Читаем без скачивания Война за Биософт - Лилия Курпатова-Ким

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Идзуми понуро стоял за спиной шефа Буллигана и смотрел, как к ним быстрым, уверенным шагом приближается молодой человек в темных очках и облегающем костюме из кожи. Инспектор видел такие костюмы только раз, в блокбастере про мотогонщиков довоенной эпохи.

Молодой человек улыбался, сверкая здоровыми белыми зубами с жемчужным напылением, которые отражали солнечный свет и сияли так, что на эту улыбку временами становилось больно смотреть. В руке он держал защитный шлем.

Идзуми сердито запахнулся в свой мятый синтетический плащ, прикрывая старую, засаленную, сильно поношенную форму полицейского инспектора и несвежую рубашку.

— Медиа создали миф, что агент Бюро должен быть незаметным и не выделяться в толпе, — проворчал инспектор. — А у вас прямо Голливуд.

Шеф Бюро не ответил. Он протянул Роджеру огромную сухую ладонь.

— Здравствуй, Роджер! — тонкие, такие тонкие, что могло показаться, будто их нет вовсе, коричневые губы Буллигана растянулись в улыбке.

— Привет, шеф, — нагловато ответил тот, отвечая на рукопожатие, затем повернулся к Идзуми: — А это, должно быть, тот самый доблестный инспектор Интерпола, что раскрыл все тайны доктора Синклера?

— Снимите очки, — недовольно проворчал Идзуми. — Я не могу говорить, когда не вижу глаз собеседника.

— Простите, — голос Роджера был исполнен сарказма.

Подчеркнуто вежливым движением он снял очки, чуть подался вперед, демонстрируя инспектору свои нахальные блестящие серые глаза, а потом подмигнул.

Идзуми кисленько улыбнулся в ответ, сложил руки на груди и спросил:

— Можно узнать, Ро-о-джер, — протянул он, — почему вас прозвали Подлюгой?

Агент рассмеялся, запрокинув голову назад и тряхнув шапкой густых, блестящих темных волос с медным отливом. Инспектор заметил, что некоторые пряди Роджера выкрашены в серебристо-седой цвет.

— Подлюгой меня прозвали коллеги-неудачники, — спокойно ответил агент. — Когда я стал самым богатым хэдхантером Бюро, не все смогли это пережить. Им кажется, что на моем месте должны быть они. Тогда будет справедливо. Только вот я думаю, что я на своем месте, а они — на своем. И это по-настоящему справедливо. Потому что это факт.

Он окинул Идзуми насмешливым, оценивающим взглядом.

Буллиган поднял вверх руки.

— Брейк! — сказал он, прекращая словесную пикировку между Роджером и инспектором, затем обратился к Идзуми. В тоне шефа Бюро послышались извиняющиеся нотки. — Инспектор, вы должны понять… В Бюро существует очень большая конкуренция между агентами старой выучки, которым сейчас за сорок, и молодыми — теми, кто учился с использованием нейролингвы и прочих образовательных технологий, которые позволяют… м-м… — Буллиган замялся, подбирая слова.

— Которые позволяют просто залить в собственные мозги чужой опыт и считать себя умнее старших, не пережив и не испытав даже десятой доли того, что испытали те, кто этот опыт накопил? — подсказал Идзуми. — Я понимаю, сэр, что вы хотите сказать.

Роджер нахмурился и сделал шаг назад. Его открытое улыбающееся лицо в одно мгновение превратилось в непроницаемую восковую маску.

— Хватит! — рявкнул Буллиган. — Вы оба! Прекратить пререкаться! Чтобы я больше ни звука не слышал на тему конфликта поколений «до нейролингвы» и «после»! У вас есть задача! И вы оба, совместно, используя реально накопленный опыт, — Буллиган кивнул в сторону Идзуми, — и самые крутые из существующих когнитивных технологий, — шеф показал на Роджера, — должны добыть мне голову Алекса Хоффмана! То есть доказательства его причастности к разработке проекта «Кибела»! Так что за мной, в аналитический отдел! Оба! Быстро!

4 августа 2054 года, 10:34:21

Буферная зона

Клиника доктора Просперити

Я содрал очки и контакты с рук, несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь унять тошноту. Подключения к нейролингве оказались для меня пыткой похуже боли от сожженной по всему телу кожи. Доктор Просперити намеревался превратить меня в двадцатипятилетнего блондина точно к сроку.

— Еще инъекцию, доктор Павлов? — поинтересовался агент Нимура.

Доктор Просперити покачал головой:

— Нет, больше нельзя. Замедлится процесс роста кожи.

— Сделайте мне укол! — прохрипел я.

— Невозможно, — хирург подошел к прозрачной матрице, куда выводились показания от пятидесяти шести различных датчиков на моем теле. — Мы должны успеть в срок. Если вы не успеете что-то просмотреть — это можно сделать после. Но если к десятому числу не вырастет кожа…

Чувство было такое, что я вот-вот вывернусь наизнанку. Виски разрывало от боли, желудок надрывали спазмы, сердце колотилось так, что я едва мог дышать, хватая воздух ртом.

— Угроза инсульта, — заметил один из ассистентов доктора Просперити, постучав ногтем по одному из указателей на матрице. — Уровень внутричерепного давления…

— Помолчите, — сердито оборвал его хирург и обратился к Нимуре: — Вы можете как-то сократить объем закачиваемой в его голову информации?

Нимура покачал ушастой головой:

— Аналитики и так делают все возможное. Они монтируют данные «Большого брата», оставляя только самое главное…

— Неужели информации о Громове так много? — с сомнением поморщился доктор Просперити.

— Нет, но есть другая проблема, — Нимура показал на календарь. — Евгению Климову двадцать пять лет. Значит, события как минимум последних двадцати он должен помнить. Он должен знать, как выглядят хайтек-школы Норфолк и Биогеника, где он, по легенде, учился. Он должен ориентироваться в событиях культуры, политики и спорта. Он должен…

— Бросьте, — перебил его хирург. — Если вы спросите меня, что произошло за последние двадцать лет в культуре, политике и спорте, я вам не отвечу. Потому что мне дела нет до этих вещей. Вы можете ограничиться только данными по его профессии — нейролингвистике. Все остальное его могло просто не интересовать.

— Маскировка должна быть идеальной! — возразил Нимура. — Иначе Громов его очень быстро раскусит! Надеюсь, вы понимаете, что мы имеем дело с чрезвычайно умным подростком!

Я немного отдышался и вступился за Нимуру:

— Они правы. Чтобы Громов мне доверял — мы должны говорить на одном языке. Я имею в виду ментальную составляющую. Необходимо подружиться с ним. По-настоящему. Мне придется запихать себе в голову весь культурный слой, в котором он живет, чтобы понять, как он думает, и полноценно прогнозировать его поведение. Между ним и Аткинсом есть колоссальная разница. Подросток из тридцатых годов и подросток из пятидесятых — отличаются друг от друга на целую эпоху. Поэтому вы должны придумать средство, чтобы я мог… Восстанавливаться во время сна. А пока, — я повернулся к своему помощнику, — увеличьте содержание анаболика в белковой смеси… на десять процентов. Это не затормозит процесс роста кожи и, может, немного притупит головную боль.

Доктор Просперити скрестил руки на груди, нахмурился и уставился в пол. Некоторое время он напряженно думал.

— Я поговорю с биохимиками, попрошу их смешать какой-нибудь гормональный коктейль, который одинаково бы подходил и для физического восстановления организма, и для реабилитации мозга после каждой основательной прожарки, которой вы его подвергаете.

С этими словами он ушел.

Нимура вопросительно посмотрел на меня:

— У вас есть силы продолжать сегодня? Или…

— Пока не знаю, — ответил я. — Отвезите меня к морю. Может, мне станет лучше на воздухе.

Нимура послушно начал переводить все приборы, прикрепленные к моему креслу, в автономный режим.

— Непросто таскать на себе целый реанимационный кабинет, — мрачно пошутил я.

— Ничего, скоро вы его сбросите, как змея старую кожу, — пообещал агент.

Он включил мотор моего кресла, встал на подножку и аккуратно вырулил из лаборатории.

Мы проехали через клинику и двор к длинному прогулочному пирсу, который тянулся до самого края кораллового рифа, образовавшего остров Просперити.

На деревянной платформе, в самом конце пирса, в каталках уже сидела парочка мумий вроде меня. Одна мумия в бинтах, вторая в комбинезоне — резервуаре для питательной белковой пены, которую использовали для быстрого восстановления кожных покровов. Обе мумии тупо таращились на воду.

Мы заняли место в уголке, за одним из крайних столбов. Я тоже тупо уставился на волны, разглядывая стайку рыб, кормившихся у края рифа.

— У вас уже сложилось какое-нибудь мнение о Громове? — спросил Нимура. — Информацию о нем вам давали в первую очередь.

— Видите ту рыбку? — я показал на сине-желтую рыбу-бабочку. — Как, по-вашему, мы можем прогнозировать ее поведение, не зная, какая здесь вода, когда бывают приливы и отливы, какая пища для нее тут имеется, какие повадки у ее стаи?