Читаем без скачивания Звездная пыль - Neil Gaiman

Септимус отошел от трупов, чтобы помочиться на серый валун. Потом вернулся к телу Праймуса.

– Если бы я сам тебя убил – догнивать бы твоему трупу прямо здесь, – сообщил он. – Но увы – это удовольствие досталось кому-то другому, и теперь мне придется отвезти тебя немного вперед и положить на высокую скалу, чтобы твои останки расклевали орлы.

Пыхтя от напряжения, Септимус поднял окоченевшее тело брата и взвалил его на спину пони. Заметив на поясе мертвеца мешочек с каменными рунами, он сорвал его и забрал себе.

– Вот за руны спасибо, братец, – поблагодарил он, похлопав труп по спине.

– Чтоб тебе ими подавиться, если не отомстишь подлой суке, которая перерезала мне глотку, – ответил Праймус голосом горных птиц, пробуждавшихся приветствовать новый день.

Они бок о бок сидели на плотном белом кучевом облаке размером с небольшой город. Облако было мягким и немного холодным. Чем сильнее в него погружаться, тем оно казалось холоднее, и Тристран как можно глубже засунул в его пружинистую толщу свою обожженную руку. Облако приняло руку в себя, хотя и не без легкого сопротивления. Изнутри оно казалось ноздреватым и совершенно ледяным, одновременно плотным и бесплотным. Облако слегка остудило боль ожога, и Тристран смог привести мысли в порядок.

– В общем, – сказал он через некоторое время, – боюсь, я все изрядно запутал.

Звезда сидела рядом с ним, одетая все в тот же халат, полученный от трактирщицы. Ее сломанная нога, вытянутая вперед, лежала на облачной толще.

– Ты спас мне жизнь, – наконец отозвалась она. – Так ведь?

– Вроде того. Само как-то получилось.

– Ненавижу тебя, – сказала звезда. – Я и так уже тебя ненавидела, а теперь вообще терпеть не могу.

Тристран пошевелил в блаженной прохладе облака обожженными пальцами. Он ужасно устал, его поташнивало.

– И за что же? – осведомился он.

– А за то, – злобно сообщила звезда, – что после того, как ты спас мне жизнь, по законам моего народа ты за меня отвечаешь. А я – за тебя. Куда бы ты ни пошел, я должна следовать за тобой.

– А-а, – ответил Тристран. – Так это же хорошо. Разве нет?

– Я предпочла бы провести остаток жизни, таскаясь на цепи за отвратительным волком, или вонючей свиньей, или болотным гоблином, – ровным голосом пояснила она.

– Честное слово, я не так уж плох, – сказал Тристран. – Может, мы познакомимся поближе – и ты изменишь свое мнение. Вообще-то я хотел извиниться за то, что таскал тебя на цепи. Наверное, нам стоит начать все сначала, будто этого и не было. Коли так, здравствуйте, меня зовут Тристран Тёрн, очень рад познакомиться.

И он протянул девушке здоровую руку.

– Защити меня матерь Луна! – воскликнула звезда. – Да я скорей возьму за руку какого-нибудь…

– Охотно верю, – сказал Тристран, не желая дослушивать, с какой неприятной тварью его сравнят на сей раз. – Я же за все извинился, – напомнил он. – Давай-ка сначала. Меня зовут Тристран Тёрн, рад познакомиться.

Девушка вздохнула.

Высоко над землей воздух делался разреженным и холодным, но солнце сильно припекало, а облака вокруг напоминали юноше замки странного небесного города. Далеко внизу виднелся реальный мир: солнце ясно высвечивало каждое маленькое деревце, превращая изгибы рек в тонкие серебряные дорожки улиточьих следов, блестящие и выгибающиеся по землям Волшебной Страны.

– Ну и? – сказал Тристран.

– Ладно, – отозвалась звезда. – Отличная шутка, не правда ли? Куда бы ты ни пошел, я должна следовать за тобой. Даже если это меня убьет. – Она впилась пальцами в плоть облака, оставляя на тумане глубокие отметины. Потом на миг коснулась рукой протянутой ладони Тристрана. – Сестры звали меня Ивэйна. Я была вечерней звездой.

– Ты посмотри, какая из нас чудесная парочка, – усмехнулся юноша. – Ты со сломанной ногой, я – со своей рукой…

– Покажи-ка мне больную руку.

Тристран вытянул ее из облачной прохлады. Всю кисть, ярко-алую и вспухшую, с обеих сторон покрывали крупные волдыри. Они вскочили в тех местах, где кожу лизало пламя.

– Больно? – спросила девушка.

– Ага. Если честно, то даже очень.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно отозвалась Ивэйна.

– Если бы я не сжег руку, тебя бы наверняка убили, – напомнил Тристран. У его спутницы хватило совести отвести взгляд. – Знаешь что, – юноша сменил тему, не желая ее стыдить, – я ведь забыл сумку в трактире этой психопатки. У нас теперь ничего не осталось, разве что одежда.

– А у кого и прежней одежды больше нет, – вздохнула звезда.

– У нас нет ни еды, ни воды, мы летим в полумиле от земли и не знаем, как спуститься, к тому же не можем управлять ходом облака. Еще мы оба ранены. Я все перечислил или что-то забыл?

– Ты забыл, что облака имеют свойство таять и обращаться в ничто, – добавила Ивэйна. – Я сама видела, как они это делают. Еще одного падения я не перенесу.

Тристран пожал плечами.

– Ну, значит, мы наверняка обречены. Зато мы можем оглядеться, раз уж оказались здесь.

Он подал Ивэйне руку, помогая встать. Вдвоем они сделали несколько неловких шагов по прогибающейся под ногами толще облака, после чего звезда вновь села.

– Бесполезно, – сказала она. – Иди, сам оглядывайся. Я лучше посижу и подожду тебя.

– Обещаешь? – спросил Тристран. – Больше не станешь убегать?

– Клянусь. Клянусь своей матерью Луной, – грустно отозвалась Ивэйна. – Ведь ты спас мне жизнь.

И Тристрану пришлось довольствоваться этим обещанием.

Ее волосы уже почти целиком поседели, кожа лица несколько обвисла, шея сделалась дряблой, от углов глаз и рта лучами разбегались морщинки. Она была бледна, хотя платье ее пылало ослепительно красным. На плече ткань порвалась, и из дыры выглядывал грязный, сморщенный шрам от глубокой раны. Ветер хлестал ей по лицу спутанными волосами, когда женщина в черной карете мчалась через Пустоши. Четыре скакуна часто спотыкались, по бокам их струились ручьи пота, изо ртов бежала кровавая пена. Но копыта их по-прежнему без устали стучали по грязной дороге Пустошей, где не растет ничего.

Королева ведьм, старейшая из Лилим, натянула поводья и остановила коней возле скального пика цвета ярь-медянки, торчавшего из болотистой почвы пустошей подобно игле. Потом она медленно, как и положено даме уже не первой (и даже не второй) молодости, сползла с облучка на мокрую землю.

Она подошла к карете сбоку и распахнула дверцу. Наружу тут же свесилась голова мертвого единорога с кинжалом, так и оставшимся торчать из холодной глазницы. Ведьма вскарабкалась в карету и раскрыла единорогу рот. Труп уже начал окоченевать, и челюсти разжались не без труда. Колдунья сильно прикусила собственный язык и сжимала зубы, пока боль во рту не стала невыносимой. Наконец она почувствовала вкус крови. Смешав во рту кровь со слюной (при этом ведьма чувствовала, что несколько передних зубов начинают шататься), она сплюнула на пегий язык единорога. Часть плевка повисла у нее на губах и испачкала подбородок. Женщина выговорила несколько слов, которые мы отказываемся здесь приводить, и закрыла единорогу мертвый рот.