. Неподвижные глаза землянина уставились в синее небо; рука со страшным талисманом бессильно простерлась на траве. Валентин всмотрелся в длинное бледное лицо своей жертвы и покачал головой. Нет, я никогда не видел этого человека; но разве это причина, чтобы убивать насмерть?

Валентин снял Перчатку с еще не успевшей остыть руки мертвеца и машинально сунул ее в боковой карман комбинезона. Все как в прошлый раз, подумал он раздраженно; не успел высадиться на Побережье, как тут же — покойник. Но в прошлый раз я убивал не по своей воле; теперь же это был мой выбор. Точнее — выбор моего страха.

Да, сказал себе Валентин. Впервые в жизни я убил человека только потому, что боялся. Неужели Диана права, и я действительно превращаюсь в Фалера?

Хватит, приказал себе Валентин. Что сделано, то сделано; кем бы я ни был, на этот раз я остался в живых. И, между прочим, кое-кого спас. Жизнь за жизнь, такова арифметика Побережья; если бы я не вмешался, на этой поляне было бы одним трупом больше.

Моим трупом.

Валентин вытащил из кармана Перчатку и повертел ее в руках. Талисман не отзывался. Не было ни легкой дрожи в руках, ни головокружения, ни ощущения тепла. Странно, подумал Валентин. Раньше на талисманы такого класса моей совместимости вполне хватало. Разве что эта Перчатка покруче обычных?

Валентин спрятал талисман обратно в карман и посмотрел на Розенблюма. Тот уже завершал свое исцеление. Сожженная нога его окуталась мерцающим туманом, кости встали на место с характерным хрустом, заставившим Валентина поморщиться.

— Розенблюм, — сказал Валентин, подходя к своему подмастерью. — Объясни мне, пожалуйста, зачем ты на них напал? Мы же чуть было не погибли!

— Я хотел знать, на чьей ты стороне, — сквозь зубы пробормотал Розенблюм. — Теперь я знаю, что Фалер — человек слова.

— Да, это так, — кивнул Валентин. — Но не слишком ли ты рисковал?

Розенблюм фыркнул:

— Рисковал? А что я должен был делать? Бросить своего мастера и покрыть себя вечным позором?

Валентин пожал плечами:

— Ну, ты мог попытаться их убедить…

— Ты же видел Перчатку! — воскликнул Розенблюм. — Еще одно слово, и я превратился бы в мешок с костями! У меня был только один шанс — ударить первым. Хвала Емаю, я сумел их опередить!

— Ты думаешь, он пустил бы Перчатку в ход? — с сомнением спросил Валентин.

— А ты стал бы проверять? — спросил в ответ Розенблюм.

Валентин не нашелся, что ответить. Когда Перчатка угрожала мне, я не колебался ни секунды. Кто я такой, чтобы осуждать Розенблюма?

— Ты спас мне жизнь, — сказал Розенблюм, осторожно поднимаясь на ноги. — Я пропустил удар и был на волосок от смерти. Ты вовремя вмешался, Фалер.

— Я вовсе не затем взял тебя в подмастерья, — улыбнулся Валентин, — чтобы потерять в первом же бою. Как твоя нога?

Розенблюм осторожно согнул левую ногу в колене и топнул по валявшейся на траве сухой ветке. Та с хрустом переломилась пополам.

— Лучше, чем была, — ответил Розенблюм. — Я потратил на нее половину моей Силы.

Валентин уловил в голосе Розенблюма упрек. Вмешайся я раньше, понял Валентин, ему не пришлось бы восстанавливать ногу.

— В следующий раз, — сказал Валентин, — не начинай драку первым. Дождись, когда это сделаю я!

Розенблюм молча наклонил голову. Как ни странно, подумал Валентин, а я преподнес ему неплохой урок. Сам того не желая.

— Хорошо, мастер, — согласился Розенблюм. — А теперь дозволь мне допросить пленных.

— Ах да, — вспомнил Валентин, — ты же поджидал Слуг Пророчества! Что ж, допроси; но бьюсь об заклад, что эта Семерка работала на Ваннора.

Слишком уж тупо они действовали, подумал Валентин. Хватай и тащи. Никакого уважения к великому Фалеру.

Розенблюм подошел к лежавшему ничком командиру Семерки. Как успел определить Валентин во время боя, в эту Семерку предводитель входил в качестве жреца. Именно его призыв к духам воздуха породил молнию, едва не убившую Розенблюма. Но сейчас, с «жалом» в мозгу, жрец был абсолютно беспомощен.

Розенблюм склонился над его телом и сделал короткое движение левой рукой. Валентин отметил, что стиль магии у Розенблюма был точно таким же, как у Хеора: самые разные заклинания запускались совершенно одинаковым движением рук. Лежавший пластом человек плавно перетек в сидячее положение.

— Я предлагал тебе уйти невредимым, — сказал Розенблюм. — Жаль, что у тебя не хватило ума согласиться. Теперь я повторяю свои вопросы. Итак, кто ты такой?

— Зелиф Харим, — монотонным голосом ответил жрец.

— Зачем тебе нужен Фалер?

— Награда, — проговорил жрец. — Нужно доставить Ваннору.

— Видишь, как все просто? — улыбнулся Розенблюм. — Несколько простых слов, сказанных вовремя, и твоя Семерка осталась бы цела, а твой пришелец — жив. Как жаль, мой друг, что ты так поздно сказал мне правду.