Читаем без скачивания Злая Звезда - Михаил Медведев

Эскалатор вынес гридера на поверхность. У станции, на которую он прибыл, отсутствовал надземный вестибюль, и вокруг, на сколько хватало взгляда, расстилалась ровная бетонная площадь. Она уходила вдаль до самого горизонта и только с одной стороны ограничивалась огромными многоэтажными ангарами. Ни одного звездолета Джог не увидел. Над раскаленными солнцем плитами висели радужные шары гиперпереходов. Их муаровые переливы сливались с вибрацией раскаленного воздуха. Сомий впервые видел подобные устройства, хотя и много читал о них. В отличие от гридерской системы телепортации в гиперпереходах не использовались провода и кабели. Неудивительно, что загрузка грузовых звездолетов осуществлялась именно через них. Сами суда при этом находились на орбите, в той самой кубатуре, о которой упоминала справочная система. Космическим кораблям не нужно было тратить топливо для посадки на планету. Многие из звездолетов вообще не оборудовались посадочными устройствами.

Сомий запрыгал с ноги на ногу. Горячий бетон безжалостно обжигал босые ступни и не позволял спокойно стоять на месте.

Все шары выглядели абсолютно одинаково. Их были сотни. Между ними сновали тяжелые туши автопогрузчиков с неправдоподобно большими контейнерами в рогатых манипуляторах. Тут и там мелькали грузовики. Они безбоязненно въезжали в туманные шары гиперпереходов и растворялись в них. Через несколько минут они появлялись вновь на том же месте, но уже с пустыми кузовами и немедленно отправлялись за новым грузом. Казалось, в этой суматохе проникнуть на любой звездолет очень просто. Только нужно знать на какой.

От нестерпимого грохота тысяч мощных механизмов закладывало уши, и гридер закрыл ладонями слуховые отверстия на своей голове. Отыскать в сумятице шар, принадлежащий «Гедабасу», было бы невозможно и за год.

– Рад тебя видеть, приятель, – чья-то рука опустилась на плечо Сомия. Гридер вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Перед ним стоял высокий розовый гуманоид с обильной растительностью на лице. В глаза Джога бросились капитанские нашивки на рукаве незнакомца и надпись «Гедабас» на накладном кармане кителя. Белоснежный мундир гуманоида потрясал воображение обилием золотого шитья и блестящих побрякушек. Рядом с этим варварским великолепием собственный костюм Сомия смотрелся в высшей степени непрезентабельно.

– Я тебя уже заждался. Не думал, что они пришлют гридера. Нам повезло, – инопланетник схватил Сомия за локоть и потащил к одному из шаров.

– В чем дело? – опешил Джог. Незнакомец остановился и внимательно осмотрел его с ног до головы.

– Тебе ведь нужно на «Гедабас», приятель? – спросил он и задумчиво пошевелил густыми усами. Джог не стал отпираться и кивнул.

– Ты ведь врач? Диспетчер запретил старт «Гедабаса» из-за того, что у нас на борту нет судового врача. Этот мошенник Тронтелло обещал найти доктора. Нам подфартило: гридеры – лучшие врачи в Галактике.

– Извините, капитан. – Джог хотел сказать правду. Он никогда не был врачом и не имел никакого отношения к медицине. Сомий уже набрал в легкие воздух, чтобы сообщить об этом капитану «Гедабаса», но неожиданно для себя самого соврал. – Конечно, я ваш доктор. Просто, я только сегодня прибыл на Зен и еще не совсем пришел в себя.

– Вижу. После пятого класса трудно очухаться сразу! – весело воскликнул инопланетник. – Каждый из нас может оказаться на мели, приятель. Думаю, что после рейса со мной ты сможешь купить себе приличную одежду. Идем, нужно поскорее стартовать, иначе придется ждать «окно» еще полдня. Кстати, тебя точно не смущает отсутствие официального трудового контракта?

– Нисколько, – промямлил Сомий и поплелся за капитаном. Он проклинал себя за авантюризм и одновременно ликовал от счастья. На такую удачу он просто не мог рассчитывать даже в самом прекрасном сне. «Это судьба!» – решил Джог, входя вслед за капитаном в переливающийся всеми цветами радуги шар гиперперехода.

«У синего выродка серьезные проблемы, – подумал капитан. – Он явно от кого-то убегает или скрывается. Наверное, попался на торговле запрещенными медицинскими препаратами. Тем лучше! Значит, никто не удивится, если это убожество не вернется на Зен».

Муратон несколько раз обернул пледом озябшие ноги и блаженно растянулся на диване. Ему наконец-то удалось немного согреться. Последнее время он очень сильно мерз и, несмотря на жаркую погоду, не появлялся на улице, не одевшись в теплую зимнюю одежду. Но даже закутанное в дорогие меха тело постоянно пробирал сильнейший озноб. Он пронизывал до костей и заставлял искать тепло любой ценой. Еще Муратону всё время хотелось есть. Ему не нужно было привыкать к неприятному ощущению пустоты в желудке. Пугало другое: обычная еда больше его не насыщала. Он съедал за обедом горы такой пищи, о которой в прежние времена не мог даже и мечтать. Но еда покидала его организм точно в том же виде, в каком туда и попадала. У нее даже запах не менялся.

– Наверное, смерть уже близко, – вздохнул Муратон. Мысль о смерти не пугала. Похороненный в гравитронных рудниках еще при жизни, он и не мечтал стать тем, кем стал. Сейчас его воле беспрекословно подчиняются десятки тысяч жителей планеты. Не пройдет и недели, у него будут уже миллионы подданных. Власть влекла его гораздо больше, чем богатство, а смертельная болезнь делала бессмысленным любое стяжательство. Если бы только успеть изменить этот несовершенный мир. Добиться того, чтобы следующее поколение улыбалось чаще, чем нынешнее, и с благодарностью вспоминало шахтера по имени Муратон.

Муратон откинул в сторону плед. В землянке опять становилось прохладно. Пришлось встать и подкинуть в печку пару поленьев.

– Госпожа Смерть, вам придется набраться терпения, – громко заявил он, как будто костлявая дама с косой могла его услышать. – Яприду к вам в гости только после того, как умрет последний король и последний его клон. Я уже один раз умер и имею право на отсрочку.

Огонь весело трещал в железном чреве печки. Красные отблески плясали на впалых щеках Муратона. Дымное пламя отбрасывало багровые всполохи на бревенчатые стены убогой землянки, празднично искрилось на золотом шитье, украшающем богатую одежду бывшего шахтера, переливалось всеми цветами радуги на брильянтовых кольцах, унизывающих персты нового хозяина Эстеи. И лишь глаза Муратона смотрели на огонь словно из другого мира. Они оставались тусклыми и безжизненными, словно у рыбы, выброшенной на песок. Они стали такими, когда вместе с несметными сокровищами короля Кельма Муратон первым на планете приобрел неизлечимую болезнь и потерял единственного друга. Призрак Ойо преследовал его повсюду. Когда инфекция сковывала мышцы нестерпимой болью, он грыз кулаки не от телесных страданий – перед его взором стояли равнодушные ко всему глаза мертвого друга. Он убил Ойо собственными руками! И ради чего? Ради того, что должно было принадлежать ему по праву рождения! Ради свободы!

Наверное, такова судьба всех тех, кому суждены великие деяния. Цепи королевской власти, сковавшие всех жителей этой планеты, может разорвать только тот, кто не остановится ни перед чем. У Муратона появился шанс разбить вековые оковы рабства. Оковы, которые превращали живых людей в роботов. Заставляли их продаваться за кусок хлеба и скармливать своих собственных детей жадной и глупой династии клонов.

Пламя в печке разгоралось всё жарче, и Муратон не заметил, как начали тлеть волосы на его голове. Он никак не мог согреться. Болезнь превратила в лед внутренности, и, казалось, что уже ничто не может растопить айсберг в его груди. Холод пронизывал его конечности сотнями острых, будто арбалетные стрелы, ледяных кристаллов. Казалось, эта мука продлится вечно. Однако Муратон знал: в этом скучном мире нет ничего вечного. Он хорошо помнил свой тринадцатый день. Чувство всеобъемлющего счастья трудно забыть. Особенно если в твоей жизни было не очень много радостных моментов. Накануне ему хотелось верещать от боли, но судорога сводила горло, и только сухой хрип царапал глотку твердыми когтями. К тому времени прошло уже больше недели с тех пор, как кто-то подходил к нему. Врачи и персонал поселковой больницы заболели и сами находились в беспомощном состоянии.

Без воды, лекарств и обезболивающего Муратон бился в агонии, не в силах жить и не в силах умереть. И только утро тринадцатого дня принесло ему облегчение. Ему даже почудилось, будто он наконец-то покинул этот печальный мир и его душа добралась до райских островов, успешно преодолев дьявольские джунгли и кипящую лаву адских рек. Невероятное блаженство охватило всё его измученное тело. Ему было легко и грезилось, что стоит пожелать, и он оторвется от простыней, провонявших потом и испражнениями, и стремительно взметнется над землей, гордо махая сильными крыльями.

Через мгновение боль вернулась. Ее было много, больше, чем воды в океане и звезд во Вселенной, но это была не его боль. Нечеловеческое страдание терзало не его тело Муратон увидел себя как будто со стороны. Старики рассказывали, что так бывает, когда душа отделяется от тела. Они же говорили, что в этот момент жизнь уходит. Муратон же ясно видел, как он шевелится. Вот он повернул голову и посмотрел в ту сторону, откуда сам смотрел на себя. На лавке лежала его жена. Он видел себя ее глазами и одновременно видел ее своими. Муратон долго не мог прийти в себя. Дальше стало еще хуже. Он откуда-то знал и ощущал всё, что видит и чувствует каждый житель шахтерского поселка, подцепивший загадочную инфекцию. К вечеру он побывал в шкуре каждого больного жителя планеты. Онбыл в каждом по отдельности и во всех сразу. Он знал их мысли, чувствовал их муку и блаженное облегчение, когда кризис заканчивался и наступал славный тринадцатый день.