Читаем без скачивания Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Официальный диагноз, поставленный 10. 3 — «испанка», и поначалу он ни у кого не вызывал опасений. «Испанка» — это вполне обычный для нашего времени вирусный грипп, болезнь тяжелая, но не смертельная. Кремлевские спецпайки, служебные и бытовые условия создавали вполне благоприятные условия для выздоровления. Да и лечили Свердлова лучшие врачи, признавшие его организм очень крепким и выдавшие заключение очень оптимистичное. Но затем вдруг неожиданно наступило резкое ухудшение. В следующие дни у постели соратника перебывал весь цвет партии — Сталин, Загорский, Ярославский, Смидович, Дзержинский, Петровский, Владимирский, Стасова и др. И ни разу не зашел только Ленин! Официальная версия — дескать, реально помочь товарищу не мог, а опасность заразиться была велика. Так что — врачи запретили. Словно прямым откликом на инициированное Свердловым решение врачей о высылке в Горки. Мало того, как раз в момент внезапного ухудшения Ленин вообще уехал из Москвы в Питер. Всю гражданскую войну даже по государственным делам никуда не рисковал отлучаться, посылал других, а тут вдруг отправился по личному, на похороны дальнего родственника М. Т. Елизарова — мужа своей сестры Анны, умершего от тифа. Хотя и семейной сентиментальности в иные времена за Ильичом, вроде, тоже не замечалось.

Вернулся он оттуда только 14. 3, когда Свердлову уже стало совсем худо. По воспоминаниям жены "в этот день он стал терять сознание, начался бред. В бреду он все время говорил о VIII съезде, пытался вскочить с кровати, искал какие-то резолюции. Ему казалось, что резолюции украли враги, он просил не пускать их, отобрать резолюции, прогнать их прочь. Он звал сына, хотел ему что-то сказать…" Если верить тем же воспоминаниям, то Ленин все же появился — но 16. 3, в самый последний момент зашел на 10–15 минут. В эмигрантской литературе бытует и другая версия болезни Свердлова — что он был в Туле избит рабочими. Но она вызывает еще больше вопросов. Почему, например, избиение понадобилось выдавать за «испанку», а не белогвардейский теракт, что выглядело бы гораздо героичнее и могло принести дополнительную популярность как образу Свердлова, так и большевикам в целом? Да и неизбежных в таких случаях массовых репрессий в Туле в этот момент, вроде, не зафиксировано. А отсутствие Ильича у постели пострадавшего товарища становится вообще необъяснимым, травмы — болезнь не заразная.

В итоге, доклад об оргработе ЦК, который на съезде должен был делать Свердлов, делал Ленин. От него же исходили проекты основных решений. И оказалось, что бред насчет резолюций имел под собой некие реальные основания — резолюции были приняты явно не свердловские. Например, Яков Михайлович всегда был известен своей острой ненавистью к крестьянству и явился одним из главных соавторов и проводников политики широкомасштабного наступления на деревню летом 1918 г., натравливания бедняков на «кулаков» при «нейтрализации» середняков. А III Всеукраинский съезд Советов, на котором он верховодил перед самой смертью, принял решение о национализации всех крестьянских земель и создании совхозов на базе помещичьих и «кулацких» хозяйств. Однако VIII съезд партии провозгласил куда более умеренную (по крайней мере, на словах) линию — об изменении курса "от нейтрализации середняка к прочному союзу с ним".

А рычаги власти, сконцентрированные в руках Свердлова, сразу же были рассредоточены. И на пост председателя ВЦИК Ленин неожиданно для многих выдвинул никому не известного Калинина, очень четко соответствовавшего роли марионеточного руководителя марионеточного органа. Прежде он работал на скромной должности секретаря Лесновского района Петрограда, а затем городского головы, то есть заведующего коммунальным хозяйством. Но любопытная деталь — Ленин с ним сошелся близко только 12–13. 3, как раз в период резкого ухудшения у Свердлова. Присмотрел его при своей поездке на похороны Елизарова, где Калинин играл роль распорядителя в качестве друга покойного. Похоже, уроки кадровой политики Свердлова Ленин тоже усвоил.

10. Мрак сгущается

После покушения на Ленина по стране покатилась кампания "красного террора". Точнее, красный террор был выпущен на волю сразу после захвата власти большевиками, легализован в июле, когда их власть стала однопартийной, а теперь ему был придан официальный статус и тотальные, общегосударственные масштабы. 2. 9. 1918 г. по данному вопросу было принято постановление ВЦИК, а 5. 9. 1918 г. — постановление Совнаркома. Централизованно, по всей стране, предписывались массовые аресты и казни. Протокол ВЦИК, в частности, указывал: "Расстреливать всех контрреволюционеров. Предоставить районам право самостоятельно расстреливать… Устроить в районах маленькие концентрационные лагеря… Принять меры, чтобы трупы не попадали в нежелательные руки. Ответственным товарищам ВЧК и районных ЧК присутствовать при крупных расстрелах. Поручить всем районным ЧК к следующему заседанию доставить проект решения вопроса о трупах…"

Во исполнение данных постановлений нарком внутренних дел Петровский издал и "Приказ о заложниках": "Из буржуазии и офицерства должно быть взято значительное количество заложников. При малейшей попытке сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безусловный массовый расстрел".

В одной лишь Москве в "ленинские дни" было уничтожено по разным данным 500–600 чел. Обреченных в одном белье везли на Ходынское поле, где выделенные для расправы подразделения красноармейцев уничтожали их выстрелами в голову, после чего тела отправлялись по моргам больниц и анатомическим театрам. Иногда при казнях играл военный оркестр. Впрочем, для самых разнузданных палачей убийство становилось и развлечением. Так, в Серебряном бору устраивались охоты на людей. Их по одному спускали с грузовика и приказывали бежать, настигая пулями. В Питер была спущена разнарядка на 500 расстрелянных, но чекист Глеб Бокий, заменивший Урицкого, значительно перевыполнил ее и казнил 1300 — из них 900 в Петрограде и 400 в Кронштадте. Часть приговоренных погрузили в две баржи и затопили — трупы потом выбрасывало в Финляндии, многие были связаны колючей проволокой по 2–3 человека вместе. В меньших масштабах эта кампания прокатилась и по другим городам. В Нижнем расстреляли 41, в Смоленске — 38, в Пошехонской губернии — 31, в Ярославле — 38, а в Перми — 50, в Иваново-Вознесенске 184, в Воронеже даже сосчитать не потрудились, объявили, что "много расстрелянных". (Чтобы не загромождать работу множеством ссылок, сразу отмечу, что большая часть данных относительно репрессий в этой и нескольких следующих главах приводятся по исследованию С. П. Мельгунова "Красный террор в России". Хотя по возможности они дополнялись и материалами из других источников, указанных в библиографии и оговоренных в тексте).

Но красный террор не ограничивался одноразовой кампанией. Он вводился как постоянно действующий инструмент «пролетарского» государства. Троцкий заявлял, что "устрашение является могущественным средством политики, и надо быть ханжой, чтобы этого не понимать". Радек требовал, чтобы казни были публичными — тогда они, дескать, окажут более сильное воздействие. А Лацис еще 23. 8. 18 г., за неделю до введения красного террора рассуждал в «Известиях» о новых законах войны, отметающих все прежние правила, военные обычаи и конвенции: "Все это только смешно. Вырезать всех раненых в боях против тебя — вот закон гражданской войны".

Этот закон и внедрялся. Каждое наступление или отступление красных сопровождалось вспышками самых диких репрессий. (Заметим — красных, но не белых, где террор проявлялся только в виде отдельных стихийных эксцессов и централизованно запрещался командованием. Разницу и количественную, и качественную, я наглядно и на многочисленных примерах разбирал в книге "Белогвардейщина"). При оставлении Сарапула были расстреляны и утоплены в барже все заключенные большевистских тюрем — около тысячи человек. В Перми и Кунгуре казнили группами по 30–60 чел., их рубили шашками. На Мотовилихинском заводе расстреляли 100 рабочих. Как доносил британский представитель Эльстон лорду Бальфуру, во всех уральских городах занимающие их белые находили сотни зверски убитых. "Офицерам, захваченным тут большевиками, эполеты прибивались гвоздями к плечам; молодые девушки насиловались; штатские были найдены с выколотыми глазами, другие — без носов; 25 священников были расстреляны в Перми, епископ Андроник заживо зарыт". Всего по английским данным в одной лишь Пермской губернии было уничтожено 2 тыс. чел. В Уссурийском районе пленных находили с разбитыми черепами, выколотыми глазами, вырезанными языками и половыми органами.