Читаем без скачивания Мальчик девочку искал - Владислав Крапивин

"Они приезжали для переговоров о всеобщем разоружении", – уверяла главная столичная газета "Тыквенный лист". Но газета "Чистая правда, вам говорят!" утверждала, что все наоборот…

Эта же газета первой оповестила тыквогонцев о настоящей причине военных приготовлений. Новость была "тыквопотрясная", как выразился Авкин брат Бума.. Оказывается, киты плывут не просто так, а на сближение с какой-то неведомой землей! О которой раньше никто "ни тыквой, ни укропом"!

И как репортеры прознали такой секрет? Впрочем, всякая тайна когда-то раскрывается…

Это что же будет-то, а? Жили-жили, забот не знали, и вот вам!

Гулкие трубы тыквофонов произнесли новую императорскую речь. О том, что, да, в самом деле, мы постепенно сближаемся с неизвестным ранее материком. Но это вовсе не причина для паники. Наоборот! Скорее всего, контакты с новым для нас миром принесут Тыквогонии радость всяких открытий и ознаменуют начало еще одного этапа развития цивилизации. И в любом случае долг каждого – сохранять спокойствие…

Но спокойствие не сохранялось. Кипели споры. Все давали друг другу советы. Пожилое население склонялось к тому, что на всякий случай следует укрыться в джунглях Диких областей, туземцы не выдадут. Но школьникам очень хотелось поглазеть (хотя бы издалека!), какие там неизвестные берега и что на них интересного. Кадеты, студенты и старшеклассники устраивали шумные сходки и шествия. "Да здравствует новая география!" "Да здравствуют новые порядки!"

Молодой и бородатый Симус Какалоша – председатель студенческого союза "Вольные магистры" – на собрании в Императорском театре заявил:

– Пускай случится что угодно, лишь бы не прежняя жизнь! Мы заживо гнием от скуки! Нам осточертела наша кислотыквенная цивилизация, которая даже не цивилизация, а вчерашняя каша без соли! Да здравствует союз с неведомым, но прекрасным миром!

Симусу Какалоше хлопали с криками и топотом.

В ответ выступил Валериус Третий. Он сказал, что орать на митингах гораздо легче и веселее, чем тыквы сажать. Но от этого еще никто не стал сытым. А в прекрасном неведомом мире, куда так стремится небритый Какалоша, наверняка так же, как и здесь, не терпят лодырей. Особенно таких, которые третий семестр подряд не могут сдать зачет по тыквогонскому праву. И велел капитану императорской охраны оштрафовать Какалошу на две недельных стипендии – за выражение "кислотыквенная цивилизация". Какалоша начал рвать бороду и кричать он нарушении свободы слова. Ему объяснили, что штраф – не за свободу, а за хамство. Студенты завопили. Тут же создали комитет в защиту своего председателя. Император плюнул. Тем более что оштрафовать бородатого оратора все равно было нельзя – стипендию он не получал. Из-за провалов на экзаменах…

А киты, между тем, не снижали равномерной скорости (она была уже вычислена – сорок шесть миль в сутки), и Звенкин материк был все ближе. Это Авка знал, что он – Звенкин. Да еще Гуська, император и Данька. Остальные же ничего пока про новую землю не знали. Некоторые (особенно старики и бабки) теперь поговаривали: "Чего раньше сроку боимся-то? Может, ничего там и нету…"

Но такая неизвестность продолжалась недолго. Скоро земли сблизились так, что капитаны парусников и тыквоходов стали различать в дальних плаваниях чужие берега. Между тыквогонским и никалукским берегами начали сновать быстроходные суда государственных служб. Так оно и бывает. Населению ничего еще неизвестно, а государственные службы уже начинают всякие разведки и переговоры – в предвидении неизбежных контактов.

Стало известно наконец, что республика Никалукия и другие страны "черепахово-слонового" континента настроены дружелюбно. Хотя кто их знает.

Появились новые слухи. Говорили, что кто-то из моряков видел не только дальние берега, но и стоявших на черепахе гигантских слонов. И что слонов этих зовут Пузо, Грузо и Бутузо. От тех же моряков стало известно, что юго-восточные берега чужого континента в точности повторяют очертания северо-западного края нашей всем известной земли. Только шиворот-навыворот. Где в Тыквогонии полуостров, у Нукалукии залив. И наоборот. Словно два материка составляли когда-то одну землю, а потом раскололись и разъехались. Может, оно так и было в незапамятные времена…

Среди всех этих шумных событий почти незамеченным остался скандал с баронессой фон Рутенгартен. Какая-то бзяка все-таки донесла начальству, что ее сиятельство неправильно воспитывает посылаемых к ней школьников. То есть никак не воспитывает, а только развлекает всякими байками и зубоскалит над педагогами.

Гордая баронесса не стала отпираться и заявила, что ее метод воспитания – самый лучший. Он основан на доброте и понимании детских душ. Ну, какие чиновники вынесут подобные речи? Баронессу уволили и лишили пенсии. Однако, император, тут же назначил ее директором училища, где юные тыквогонцы постигали премудрости звукозаписи и почти каждый день изобретали новые аппараты.

А однажды случилось вообще невероятное. К Авке пришел барабанщик Данька Белоцвет и шепотом сказал:

– Пошли со мной. Тебя зовет император.

– Зачем? – перепугался Данька.

– Он сказал мне по секрету, что ему все осточертело. Хочет развеяться и сыграть в чопки. А с кем? Не звать же министра церемоний!

– Давай тогда еще Гуську возьмем! Вчетвером – в самый раз!

– Давай…

Проникли в лаз под стеной (Данька был, конечно, без формы). Потом Данька долго вел их запутанным ходом (кажется, в толще стены и под землей). Вышли прямо из-за книжного шкафа в кабинете императора. Его величество потирал руки. Потом сказал виновато:

– Устал я, господа, от всей этой свистопляски. Хочется хоть пару часов пожить по-человечески. В прошлый раз, когда играли с Авкой, я был просто счастлив. Будто опять наследный принц десяти с половиною лет…

Снова разложили на столе золоченые кнопки. Авка стал искать по карманам: что бы поставить на кон? Случайно вынул стеклянную ласточку.

– Вот ее и ставь! – обрадовался Валериус Третий. – Даю за птичку тридцать чопок!

– Нет, ее нельзя! – И Авка выставил полдесятка оловянных рыцарей, которых прихватил из дома.

Гуська положил на стол полдюжины стеклянных кубиков. И потрогал клетчатый карман, в котором сидел стеклянный зайчонок: "Тебя – ни за что…"

Данька Белоцвет втащил из кармана десяток блестящих пуговок от своего прежнего, пажеского костюма – теперь-то можно!

Делать первый ход предложили Гуське – самому младшему. Но он сказал, что ради справедливости надо посчитаться. Считать полагалось самому старшему. И Валериус Третий начал:

Мальчик девочку искалСреди сосен, среди скал…

– Простите, государь, но это девчоночья считалка, – перебил Данька.

У императора обиженно поползли вверх колючие усы.

– Как это девчоночья? Мы раньше всегда так считались! Я по-твоему кто был? Девочка?

– Нет, но…

– Это общая считалка, – примирительно сказал Гуська. – В ней и про девочку, и про мальчика. Нету никакой разницы. Считайте, ваше величество

Потом пошла игра. Сначала вроде бы спокойно, а через полчаса уже дым коромыслом: шум и споры. Один раз Валериус Третий даже назвал Авку бзякой-зажимакой. Но сразу извинился. Потому что Авка вовсе не зажимал проигранного рыцаря, а лишь хотел обменять его на пять Данькиных пуговиц, чтобы расплатиться по частям.

Его величество оказался азартным игроком. Проиграл Гуське серебряную шпору с левого сапога и очень огорчился – шпора была еще дедушкина. Предложил выкупить за пятьдесят монет. Но брать за чопки деньги считалось неприличным (бзяка-торговака!). Император куда-то сходил и принес пригоршню золоченых колокольчиков – раньше такие цепляли к своим форменным платьям императорские фрейлины. Гуська поделился колокольчиками с Данькой и Авкой, те были в проигрыше…

Потом императору пришла пора идти на дворцовый ужин (в дверь стучали несколько раз). Валериус Третий проводил гостей за шкаф, к потайной двери.

– Ваше величество, а почему вы в прошлый раз спускали меня из окна? – спросил Авка. – Здесь такой удобный путь.

– Дверца была замурована. Вчера мы с Даней отковыряли своими руками, специально для вас…

На прощанье император сказал, что скоро материки сойдутся совсем близко, но полностью соединиться они не смогут. В прибрежных водах маленькая глубина, и киты сядут на мель, если чересчур близко сунутся к чужой земле.

– Будет пролив мили полторы шириной. Оно и хорошо. Водная граница на всякий случай не помешает.

Приключения на берегу

Все случилось, как предсказал его величество. Через несколько дней киты начали замедлять ход, а на океанском горизонте стали вырастать незнакомые берега. Они медленно приближались и наконец замерли.

В самом деле, образовался пролив мили в полторы. Даже простым глазом различимы были рыжие глинистые обрывы, башни большого города. А в подзорные трубы хорошо видно было мельтешение пестрого народа.