Читаем без скачивания Ра - Хейердал Тур

Во-первых, договоры нельзя было скреплять печатью, пока они не подписаны нашими друзьями в Боле. Но что хуже всего, в тексте черным по белому значилось, что договор недействителен без медицинской справки. Откуда ее взять? В Боле нет врача, а шериф не выпускает Муссу и Умара из Бола без утвержденного договора. Начальник Директората строительства пригласил представителя Директората труда, и тот печально воззрился на мудреные бумаги. Вопрос исчерпан. Оба были сама любезность, но показывали на злополучные параграфы: убедитесь сами. Договор недействителен без справки. Чтобы получить справку, надо выехать из Бола. Но выехать из Бола нельзя без договора. Ничем не можем помочь.

Шах и мат. Я вошел в свой номер, хлопнул дверью и пустил вентилятор на полный ход. Завтра - воскресенье. Злой, как черт, я сел на кровать и написал в своем блокноте: "Дикая нелепость. Но эти пародийные порядки созданы не чадскими неграми, людьми умными и восхитительно простосердечными, я наблюдаю карикатуру на нас самих. В африканской культуре ничего подобного не было, это мы им привили новый уклад".

В голове вертелся образ: черные тени от белых облаков... Я выключил вентилятор и уснул под далекие звуки военных труб во дворце президента Томбалбайе.

Воскресенье. Иду к миссионеру с вертолетом. Бензин есть. В понедельник рано утром миссионер запускает мотор, и вот уже мы качаемся в воздухе над крышами департаментов, над саванной, пустыней и плавучими островами. Поплавки вспороли поверхность озера у Бола. Мы везли с собой 24 листа печатного текста и пустой чемодан. На контрактах никаких печатей и никаких подписей, кроме наших. Авось, сойдет!

Когда вечером вертолет снялся с волн перед соломенными хижинами, позади нас сидели два оробевших будума. На берегу - черно, родные и друзья во главе с султаном и шерифом, задрав голову, смотрели вверх на отважных земляков, а те, крепко держась за сиденья, глядели коршунами вниз на маленький мир, в котором выросли. Ни тот ни другой ничем не выдавали своих эмоций: разве их руки не украшены шрамами от ожогов, свидетельствующими, что эти люди шутя переносят прижигание раскаленным железом? Друзья отправились в дальнюю дорогу, как были - в сандалиях и рваных тогах. Чемодан, который мы для них захватили, остался пустым, им нечего было в него положить.

Форт-Лами - объятия и бурное ликование при встрече с Абдуллой. На базарной площади Умар облачился с ног до головы во все голубое, а Мусса - во все желтое. В развевающихся новых тогах они гордо вошли в здание полицейского управления; у обоих глаза сияли от восторга - уж очень им понравились только что сделанные фотокарточки для паспорта.

- Имя, фамилия, - приветливо спросил полицейский сержант со шрамами на лице.

- Умар М'Булу.

- Мусса Булуми.

- Возраст, - осведомился блюститель закона.

Молчание.

- Когда родился Умар?

- На четыре года раньше Муссы.

- 1927? 1928? 1929?

- Кажется, - нерешительно произнес Умар.

- Год рождения приблизительно 1929, - записал сержант. - А Мусса?

- 1929, - живо отозвался тот.

- Не может быть, - возразил сержант. - Ты же на четыре года моложе.

- Верно, - подтвердил Мусса. - Но мы оба родились в 1929 году.

- Год рождения приблизительно 1929, - написал сержант и во втором паспорте.

Теперь - расписаться. Умар извинился: он знает только арабские буквы. Взял поданную ему ручку, замахнулся, исполнил рукой какие-то замысловатые финты в воздухе над паспортом, после чего вернул ручку сержанту, и тот подписался за него. Мусса предложил, чтобы сержант заодно уж написал и его имя. Но без контракта они не могли получить паспорт на руки, поэтому мы отправились в католическую больницу за медицинской справкой. Помню тихое веселье, когда одна из монахинь попросила Муссу раздеться до пояса, и он простодушно подтянул тогу до пупа. А рентгенолог никак не могла найти на своем экране Умара, пока не зажгла свет и не обнаружила, что он полулежит на аппарате.

Для проезда через Судан нужна была справка о прививках. И друзьям сделали прививки, но справок не дали, потому что все бланки кончились. Мы с Абдуллой помчались в типографию, однако типография отказывалась печатать новые бланки, пока больница не рассчитается за старые. В конторе Суданского Аэрофлота клерк нашел в одном из ящиков стола три бланка, но не успели мы доставить их в больницу, как вышел французский врач с рентгеноснимком, на котором было видно, что у Умара на печени какой-то вырост. Оказалось, что этот геркулес серьезно болен; врач строго-настрого запретил ему куда-либо ездить. А Мусса тоже не хотел уезжать без брата, который умел говорить по-арабски. Похоже, не быть папирусной лодке...

Что можно сделать для Умара? Нас принял главный врач, улыбающийся француз с погонами полковника.

- Вы - здесь?

Мы были одинаково удивлены и искренне обрадовались ДРУГ Другу. Последний раз я видел полковника Лалуэля на Таити, где он служил военным врачом.

Вместе мы нашли решение. Если Умар будет вынужден вернуться в Бол, он останется без медицинской помощи. А в Каире ему будет обеспечен врач. Мне тут же выписали рецепты на таблетки и уколы, обязав проследить за лечением Умара.

И вот взлетает суданский самолет. Умара и Муссу втащили вверх по трапу в последнюю минуту, они почти ничего не видели в своих синих и желтых очках под цвет тог. Абдулла, войдя в самолет, ахнул от восторга, а братья просто опешили, обозревая салон, который был вдвое просторнее, чем резиденция Болского султана. Несколько минут - и мы уже над облаками. Пока Абдулла и Умар изучали устройство предохранительного пояса и механизм подвижного сидения. Мусса с нерушимым спокойствием достал желтый носовой платок и принялся тереть им свой блестящий череп. Появилась стюардесса с конфетками, они взяли по полной горсти и уставились на леденцы, не зная, что с ними делать, пока не увидели, как соседи суют фантики в пепельницу. После этого они затолкали свои запасы в пепельницы и до конца полета выковыривали по одной конфетке из узкой щели. Принесли завтрак, и, глядя, как Умар кладет масло в фруктовый салат, я с беспокойством подумал о его печени. Вскоре самолет пересек границу Судана, и через некоторое время мы приземлились на аэродроме около столицы.