Читаем без скачивания Последнее королевство - Бернард Корнуэлл

Король содрогнулся, услышав такое богохульство.

– Ваши боги – ложные, – сказал он, – они порождение дьявола, они зло, которое приводит тьму в этот мир, а наш Бог велик, всемогущ и светел.

– Докажи, – предложил Ивар.

После этого повисла тишина. Король, его священники и монахи уставились на Ивара в явном замешательстве.

– Докажи, – повторил Ивар, и датчане зашумели, поддерживая его идею.

Король Эдмунд заморгал, явно растеряв свой пыл, затем его осенило, и он указал на кожаное полотнище, изображающее святого Себастьяна в виде мишени для лучников.

– Наш Бог спас святого Себастьяна от стрел! – сказал Эдмунд. – Разве этого доказательства недостаточно?

– Но он все равно умер, – заметил Ивар.

– Только потому, что на то была воля Божья.

Ивар обдумал это утверждение.

– Значит, твой Бог защитит тебя от моих стрел? – поинтересовался он.

– Да, если на то будет Его воля.

– Так давай попробуем, – предложил Ивар. – Мы будем в тебя стрелять, и если ты останешься жив, мы помоемся в реке.

Эдмунд уставился на датчанина, гадая, не шутит ли он, а когда понял, что Ивар говорит серьезно, заволновался. Король разинул рот, но снова закрыл его, ничего не сказав. Тут один из монахов что-то забормотал, должно быть, пытаясь убедить короля, что Бог посылает ему испытание ради укрепления церкви, что свершится чудо – и тогда датчане станут христианами и все мы сделаемся друзьями, а закончим тем, что вместе будем распевать на небесах. Короля его доводы не вполне убедили (если, конечно, монах толковал именно об этом), но датчанам уже хотелось увидеть чудо, и теперь у Эдмунда не осталось выбора.

Несколько человек оттеснили монахов и священников, кто-то отправился за луками и стрелами.

Король, угодивший в ловушку собственной веры, встал на колени перед алтарем и молился так горячо, как едва ли когда-нибудь молился человек. Датчане посмеивались. Я был в восторге. Наверное, я надеялся увидеть чудо, не потому, что был христианином, а просто мне этого хотелось. Беокка часто рассказывал мне о чудесах, подчеркивая, что они – истинные доказательства превосходства христианства, но я ни разу не видел ни одного. Никто в Беббанбурге не ходил по воде, там не вылечился ни один прокаженный, и сияющие ангелы не парили в ночном небе... Но сейчас, наверное, я увижу силу Бога, о которой постоянно толковал мне Беокка.

Брида же просто хотела посмотреть, как умрет Эдмунд.

– Готов? – спросил Ивар у короля.

Эдмунд поглядел на своих монахов и священников, и мне стало любопытно, не захочет ли король предложить кому-нибудь из них заменить его в испытании божественной силы. Потом он нахмурился и поглядел на Ивара.

– Я принимаю твое предложение, – провозгласил он.

– Насчет того, что мы в тебя стреляем?

– Насчет того, что я останусь здесь королем.

– Но ты же сначала хотел меня помыть.

– Мы можем обойтись и без этого, – заявил Эдмунд.

– Нет. Ты заявил, что твой бог всемогущ, что он единственный, и я хочу получить доказательства. Если ты прав, мы все помоемся в реке. Идет?

Этот вопрос был обращен к датчанам, которые одобрительно взревели.

– Только не я, – сказал Равн, – я не полезу в реку!

– Мы все помоемся! – прорычал Ивар – и я понял, что он всерьез заинтересован в результате грядущего испытания, даже больше, чем в скором и окончательном перемирии с Эдмундом. Всем людям необходима поддержка бога, и Ивар пытался выяснить, неужели все эти годы поклонялся не тому божеству.

– Ты в доспехах? – спросил он Эдмунда.

– Нет.

– Лучше проверить, – вмешался Убба, поглядев на роковую картину. – Разденьте его, – приказал он.

Король и монахи протестовали, но датчане настояли на своем, и Эдмунда раздели догола.

Брида развеселилась.

– Какой он хилый, – сказала она.

Эдмунд, ставший теперь предметом насмешек, изо всех сил старался выглядеть величественно. Священники и монахи встали на колени, молясь, а шесть лучников выстроились в дюжине шагов от своей мишени.

– Сейчас узнаем, – сказал Ивар, сдерживая смех, – такой же сильный английский бог, как датские боги? Если это так и король останется жив, все мы станем христианами, все до единого!

– Только не я, – снова проговорил Равн, но тихо, чтобы Ивар не услышал. – Расскажи мне, что происходит, Утред.

Рассказ мой длился недолго. Шесть стрел попали в цель, король закричал и упал, дергаясь, как пойманный лосось, потом в него вонзилось еще шесть стрел. Кровь залила алтарь. Эдмунд еще немного подергался, и лучники продолжали стрелять, хотя целились куда попало, потому что едва стояли на ногах от смеха. Они стреляли, пока король не стал похож на дикобраза, так густо утыкали его оперенные стрелы. К тому времени он был мертв. Его белая кожа стала красной от крови, рот широко раскрылся. Он был мертв.

Его Бог гнусно предал его. Конечно, в налги дни никто так не говорит, вместо этого детей учат, что храбрый Эдмунд выступил против датчан, потребовал от них отречься от язычества, за что и был убит. Поэтому теперь он святой мученик, счастливо вознесшийся на небеса, но правда в том, что он был дураком и сам обрек себя на гибель.

Священники и монахи запричитали, и тогда Ивар приказал убить заодно и их. После же постановил, что ярл Годрим, один из его вождей, будет править Восточной Англией, а Хальфдан совершит несколько вылазок, дабы отбить у местных жителей охоту сопротивляться. Годриму с Хальфданом оставили треть армии, чтобы держать Восточную Англию в узде, а все остальные отправились усмирять взбунтовавшуюся Нортумбрию.

Восточной Англии больше не существовало.

Уэссекс остался последним английским королевством.

Мы вернулись в Нортумбрию: половину пути прошли на веслах, половину – под парусом, ведя "Летучего змея" вдоль побережья, затем снова пошли на веслах по рекам против течения, миновали Хамбер, затем Уз и наконец увидели стены Эофервика. Здесь мы вытащили корабль на сухой берег, чтобы судно не сгнило зимой.

Ивар и Убба возвращались вместе с нами, поэтому по реке двигалась целая флотилия. Весла опускались и поднимались, на носах вместо снятых драконьих голов торчали зеленые дубовые ветки, означавшие, что мы возвращаемся с победой. Мы привезли домой много сокровищ. Датчане очень ценили сокровища. Люди шли за своими ярлами, потому что знали: их вознаградят серебром, а после захвата трех из четырех королевств Англии у датчан накопились целые состояния, и некоторые даже решили отвезти часть денег домой, в Данию. Большинство же остались, потому что самое богатое королевство еще не было завоевано, и люди думали, что станут богатыми, как боги, когда падет Уэссекс.