Читаем без скачивания Чужбина с ангельским ликом - Лариса Кольцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Насколько помню, парнями была окружена ты, а не я.
— Какими? Рамон — плюшевый медвежонок для детских игр или Саша… — она запнулась, — то есть Александр Иванович… Он был, что называется, монах в миру. Женитьба, говорил, сворачивает пути развития человека как духа и заводит в пошлое материальное бытовое болото, где дух этот и погружается в трясину. Замужество пережиток былого экономического уклада, неволя и теснота духа и для женщины. Как-то так. Хотя говорил он более складно.
— Не помню я этого Сашу.
— Ну как же? Наш преподаватель по истории философии, такой благородный по виду, как древний русский витязь с картин такого же древнего художника. Васильев его фамилия…
— Кого? Саши или художника?
— И того и другого. Совпадение.
— Ах, Лора! Одни ангелы и витязи окружали тебя. Ты мечтательница. И родила ты сына — реально сказочного принца Артура. Твои страдания не были напрасны.
Лора успокоилась на своём месте, не пыталась уже уйти, решив отомстить иначе, — А я только и начала жить, веришь? У меня бесподобный возлюбленный.
— Как же муж?
— Так я о муже и говорю. Жаль, что в юности такого человека я не встретила. Да ведь и теперь целая жизнь у нас впереди. Скоро улетаем с ним. Он поисковик.
— Что же тогда на пляже ты со студентом развлекалась?
Лора звонко рассмеялась, став прежней весёлой матрёшкой. — Невинная игра. Просто болтали с мальчиком, поскольку рядом купались. А мой муж — роскошный парень. А у тебя-то как обстоят дела с твоим женихом? С тем, кто ближний. Далёкий может таковым и навсегда остаться…
— У меня, знаешь, обычный. На будни. А роскошь она же на каждый день не годится.
Лора осеклась, — Я не то имела в виду.
Трудно было понять, наивна Лора или отчасти недоразвита, и чем одно отличается от другого?
Взаимный проигрыш. Победивших нет
Ксения решила всё же исправить свое плохое поведение, — Если бы ты была тогда такой, как сейчас, не думаю, что он смог бы улететь. Не думаю, что он смог бы и приблизиться к тебе с самого начала. Нашлись бы те, кто оттёрли, не в пример чистому медвежонку Рамону Грязнову.
Лора ответила не сразу. Смотрела на сливающийся с серым небом слабо-зеленоватый край угрюмого остывающего моря, и край этот набухал перламутровой полосой. И глаза Лоры набухали слезами. Ксении стало её жалко.
— Меня отшлифовало страдание. Иногда оно бывает на пользу.
— По поводу Рамона Грязнова, — вставила Ксения. — С ним впоследствии произошло что-то ужасное. Подробностей не знаю. Они засекречены. Он вступил в какую-то секту, и его сослали в отдалённую колонию-поселение для преступников. А какой он был! От него пахло молоком и ванильным шоколадом! Большой ребёнок, тут ты права. Я помню Рамона даже в таких вот умильных подробностях.
— Я тоже помню… он был большой дурачок. А ты с ним на моей свадьбе влюблялась у всех на глазах. Зачем ты его притащила на нашу свадьбу? Мстила Венду?
— Забыла, — равнодушно солгала Ксения.
— Ещё бы! Поди уж и забыла, с кем ты тогда отлучалась в ночной лес ради романтической прогулки, где и потеряла собственные трусишки.
— Не было такого. Не придумывай себе в утешение. Я была чистая девушка. Однолюб я. Рамон страдал по тебе. Он плакал, а я его утешала как малыша, кем он и был.
— Страдал? — переспросила Лора, страдая ответным раскаянием за жестокие проделки юности. — Да и какая ты однолюбка, когда выскочила замуж сразу же после нашей свадьбы. Кажется, твой первый муж был другом твоего отца? Робин Бёрд. Я отлично всё помню.
— Бёрд? Надо же. Я и забыла о нём. Каким было его лицо, да и вообще всё его оперение. У меня плохая память. Помню только ледяное одиночество, как на полюсе. Лора, люби только русских мужчин. Они самые душевные, глубокие и страстные.
— Стараюсь. Не сказала бы, что после Мерлина вокруг меня роились те, кто были лучше…
— Ты всех сравнивала с ним. А так делать не надо. Он не лучший. Ну вот, твой муж, он же лучше?
— Он не лучше. Он похож. И я люблю его за похожесть на того, чьего имени озвучивать уже не хочу, потому что ты это имя тоже не забыла. Я искала эту похожесть. Много лет. И вот нашла.
— Ну и глупо. А в чём похож? В себялюбии, в наглости?
— Нет. Он добрый и мягкий. Но похож. В нём есть то, чего мне так не хватало в Мерлине. И нет того, что меня мучило.
— В чём же и похожесть, если они противоположные?
— Внешне похожи.
— Так ты любила его за мужественные челюсти, за повелительный голос, за волнистые изумительные волосы и развитые мышцы? За то, что он таил и не очень в своих штанах, что ли? Ах, да, забыла. У него были бесподобные лучистые глаза, глаза обманщика и лютого тигра по своей натуре!
Лора опять вспыхнула, — Ну уж! Не с тобой и обсуждать!
— Почему? Давай, валяй, коли уж я эксгибиционист и стыд мне неведом. Если мы жёны одного мужа в нашем прошлом. Кровные родственницы, напитаны были в своё время одним семенем. — И Ксения незримо обернулась вокруг своей оси, как в сказке, явив Лоре придурковатый облик — маску с застывшей улыбкой, заключающей в себе вселенски безбрежную доброту ко всему сущему. Как древний Будда.
— Без обид, Лора. Дело-то давнее. Не дышит ничего в душе. — Какая это была ложь! Всё в ней ходило ходуном. Лора посягала на сакральный предмет её ночных молений и обращений — любовь к давно отсутствующему на Земле Венду. На то единственное, чем она и обладала, живя в своей надмирной пустоте!
— Они совсем разные, — созналась Лора. — Меня вначале привлекла его похожесть. Но если честно… Рудольф был как никто.
— Всё-таки имя ты опять озвучила… А я давно переосмыслила своё прошлое. Дура я была! Неустойчивая душа, потому что неопытная… он и сшиб, как налетевший ураган. И глаза при этом и рот песком забило. Не видела ничего толком, не чувствовала, кроме его сильных лап!
— Чего и злишься, если ничего не дышит, как уверяешь?
— А я злюсь?
— Конечно. И он вовсе не был тем, как ты его обозвала. Он был непостоянный, но очень нежный.
— С тобой может и был. Я же не помню
