Читаем без скачивания Мир демонов - Кеннет Балмер

Но Стэд в ужасе смотрел на него.

Разве это он планировал? Эту революцию?

— Нет, — произнес Стэд едва различимо сквозь шум. — Нет.

Торбурн неуверенно смотрел на него, облизывая губы.

— Значит, вот в чем секрет Кардона, — тихо сказал лидер Форейджеров. Этот грех он всегда носил в себе. Он тоже стрелял в Демона.

— И это не привело к тому результату, что ты предсказал Стэду, вскинулась Джулия, своими руками заканчивая повязку. — Кардон говорит дело!

— Мы сделаем это. — Джулия встала, держась за Тор-бурна, протягивая руку Стэду. — Мы создадим лучший мир для наших детей, Торбурн! Это для меня важно!

После этого возвращение на временную базу превратилось в адскую смесь шума и света, криков и восклицаний и отдельных выстрелов. Вся временная база присоединилась к ним. Собратья Кардона по заговору проникли повсюду. Смирение со своей участью, которое так поразило и смутило Стэда, на поверку оказалось теперь неподвижным и терпеливо ждущим вулканом. Контролер-Форейджер Уилкинс исчез. Но у Стэда не хватило мужества проводить надлежащее расследование. На него навалилась усталость, усталость и утомительное разочарование.

Он держался на бурной волне энтузиазма, его несло вместе с массами, и он был благодарен, невыразимо благодарен, что ему не придется предстать перед судом по обвинению в стрельбе в Демона.

Но Демоны действительно существовали. Он не забыл о своей клятве сделать все возможное, чтобы вывести людей из их лабиринтов и проходов под стенами, привести их в реальный внешний мир, который должен принадлежать им.

Прошло бесчисленное количество митингов. Были избраны комитеты. Торбурн и вся его группа за важным исключением Старого Хроника были избраны в комитет действия. В соседние штаб-квартиры Форейджеров отправились делегаты. Прибывали Солдаты, дезертиров встречали с распростертыми объятиями, хорошей пищей и вином.

Для этого района на периферии лабиринта Кардон, к его собственному удивлению, а затем и удовольствию, был избран Делегатом-Контролером. Он не был амбициозен сам по себе. Кардон действительно верил в то, что он проповедовал.

А его пророком, к крайнему замешательству Стэда, был Б. Г. Уилле.

От этого эрудированного и здравомыслящего человека Кардон и его соратники взяли искаженный взгляд на мир и их место в нем и занялись исправлением недостатков. Через все их декларации и пункты программ звучало странное отдаленное эхо Уиллса, полное ярости, но лишенное логики.

Честно говоря, увидев все, что он видел, Стэд не мог отрицать право этих угнетенных людей на справедливую долю всех благ мира. Но он хотел, чтобы они вышли во Внешний мир, чтобы Демоны были лишены своей божественности, эти чудовища, которые властвовали в реальном мире, и под ногами которых человечество было просто надоедливым паразитом.

Впервые с тех ранних дней, когда он в первый раз осознал, что он человек без прошлого, человек, чья предыдущая жизнь была пробелом, зашифрованным рисунком, он страстно желал узнать, кем и чем он был. Возможно, в этот критический момент истории человеческой расы на Земле он был способен направить ее по правильному пути, если бы он только знал, где этот путь. Но затем он внутренне тяжело вздохнул по поводу глупой претензионности одной бессильной человеческой песчинки, представившей, что она может изменить судьбу человечества. Судьба человечества находится в руках каждого индивидуума — об этом проповедовал Кардон. И, очевидно, это было правдой. Б. Г. Уилле сказал, что если общество может быть изменено, то человек тоже изменится. Делла говорила это. А теперь Кардон призывал человеческую расу ответить на этот вызов, собирал свои легионы на битву за все лучшее в мире.

Его охватило мучительное желание увидеть Деллу.

Это нестерпимое желание усиливалось. Оно выросло из воспоминаний о пылких речах, о небольшой стычке за голубыми огнями шлагбаума, о неопытном сердце и исследованиях мозга со всепоглощающей страстью.

Он должен увидеть Деллу.

Осторожность, которой он и не предполагал, не позволила ему никому сказать о своих намерениях, даже Торбурну.

В шумном буйстве тех дней, когда все казалось возможным, когда старые порядки менялись прямо на глазах, Ханей с головой окунулась в организационную работу с веселой отрешенностью, за которой скрывался ее непреклонный характер. Она верила в будущее. К своему стыду, видя ее стройную мальчишескую фигурку, ее бледное решительное лицо, легкую решительную складку между бровей, Стэд старался не сталкиваться с ней. Он не знал, что имел в виду Торбурн. В буйстве революции исследования намеков по этому поводу, того таинственного опыта с Бэлль, его чувств к Делле, отошли на задний план.

Саймон должен знать. Хоть он и Контролер, он человек науки. Он разбирается в сумрачной работе человеческого мозга. Стэду казалось теперь, что наука оставалась теперь единственной и последней надеждой. Если Форейджеры и Контролеры встретятся в битве лицом к лицу, похоронный звон по человеческой расе прозвучит здесь, в темных расщелинах под реальным миром. Стэд не мог допустить, чтобы это случилось, пока еще остался шанс, и еще не сказала своего слова наука.

Он осторожно проводил подготовку, отбрасывая чувство вины, которое хотя и было иррациональным, наполняло его острыми приступами сомнения, когда он видел оживление и целеустремленность своих товарищей-Форейджеров.

Он узнал, что Форейджер-Контролер Уилкинс сбежал, и Старый Хроник тоже исчез. Найти униформу Контролера было несложно; одежда убитого лежала аккуратно сложенной в его покинутой кабинке. Стэд выбрал нарядный голубой с золотом костюм, парадный меч, эмблему и засунул все это в мешок, висевший у него под плащом. Там у него были пища и вино, а также карта лабиринта, найденная в вещах, оставленных Старым Хроником. Затем не без опасений и сомнений, он отправился в путь.

Как член комитета действия, он без труда прошел за шлагбаум и газовую завесу мимо голубых огней. С бешено бьющимся сердцем он вошел в лабиринт.

Все улицы и уровни здесь были заполнены рабочими, беспорядочно выходящими из своих отсеков, разговаривающими, кричащими, жестикулирующими, собирающимися на митинги, бегущими. Все бурлило от бесцельной активности. Стэд знал, что вскоре рабочие, вероятно, тоже присоединятся к революции. Как только запасы продуктов в лабиринте подойдут к концу, рабочие присоединятся к Форейджерам и Солдатам. Тогда Контролеры останутся в одиночестве.

В одиночестве и голоде.

Ему понадобился плащ, чтобы проскользнуть через освещенные проходы. Пигментация хроматофоров плаща изменялась, меняя окраску, скрывая его на фоне бетонных стен и пыльных затененных ниш, что давало ему шанс пробраться вглубь лабиринта. Когда он покинул рабочие кварталы, его беспокойство качественно изменилось, стало глубже, в соответствии с более глубоким страхом в лицах и поведении людей, мимо которых он проходил. Здесь уже собирались Контролеры и разговаривали шепотом, беспокойно суетились, пытались узнать, что делает Капитан и его Команда.