Читаем без скачивания Детородный возраст - Наталья Земскова

Певцу аплодировали так, что в толпе на набережной кто-то серьезно заметил:

– Надо бы деньги собрать.

Маргарита, смеясь, подала Светланову руку:

– Вы нас обманули по поводу фабрики?

Тот поднял брови:

– Какой фабрики?

– Вчера вы представились директором кондитерской фабрики.

– А как же? Директор-директор! Который четыре года отучился в консерватории и был отчислен.

– Но это невозможно. У вас отличный тенор.

– Ну, не такой хороший, как, скажем, десять лет назад.

– И вам не жалко?

– Голоса? Не жалко. Я рано понял, что мне неинтересна сцена, зато интересен бизнес. За него и вылетел из консерватории.

– Но какой же бизнес в те годы?

– Фарцовка. Да-да, был фарцовщиком. Недолго. Возил финские плащи, куртки, обувь и продавал их в «Гостином» – как тогда называлось, на Галёре.

– Точно ведь, было такое. Я и сама что-то там покупала.

– Потом стал кооператором. Потом… Обсудим это позже. Вы помните про обещание? Вечером тесной компанией мы идем в ресторан. В ресторанчик.

– Компанией?

– Вы, я, Сергей и Таня.

– Какая Таня?

– Вон та, шатенка. Учится во ВГИКе. На завтраке познакомился. Она одна, скучает. Вы не скучаете?

– Я – нет. Это в молодости всё время нужны друзья, люди вокруг. Но, чем дальше, тем меньше и меньше. Здесь – тем более.

– Берегитесь! Стремление замкнуться в своей скорлупе – один из признаков… ммм… возраста.

– Ну хорошо. Раз обещала…

– С Сергеем я договорюсь.

Из Венеции группу привезли в Монте-Катини. Стемнело опять внезапно, будто кто-то опустил занавес, – и сразу закипела-заклубилась вечерняя жизнь. Город выглядел так, будто в нем жили одни туристы: никаких спешащих к семейному ужину граждан, никаких тебе теток с кошелками, толпы на улицах, забитые посетителями летние кафе, подсвеченные фонтаны и здания. Монте-Катини расположился у подножия горы, на вершине которой проступили старинные замки с крепостными стенами и сторожевыми башнями.

За неимением вечернего платья – кто бы мог подумать, что оно здесь понадобится? – Маргарита надела длинный зеленый сарафан, сочиненный в стиле ампир: декольте, до пояса открытая спина, маленькие круглые рукавчики, вышитые крупные рыжие цветы на груди и подоле. Добавила бижутерию, набросила рыжий палантин: надо же, пригодился! Немного поколебавшись – не слишком ли? – сделала макияж поярче и распустила волосы. Это была явно не она, но отражение в зеркале ей определенно понравилось.

– Какая вы! – ахнула Таня, увидев ее в холле отеля, и незаметно оглядела свое коротенькое черное платье. Светланов был едва ли не в смокинге, и только Сергей явился в джинсах, как и прежде. И по тому отрывисто-выразительному взгляду, который бросила на него девушка, Маргарита поняла, как, по мнению Тани, должны распределиться пары. Стало неприятно и неинтересно, но, широко улыбаясь и чуть придерживая подол, она легко пошла вперед. Алексей Петрович тотчас оказался рядом и предложил руку, Сергей и Таня немного отстали. И пока они шли до ресторанчика, эта дистанция сохранялась.

Ресторанчик оказался колоритной пиццерией, интерьеры которой состояли из невероятного множества старинных вещей. Здесь были магнитофоны и радиолы, лампы и подсвечники, футляры пишущих машинок, статуэтки и безделушки без числа. В стеклянных витринах сверкали монеты и украшения. Натюрморты в позолоченном багете казались полотнами средневековых мастеров и были разделены зеркалами и витыми колоннами. Но всё это ничуть не напоминало антикварную лавку. Скорее это было нечто вроде домашнего музея, наивного и чуть претенциозного.

Почти все места были заняты, и им поставили столик у окна, в небольшой полукруглой нише рядом со статуей Девы Марии.

Но Маргарите всё равно было неуютно. Она вдруг пожалела, что согласилась. Сейчас лежала бы в номере, отсматривала сделанные снимки. К тому же на ночь есть…

Пицца, впрочем, оказалась великолепной. Какое-то время все были поглощены только едой и счастливой возможностью никуда не спешить, не бежать. И вдруг Светланов заговорил о том, что и вчера, и сегодня не раз приходило на ум Маргарите:

– За что люблю эти поездки, так это за возможность убежать от самого себя. Точнее, за иллюзию возможности. Вне привычного фона и окружения человек делается иным, освобождается от рамок, правил. Вы согласны?

– Нет, не согласен, – отозвался Сергей. – То есть это зависит от человека. Мне наплевать на фон и рамки, мне что здесь, что там – неважно.

– Ну, с вами понятно. А вы, Рита?

– Я согласна. Если посмотреть отсюда, то кажется, что дома крутится и крутится одна заезженная пластинка – нет сил избавиться, а здесь раз – и выключилась, иголка сломалась. Хорошо!

Кириллов внимательно на нее посмотрел, словно не узнавая, и обернулся к Тане:

– А вы что скажете?

– Ну, не случайно же режиссеры сбились с ног в поисках натуры. Хотя я не стала бы придавать ей столь исключительное значение.

– Вы учитесь на режиссерском? – услышала себя Маргарита.

– На сценарном. Должно быть, перейду на режиссерский. И позову вас в фильм – интересное лицо. Пойдете?

– Пойду. Вдруг стану знаменитой?

Все засмеялись и расслабились, Светланов рассказал с десяток анекдотов и собирался вспомнить еще столько же, но тут заиграл джаз-банд, и Алексей Петрович обернулся к Кириллову:

– Идите, молодые люди, потанцуйте.

Таня сразу вспорхнула, и Сергею ничего не оставалось, как следовать за ней.

– Я не танцую, – улыбнулась Маргарита.

– Я тоже, – подхватил Светланов. – Я пою.

Он быстро накрыл ее руку своей, и она так же быстро ее высвободила.

– Всегда сочувствовала людям, чья профессия связана с музыкой, с классической музыкой. Ведь даже нормальному человеку со слухом трудно в этом мире какофонии и звукового терроризма.

– Ничего, привыкаешь. А ребята играют неплохо, особенно басист. Вам грустно?

– Нет. А вам?

– Мне хорошо, и я уже жалею, что взял такой короткий тур.

– Он только начался.

– Да-да, конечно. Но мы же говорили про время – оно скользит, несется. Раз – и нету.

– Выход один – скользить вместе с ним, стараться успевать.

Она отыскала глазами Кириллова, который просто безупречно смотрелся рядом с девушкой. Сразу вспомнилась Светка и ее клише на все случаи жизни: хочешь понять, сложатся ли отношения между мужчиной и женщиной, поставь их мысленно рядом и реши, подходят ли они друг другу. А здесь и представлять не нужно: танцуют метрах в трех. Ей же и внешне, и по возрасту, конечно, подходит кондитер Светланов.

Музыканты играли без перерыва, и, когда Сергей и Таня вернулись к столику, Маргарита была уже в курсе всего творческого пути своего собеседника. Чтобы не откровенничать самой, она старалась опережать его вопросы своими, мечтая скорее закончить этот вечер. А вечер и не думал заканчиваться. Принесли салаты из морепродуктов и черные, окрашенные чернилами каракатицы макароны. Музыка прекратилась, уступив место звону ножей и вилок.

Кириллов спросил у Тани про конкурс во ВГИК и, пока девушка подробно отвечала, написал что-то на бумажной салфетке и протянул под столом Маргарите. Чтобы у нее была возможность прочесть, принялся что-то рассказывать Алексею Петровичу. Маргарита удивленно развернула записку: «Хотите исчезнуть? Если да, скажите, что устали, и выходите. Я догоню».

Ничем не обнаружив свою реакцию, она медленно допила вино, попросила Светланова повторить анекдот, похвалила интерьер ресторана и, когда Кириллов уже перестал ждать от нее какого-либо действия, внезапно встала:

– Прошу прощения, но я пойду: голова разболелась…

Возникла пауза.

– Так скоро? Не пущу, – привстал Светланов.

– И вправду еще рано, – пролепетала Таня.

– Я провожу! – крикнул ей вслед Кириллов и, положив деньги на столик, бросился к выходу.

Они шли молча, всё время ускоряя шаг, оказались на главном курортном бульваре, зачем-то сели в автобус, вышли через несколько остановок, нырнули в один переулок, в другой, выскочили на площадь со светящимися каруселями и очутились перед входом в бар.

– Зайдем? – спросил Кириллов.

– Зайдем, – кивнула она. – А вы помните, как возвращаться назад?

– Нет, конечно.

На ее лице отразился испуг, который мгновенно перетек в улыбку:

– А я помню отель, «Аврора».

– Не волнуйтесь, в любом случае нас здесь не оставят, это я обещаю.

– Уж лучше бы оставили – неудобно перед Светлановым.

– Бросьте, у нас и так нет времени. Сегодня, в крайнем случае завтра, он утешится в объятиях этой девушки. Ей нужен покровитель, ему – протеже. Они нашли друг друга.

– Да? А мне казалось…

– Что он ухаживает?

– Ах, да не всё ли равно!

Барчик оказался уютной демократичной забегаловкой, где большая часть публики танцевала, а остальные между танцами потягивали вино. Музыканты играли что-то, напоминающее рок-н-ролл, то и дело сбиваясь на твист.